Мария Баганова - Столик в стиле бидермейер

– Никак, – отрапортовала я. – Переводчиков с голландского очень мало. С немецкого, французского, итальянского – пруд пруди. А тут шиш. Редкий язык.

– Вообще ничего? – сочувственно протянула Галка.

– В одной из контор вспомнили пожилого мужчину, похожего на антиквара… Но только перевод был с немецкого… и вовсе не писем, а свидетельств каких-то то ли о рождении, то ли о смерти. Ты уверена, что твой папа не ошибся и письмо было точно на голландском?

– Папа никогда не ошибается! – возмутилась Галя.

Повисла напряженная пауза.

– Послушай, – примирительно произнесла я, – ведь Володя говорил мне совсем другое. Он твердил о каких-то бланках с печатями.

– Эта салага что хочешь перепутает. – Галя презрительно поджала губы. – Вон он и мне говорил… А на деле?

– На деле он тебе не пара, – закончила я за Галю.

– Вот именно!

Все ясно: прошла любовь – завяли помидоры… Вы никогда не задумывались, почему помидоры? Потому что «пом-д’амуры» – яблоки любви. Это я в одной старинной поваренной книге видела.

Я набрала номер Володи. Связь была неважной, и его голос звучал глухо.

– Володя, там точно были бланки? Опиши мне еще раз, что за документы были в тайнике?

– Я уже все сказал, – простонал он.

– Не поленись, повтори, пожалуйста.

Покряхтывая, словно он выполнял тяжелую работу, Володя повторил мне, что в тайнике лежали два листка, слегка пожелтевшие и чуть смятые. Словно их положили туда второпях, даже не расправив толком. Это были бланки. Да, точно бланки. С печатями. На немецком языке. Про голландский он ничего не знает. В жизни не видел ничего на голландском.

– Володь, – осмелела я, – а ты не мог бы пройтись со мной по переводческим конторам?

– Извини, Кать, но я сматываюсь, – ответил он, даже не дослушав.

– Сматываешься?

– Да, – подтвердил он. – Знаешь, я не герой и в такие игры не играю. Мне сегодня Артем Сергеевич позвонил… Он сказал… Я боюсь, понимаешь? Просто боюсь.

– Эй! А ты мне стену не закончил!

Связь прервалась. Я набрала номер еще раз, но тщетно. Крыса бежит с тонущего корабля. Маленький мальчик спасает свою задницу. А я впереди всех, на боевом коне…

– Ну не переживай ты так. – Галя явно пыталась меня утешить. – Завтра будет еще день.

– Завтра мне на работу, – вздохнула я. – Я в библиотеку устроилась.

– Ох ты! – Галя посмотрела на меня с ужасом и восхищением.

Действительно: зачем мне все это?

Затем, что они убили Варвару Федоровну.

Вот и наступил мой первый рабочий день. Было бы ложью сказать, что мне совсем не было страшно. Еще как было! Все-таки смерть есть смерть. Я вздрагивала от каждого шороха. Успокоил меня кот: рыжий пушистый кот Вари. Не знаю, где он мыкался эти несколько дней, но теперь, увидев отпертую дверь, зашел и потерся о мои ноги. Выглядел он совсем не таким вальяжным, как раньше: шерсть свалялась, бока запали.

– Эх, животина! – Я почесала его за ухом. – Сейчас схожу тебе колбаски куплю.

Продавщица Оля напомнила мне, что кота зовут Шатобриан.

– Уж я не знаю, в честь кого она его так назвала. Я попросту Брюшей кликала. Отзывался.

«Докторская» колбаса у Шатобриана пошла на ура. Я накинула халат… Тот самый, что совсем недавно одалживала мне Варя, когда я заходила к ней, мокрая, в одном купальнике. Взяла тряпку и принялась за уборку.

В трещинах краски на полу запеклась чернота – Варина кровь, немного. Отмывали тут все на совесть. Если не знать, то и не заметишь. Но я-то знала… В углу за стеллажами я обнаружила скатанный коврик и аккуратно прикрыла это место. Потом надо будет сюда что-то поставить, чтобы не наступить ненароком. Вот этажерка как раз подойдет. Немного нелепо – ну ничего.

Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем сюда кто-то отважится прийти? Сколько у меня вообще читателей? Варя говорила, что немного.

Скинув рабочую одежду, я вымыла руки и принялась разбирать нехитрое библиотекарское хозяйство. Вот перечень книг, вот на каждую заведена особая карточка. Варя старательно делала описание каждой: размер, количество листов, дефекты, номер стеллажа, полка, место. Вот читательские формуляры, их намного меньше, чем каталожных карточек. В самом конце, за красной картоночкой, несколько формуляров отдельно. На каждом надпись – «выбыл». Вот и Каринин. Варя полностью записывала имена-отчества: Кулярева Карина Альбертовна.

Я принялась перебирать карточки. Гаврилов Антон Викторович, это мой сосед Антон. Гаврилова Анна Григорьевна – а это, по всей видимости, тетя Нюра. Анна Федоровна тут записана. А вот она: Лович Анна Федоровна. Кто же за ней? Аккуратным Вариным почерком было выведено: Лофицкий Артем Сергеевич. Антиквар! Он-то что тут делает?

Замяукал Шатобриан. Он терся о ножку стола и неуверенно поглядывал на меня. «Можно на колени запрыгнуть?» – читалось в его взгляде. Я наклонилась и погладила его за ухом.

– Обязательно возьму тебя на руки, – пообещала я, – только чуть позже. Пока вот полежи на моем стуле. А у меня дела.

Артем Сергеевич был записан в местную библиотеку! Зачем это ему? Зачем столичному антиквару записываться в убогую сельскую библиотечку? Ну, правда, не такую уж убогую: Варя поддерживала здесь все в идеальном состоянии. Но в любом случае местный книжный фонд не сравнить… даже с личной домашней библиотекой антиквара.

Стоп! Продавщица вспоминала необычного посетителя: пожилого мужчину в костюме. Я неоднократно видела на стоянке перед магазином машину Артема Сергеевича. Он знал о настоящем письме… Все сходится!

Я встала и осмотрелась. В день смерти Вари было не до того… не успела поискать документы о семье Зябужских. Надо сделать это теперь. Я склонилась над прямоугольным ящичком и нашла нужную карточку. Вот она! Роду Зябужских Варя посвятила отдельную полку. Двинулась вдоль стеллажей – на указанном месте зиял пропуск. То есть вообще почти не было книг на этой полке! Куда же они делись?

Варя говорила о выставке. Я вышла в крошечный «читальный зал» и принялась рассматривать стенд. Вот «История рода Зябужских», изданная в конце прошлого века. А где же рукопись? Я внимательно осмотрела весь стенд: ничего похожего. То есть о Зябужских было много чего: копия гравюры, изображающей затопленное поместье, перечень известных лиц, навещавших этот дом. Великий Поэт в их числе, два старых письма… Все книжки и фотографии покоились в специальных пластиковых пеналах. Я внимательно по порядку перечитывала заголовки: «Достопамятные места нашего края», «Перечень дворянских родов», фотография столика, сделанная мною, «История рода Зябужских», изданная лет сто назад, «Занимательная химия».

– А при чем здесь химия? – На пороге стояла Галочка. – Вот решила тебя навестить. Заодно и книжку возьму почитаю.