Дарья Донцова - Балерина в бахилах

Я вздрогнула, вот уж не предполагала, что выгляжу как ровесница египетских мумий! В упомянутом году меня не существовало даже в проекте!

— Налей ей чаю, — вздохнула Лена.

Я напоила старушку и стала наряжать елку, одновременно мы с Фоминой пытались потрепаться, но очень скоро поняли, что это не удастся. Баба Таня без конца прерывала нас. Старушка производила впечатление абсолютно беззлобного существа, вот только язык у нее работал как молотилка.

— Елочка! Какая славная елочка! — умилялась она, рассматривая искусственное деревце. — Мы тоже ставили елочку. А как лесная красавица пахнет хвоей!

Ленка хихикнула, я укоризненно посмотрела на нее. Старушка не поняла, что видит творение химической промышленности. Может, ее нос и впрямь уловил аромат хвои.

— А что там висит? — не успокаивалась баба Таня.

— Большой шар с нарисованной балериной, — ответила я.

— Плохо вижу, деточка, поднеси поближе! — попросила она.

Я сняла с ветки украшение и подошла к кровати старухи.

— Ах, Виолочка, какая красота! — всплеснула руками бабуля.

Я удивилась: однако у старухи все же есть память, она не забыла мое имя.

— Балерина! — восторгалась тем временем болтунья. — Обожаю Большой театр! В каком же году… э… в пятьдесят первом Олег получил квартиру. Я с тех пор каждое утро, встав с кровати, любовалась балериной. Такая потрясающая, нереальная красота! Подходишь к окну, а она там! Висит в воздухе, на одном мысочке на шаре стоит! О! Мне было ее жаль! В любую погоду танцевать! Даже в снег и дождь! Я с ней попрощалась, когда меня сюда повезли. Так глупо я упала! Дома! Споткнулась о ковер! Наверное, мне домой не вернуться. Говорят, в моем возрасте перелом ноги — смерть!

Лена многозначительно кашлянула, а я стала утешать заплакавшую бабу Таню.

— Всего-то лодыжка! Скоро побежите по коридору!

— Я вернусь к балерине? — с детской надеждой спросила старушка.

— Ну конечно, — хором ответили мы с Фоминой.

— Спасибо, вы милые девочки! — заулыбалась соседка. — Но что-то мне подсказывает…

Дверь в палату распахнулась, появилась медсестра.

— Татьяна Петровна, — весело сказала она, — как вам спалось на новом месте?

— Катенька? — неуверенно спросила старуха.

— Нет, Галочка Андреева, вы меня сейчас вспомните, я вам каждый день уколы делаю, — заулыбалась девушка. — Ой, какая елка! А я и Деда Мороза привела.

Из коридора в палату вошел лысоватый, полный дядечка лет сорока пяти. Его добродушное, слегка растерянное лицо украшали старомодные очки в пластиковой оправе. В руках незнакомец держал туго набитые сумки, на ногах у него красовались, как и у меня, ярко-оранжевые пакеты. Похоже, бизнес охранника и киоскерши процветал.

— Ну, — тараторила Галя, — узнали?

— Катенька? — прищурилась баба Таня.

— Мама, это я, — пропыхтел толстяк.

— Кто? — испуганно спросила старушка.

— Это ваш сын, Борис, — с жалостью объяснила медсестра, — он сюда постоянно ходит, уж целый месяц! Заботится о вас! Мало таких хороших сыновей.

— Борис? Борис… Борис… — забубнила баба Таня. — А фамилия ваша как?

— Ковалев, — устало ответил мужик и повернулся ко мне: — Вы разрешите на подоконник соки поставить?

— Конечно, конечно, — закивала я.

Борис стал опустошать сумки, медсестра вышла за дверь, а меня неожиданно царапнуло беспокойство, я передернула плечами. Мужчина заметил это движение.

— Форточку закрыть? — предложил он. — Вы не расстраивайтесь. Маму скоро увезут, ее уже из восьмой палаты переселяют, очень много болтает. Потерпите ее до понедельничка.

— А что случится после выходных? — осторожно поинтересовалась я.

Борис грустно заморгал.

— Я договорился о переводе матери в частный дом престарелых. Дорого, конечно, но мне за ней не уследить. К сожалению, Катя, моя старшая сестра, некоторое время назад скончалась от инфаркта, она ухаживала за мамой. В том, что мать сломала ногу, моя вина, я оставил ее на целый день одну, и вот результат. Я хорошо придумал. Мама живет в тесной малогабаритной квартире на шумной улице, а теперь она поселится за городом, в лесу, у нее будет три комнаты и постоянная сиделка. Я стану ее навещать несколько раз в неделю. И как вам это?

— Я бы не отказалась пожить одна в просторных апартаментах на всем готовом, — вздохнула Ленка, — но моя судьба гнить в коммуналке.

— Ковалев? — вдруг ожила баба Таня. — Но я Редникова! И у меня никогда не было сына Бориса!

Мужчина тяжело вздохнул.

— Мамуля! Ты не взяла фамилию папы, оставила девичью, а я, естественно, был записан на отца!

— Но Катюша-то Редникова! — не успокаивалась баба Таня. — Позовите сюда мою дочь!

Борис быстро сунул матери чашку.

— Пей, это твой любимый. Клубничный!

— Пахнет вкусно, — одобрила старушка и стала пить.

Борис покосился на нас с Леной.

— Еще хорошо, что медсестра зашла, а то вы еще подумаете, что я невесть кто.

— Невесть кто не станет полные сумки жрачки таскать, — засмеялась Лена, — вы, похоже, на тысячу рублей еды принесли. И соки, и печенье, и сырки, и конфеты, и фрукты. Куда столько?

— Мама покушать любит, — пояснил Борис, — у старых людей аппетит хороший, а в больнице сами знаете как кормят.

— Боречка! — подпрыгнула старушка. — Боречка! Вспомнила! Вы же Боречка!

— Слава богу, — закивал толстяк, отбирая у матери чашку, потом он посмотрел на меня и тихо сказал: — Не хочется, чтобы мама сообразила, что Катенька умерла! Она считает, что дочь жива.

— Бедняжка, — пробормотала Ленка, — вообще-то она у вас такая милая!

— Ну да, — без особого энтузиазма отметил Борис и тут же спохватился: — Мама замечательная, я ее обожаю!

Меня снова царапнуло беспокойство, и я стала сердиться. Отчего я нервничаю? Ленка поправляется, через неделю ее отпустят домой, хотя, думается, ей лучше в двухместной палате, чем в родной коммуналке с пьяными соседями. Баба Таня тоже не выглядит умирающей. Ее сын, милый толстяк, очевидно, бухгалтер или научный работник, трепетно любит мать. А то, что он решил поселить ее в дом престарелых, вполне объяснимо: одинокому мужчине трудно ухаживать за не особо сообразительной старушкой, и, вероятно, Борис хочет завести семью, а наличие престарелой матери — явная помеха для его будущего счастья.

Дверь в палату приоткрылась, появилась Галя с худой женщиной.

— Здравствуйте, — сказала незнакомка.

— Ольга Сергеевна, — обрадовался Борис, — прошу, садитесь у маминой кровати.

— Она сможет подписать бумаги? — строго спросила тетка.

— Конечно, — пообещал Борис, — мама, тебе надо черкануть вот тут!

— Зачем? — справедливо спросила баба Таня. — Пусть Катя придет и посмотрит, что надо подписать.

— Мамочка, — запел Борис, — это… э… ну…