Галина Куликова - Синдром бодливой коровы

Глубокой ночью, когда природа спит, вы должны взять лист бумаги, поставить на нем число — это важно! — и выписать в столбик все то, что вам не нравится в вашей жизни. На сегодняшний день. Все, что вас волнует и мучает. Затем следует очень важный момент. Эту бумагу надо сжечь на огне свечи. Но сжечь умеючи, чтобы не сделать себе хуже. Если вы сами боитесь, моя милая, я вам помогу. Я приду к вам, когда вы все напишете, и мы сожжем эту бумагу, а пепел развеем по ветру. Еще хорошо бы после процедуры принять ванну или окунуться в водоем — что окажется под рукой.

Настя следила за Ерасовым расширенными, горячечными глазами. Все наконец стало на свои места. Вероятно, Любочка впустила Ясюкевича в квартиру, когда уже выплеснула на бумагу свое, наболевшее. Доктор велел ей приготовить ванну Но листочек сжигать не стал. Вместо этого он убил Любочку, а ее список оставил на столе для милиции.

И Аврунин, утопивший Ингу Харузину! Он заранее «унавозил почву». Видимо, встречался с ней, разговоры разговаривал. А потом явился в пансионат и потребовал: «Сделайте это!» Инга пошла и сделала. Написала все свои горести. Готовилась расстаться с ними при помощи чудесной методики. Затем она со своим листочком вышла на берег реки и полезла в воду. Вероятно, перед сожжением письма Аврунин велел ей окунуться. Может быть, даже с головой.

— Как погиб муж Инги Харузиной? — спросила Настя.

— Его застрелили конкуренты. Но поскольку он нам уже заплатил, Инга была обречена.

— Господи, какой цинизм! Вы могли просто взять эти деньги и оставить ее жить!

— А профессиональная репутация?

Ерасов спросил это совершенно серьезно, и Настя едва сдержалась, чтобы не отшатнуться.

Бедная наивная Инга! Она так горевала о своем муже! Именно этим и воспользовался мерзкий человек-поросенок.

— Людьми так легко манипулировать! — словно угадал ее мысли Ерасов. — Только пообещай им избавление от всех несчастий, как они, словно тупые овцы, побредут навстречу собственной гибели.

— А почему вы выпустили Макара? — Настя никак не могла угомонить свое любопытство. — Вы узнали, что он следил за Любочкой, видел кого-то из ваших людей. Вы забрали его к себе, вы засыпали его вопросами, а потом отпустили.

— Он пробыл на свободе всего ничего, — пожал плечами Ерасов.

— Однако успел записать видеокассету и передать ее Маслову.

— Да что ты говоришь? — протянул Ерасов. — И где же эта кассета?

— Уже в милиции. Я правду говорю, можешь не втыкать булавки мне под ногти.

— Фу, какие ужасы приходят тебе в голову. А что там на кассете?

— Ваши планы относительно убийства Наташи Кратовой.

— Господи, да ничего нельзя доказать!

— Так почему вы выпустили Макара?

— Потому что он у нас попадал в графу ДТП. Именно поэтому он должен был еще потолкаться среди людей. Мы его не боялись: Макар был запуган и не знал ничего опасного. Только контактный телефон.

— Он знал кое-кого из ваших в лицо.

— Это преступление, быть нашими? Наши — это вполне обычные люди, которые за деньги убирают квартиры и офисы. Что, съела?

Вопросы роились в Настиной голове, точно мухи, поднятые с места резким взмахом руки.

— К слову сказать, — продолжал распинаться Ерасов, — методика Ясюкевича очень перспективна. На этот крючок попадались уже не только женщины, но и мужчины. Да-да, мужчины, чтоб ты знала, существа даже более легковерные и внушаемые, чем женщины.

Удивлена?

— Не слишком.

— Ясюкевич, когда только придумал этот фокус-покус с методикой «Сожги неприятности», испытал его на мне. Сидел, распинался, голову морочил. И я купился! — Он восторженно хлопнул ладонью по поджарой ляжке, той, которая не болела. — До этого я о своих неприятностях даже не задумывался. А этот стервец так все повернул, что я ахнул: грехов-то на мне! Грехов!

Ерасов рассмеялся. Он вообще смеялся теперь через каждую фразу — так ему нравилась ситуация.

— Вот я и взял лист бумаги. — Ерасов придвинул к себе лист, иллюстрируя, как это было. — Взял ручку и поставил число. Какое сегодня число? Двадцать четвертое? Отлично.

Он нарисовал в уголке дату, и Настя обратила внимание, что почерк у него под стать внешности — крупный, представительный, хоть сейчас показывай его младшим школьникам в качестве образца.

— Какие у меня до сегодняшнего вечера были неприятности? — вопросил он, хитро глядя на Настю. — Неприятность первая, — он коснулся кончиком ручки листа. — Некая Анастасия Шестакова сильно интересуется деятельностью моей фирмы. Абзац.

Он помолчал, дописывая фразу, потом начал снова:

— Факты говорят о том, что Анастасия Шестакова знает, чем на самом деле занимается моя фирма. Абзац.

Настя, словно завороженная, следила за его действиями.

— У Анастасии Шестаковой в руках находится список клиентов, которые обратились в мою фирму, заказав убийство кого-нибудь из своих родственников или знакомых.

Эту фразу он писал дольше, но не торопился и закончил ее столь же аккуратно, как начал.

— Из-за Анастасии Шестаковой мои люди вынуждены были раскрыть свое инкогнито клиенту Медведовскому. И теперь Медведовского тоже придется убить. — Он вскинул голову и добавил:

— Бесплатно, представляешь? Ну, куда это годится? Со всех сторон виновата эта Анастасия Шестакова.

Он вскинул голову, и Настя поймала его взгляд, стараясь изо всех сил удержать его. Кажется, от этого усилия даже волосы на ее голове зашевелились.

— И последний абзац. Анастасия Шестакова никогда не выйдет из этого дома живой. Вот все.

Настя сидела неподвижно и старалась не моргать.

— Ну, что глядишь глазами грустной лани? — поддел ее Ерасов.

Он свернул листок вчетверо и, держа его в одной руке, потянулся за лежавшей на столике зажигалкой.

— Сейчас мы… — начал он.

И в этот момент листок из его пальцев — хоп! — и осторожно вынули. Ерасов резко обернулся, и тут же в затылок ему уперлось дуло пистолета.

— Вот спасибо! — с чувством сказал Самойлов, пряча листок в карман и забирая оружие, которое Ерасов положил рядом с собой, чтобы ему удобнее было писать. — Чистосердечное признание, выполненное собственноручно! Без подписи, правда, но с датой. Это ли не праздник для сотрудников милиции?

— Ты не сотрудник милиции, — буркнул, проходя мимо, один из представителей правоохранительных органов, которые очень быстро рассредоточились по комнате.

— Я имел в виду, что это праздник для вас.

Милиция давно уже находилась в доме. Поэтому-то и не отзывался ни Стае, ни шофер по кличке Фернандо. Всех прихвостней и соратников Ерасова взяли одновременно, и некому было позвонить по секретной линии, чтобы предупредить босса о грозящей опасности.

— Кстати, Геннадий Витальевич! — сказала Настя, стараясь, чтобы голос у нее не дрожал и не срывался. — Папка Ясюкевича со списком клиентов лежит у него дома под диванной подушкой. Я ее не похищала.