Галина Куликова - Закон сохранения вранья

Наконец раздался подобающий случаю грохот, и «пенал» рухнул-таки на пол. Бороздина окончательно «вбило» в него, да так, что он не мог даже пошевелиться. Наверху что-то тоненько тренькнуло, по батарее потекла вода, и сверху посыпались цветы. Почти тотчас же дверь распахнулась, стукнувшись о стену, и на пороге кабинета появилась торжествующая Вероника. Надя пыхтела сзади и дергала ее за одежду.

— Господи, он что, в самом деле умер?! — воскликнула Вероника, непроизвольно отступая назад. — И вы охраняете кабинет с разлагающимся телом?

Надя выглянула из-за спины Вероники и, увидев украшенного цветами шефа в импровизированном гробу, со страшными язвами на лице, закричала и, словно укушенная, вырвалась в коридор. Ее визги, естественно, не остались без внимания, и через минуту в распахнутую приемную уже заглядывали сотрудники.

— А что это с Надей? — неуверенно улыбаясь, спросил молодой человек приятной наружности и протер очки кончиком галстука.

— Она… Ее… — пролепетала Вероника, чувствуя подкатывающуюся дурноту, — ее пугает труп вашего босса.

— Какой труп? — наморщил лоб молодой человек и недоуменно оглянулся на своих коллег, которые толпились на входе Те в ответ дружно пожали плечами.

— Ваш босс Бороздин отдал богу душу, — дрожащим голосом сообщила Вероника, не смея оглянуться назад. — Под батареей стоит гроб, в гробу лежит тело. Вы разве не в курсе?

Бороздин, который все слышал, судорожно пытался придумать хоть сколько-нибудь приемлемый выход из сложившейся ситуации, но в голову ему не приходило ничего умного. Тогда он закрыл глаза и покорился судьбе. Чертова Вероника! Принесла же ее нелегкая! А он-то надеялся, что после встречи возле ресторана она больше никогда не появится.

— Батюшки! — прошептал молодой человек, разглядевший наконец то, что видели Вероника с Надей. — Матушки! Сергей Алексеич в гробу! А нам не сказали!

— Почему он стоит под батареей? — тонким голоском спросила завитая дама с жирно подведенными глазами. — Его надо поставить на стол. И выяснить, что случилось. Где Надя? Куда она убежала?

— В туалет. Рыдает в три ручья.

Сотрудники один за другим вошли в кабинет Бороздина маленькими шажками.

— Боже, что у него с лицом? — ахнул кто-то.

— Давайте поставим его на стол, — шепотом предложила завитая дама. — Потом кто-нибудь выудит Надю из туалета и мы все наконец выясним.

— Я видел, как Сергей Алексеевич сегодня приехал на работу! — удивленно сказал толстяк в очках. — Когда же его успели умертвить и засунуть в гроб?

Несколько мужчин, кряхтя и постанывая, подняли «пенал» с втиснутым в него Бороздиным и водрузили на длинный письменный стол. Бороздин старался лежать тихо. «Если я моргну, — думал он, — или чихну, они меня как пить дать уронят. Тут-то и наступит мой конец». В этот момент зазвонил его мобильный телефон, который лежал на подоконнике рядом с опрокинутой вазой и натекшей лужей.

Бороздин не выносил, когда трезвонил телефон. Он открыл глаза и, вытянув руку, требовательно пошевелил пальцами:

— Ну, чего вы стоите? Подайте мне мою трубку! В тот же миг кабинет наполнил стройный женский визг, и «группа товарищей», толкаясь и ругаясь, вымелась в коридор.

— Вот что, Бороздин, — сказала оставшаяся Вероника, пылая негодованием. — Ты законченный кретин.

— Твои глупые стишки меня не обижают, — сказал тот, тяжело ворочаясь в своем вместилище.

— Никак узковат гробик? — насмешливо спросила Вероника. — А что у тебя с лицом? — Она наклонилась и, лизнув палец, потерла бороздинскую щеку. — Похоже, ты рисовал на себе узоры. Точный диагноз не поставлю, но то, что у тебя башня накренилась, это факт. Я тебе всегда говорила, что ты ешь слишком много консервированной кукурузы. Собственно, я зашла сообщить, что выхожу замуж. Можешь забрать свои вещи, они меня тяготят.

— Замуж? — переспросил Бороздин. В голосе его сквозила неподдельная радость. — Как славно! А за вещами я пришлю Надю. Когда тебе удобно ее принять?

— Пусть она приезжает, когда захочет, только позвонит сначала. Конечно, если ее еще не забрали в сумасшедший дом.

— Ну, как? Встретилась со своим милым? — спросил Рыськин, все это время дежуривший возле урны. — Обещала не устраивать скандала, а сама?

— Что сама? — удивилась Вероника.

— Ладно, ладно! Я слышал, как ты визжала. Тут даже прохожие останавливались. Поедем куда-нибудь еще?

— Пока домой. Там я посижу, подумаю. Может быть, что-нибудь надумаю.

Едва открыв дверь, она услышала, как надрывается в комнате телефон.

— Да? — крикнула она в трубку, поманив Рыськина за собой. Он вошел и захлопнул дверь. Звонил Дима Дьяков.

— Вероника? Я насчет того человека с бобриком. Узнать ничего не удалось. Он исчез из больницы сразу же, как только ему оказали первую помощь. Никто не знает, куда он делся.

— А его имя?

— Никакого имени. Он растворился в воздухе без имени, без адреса. Мистер Икс, так сказать.

— Какая-то ерунда! — рассердилась Вероника, хлопнув трубку на место.

Телефон, однако, молчал всего секунду. И снова разразился воплями.

— Да! — рявкнула Вероника, раздосадованная тем, что не сообразила заняться седым раньше, пока он еще оставался в ведении врачей.

— Вероника? — раздался знакомый женский голос. Голос дрожал, и Вероника никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Однако голос немедленно назвался. — Это Татьяна. Татьяна Семенова…

— У вас что-то случилось? — мгновенно поняла та.

— Да. Меня… Меня хотели убить!

— Когда?

— Несколько часов назад.

— Вы вызывали милицию?

— Да, но… Свидетелей нет, и вообще… Все так запуталось! Не могли бы вы приехать? Нам надо поговорить. Я совершила ужасную глупость! Я.., боялась вам рассказать. Всем боялась рассказывать. Но теперь…

Но теперь, когда ее собственная жизнь оказалась под угрозой, Татьяна Семенова мгновенно обрела желание делиться всем, что знала.

— Ося, нам надо мчаться к Татьяне Семеновой! Вероника заметалась по комнате, засовывая в сумку разные мелочи. Потом схватила яблоко и впилась в него зубами.

— Ося, вожми тоже! — прогудела она с яблоком во рту. — Вожми, и помчалишь!

— Только не выбегай из подъезда раньше меня, заноза тебе в пятку!

Сегодня Татьяна Семенова была совсем не той, что в понедельник. Куда-то делись враждебность, подозрительность и агрессия. Она смотрела на Веронику жалобными глазами собаки, которая точно знает, что в сумке, висящей на локте, есть колбаса.

— Меня хотели убить! — сообщила она трагическим тоном.

— Каким способом? — жестко спросила Вероника, которая естественным образом приняла на себя роль прокурора. Рыськин был публикой. Он прибился к кухонным полкам и затих, скромно скрестив ноги в просвечивающих от старости носках.