Галина Куликова - Закон сохранения вранья

— Была бы вам очень признательна, — учтиво сказала Вероника.

Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.

— После смерти Нелли, — признался он, — я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.

— Но у вас ведь есть собственный офис! — удивилась Вероника.

— Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие-нибудь темные делишки.

«Может быть, так оно и есть?» — неожиданно подумала Вероника.

Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь — все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.

— Садитесь, — предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.

«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, — подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. — Впрочем, об этом никто не знает».

Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.

— Казарюк меня сегодня удивил, — неожиданно сказал Тарас.

— Да уж, — пробормотала Вероника. — Они с Марусей всех поставили в тупик.

— Я, собственно, не об этом. — Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. — В тот день в доме отдыха… Перед тем, как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер — журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.

— И куда же делся этот ваш Питер?

— У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.

Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал — она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?

Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она — его сообщница!

Вероника застонала.

— Что с вами? — спросил Тарас участливо. — Что вас беспокоит?

— Я… У меня… У меня ноги промокли, — нашлась Вероника.

— Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.

— И еще кучу болячек на букву "в"? — усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. — Водянку, волдыри и варикоз?

— Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.

Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.

В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.

— Я сочувствую вам. Очень, — сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.

— Иначе я буду волноваться, — объяснил он. — У вас в подъезде не страшно?

— Н-нет, — соврала Вероника.

Совершенно неожиданно она испугалась: вдруг Марягин как-нибудь узнал, где она живет, и теперь ждет ее возле двери?

— Я отлично доберусь до квартиры!

— Ну, ладно.

Тарас тревожно глянул на нее из-под мокрой челки, и Вероника улыбнулась. Помахала рукой и вошла в подъезд. Дверь хлопнула и отсекла все звуки мира. Здесь было сухо и необычайно тихо. Только сейчас она сообразила, что ночь уже кончается. Какой Стаc? Что это она, в самом деле?

Вероника постояла под горячим душем и легла на неразобранную постель. Рыськин не звонил. Вероника еще раз проверила его номер — мобильный не отвечал. Она не позволяла себе думать, что с ее телохранителем случилось что-то плохое. Плохого и так выше крыши.

Рыськин появился рано утром — помятый и грязный, словно лист скомканной бумаги.

— Ну, что скажешь в свое оправдание? — спросила Вероника, оглядывая его с ног до головы, словно жена загулявшего мужа.

— Что скажу, что скажу? — расстроенно ответил тот — Скажу, что менты в нашем городе совсем опупели.

— Тебя что, опять загребли в милицию? — ахнула Вероника.

— Слушай, ну не нравится им моя рожа, что ты будешь делать!

— А почему ты мне не позвонил?

— Потому что у меня отобрали телефон, вот почему. Вероника тотчас же сменила гнев на милость.

— Есть хочешь?

— Еще бы! У меня в желудке мечутся злые пираньи. Вероника приготовила ему омлет, а сама уселась напротив и принялась разглядывать носовой платок Тараса Шульговского, который выудила вчера из-под сиденья его машины.

— Что это такое? — с набитым ртом спросил Рыськин, удивленно подняв брови.

— Просто одна вещь, — уклончиво ответила она. — Не могу понять, чем ее испачкали.

— Фу, — наморщил нос Рыськин, — выглядит отвратительно.

— Ося, по-моему, это глина.

— И что с того?

— Хочу понять, зачем вытирать испачканные глиной башмаки платком, если есть тряпки.

— Говоришь загадками, — пробормотал Рыськин, уткнувшись носом в чашку с чаем.

— Я пока не готова делать заявления для прессы, — сказала Вероника. — Мы можем съездить в дом отдыха «Уютный уголок»?

— Где это?

— Не слишком далеко.

— Хочешь скрыться от опасности? — предположил Рыськин.

— Ошибаешься. Хочу кое-что узнать о нашем лысом друге Казарюке и заодно поискать глину.

— А Казарюк-то тут при чем?

— Его имя начинается с буквы С, — сообщила Вероника. — Это дает мне.., надежду.

— Надежду на что?

— На личную жизнь, Ося.