Мария Баганова - Столик в стиле бидермейер

– Одна, – кивнула я, – а ты другую ждешь?

– А-а-а… – протянул он. – И как это понимать? Дамские штучки?

– Вроде того.

Он смерил меня взглядом.

– Хочешь покататься? – кивнул он в сторону лодки.

– Не хочу. – Самое страшное было позади: больше всего я боялась, что он вообще не станет разговаривать. Просто выстрелит откуда-нибудь… Из чего выстрелит? Да черт его знает! Из ружья, из базуки, из автомата Калашникова, из беретты с глушителем… Чего я себе только не нафантазировала! – Здесь поговорим, – сказала я твердо.

На всякий случай я старалась не поворачиваться к нему спиной. Пусть сначала скажет все, что нужно.

– И о чем же ты со мной говорить хотела? – В его голосе слышалась насмешка.

– О твоей женитьбе, – перевела я дыхание. – И о деньгах Зябужских.

– Фамилия моей невесты – не Зябужская, а Поршнева, Анастасия Поршнева, – сообщил он.

– Я знаю ее фамилию. И еще я много чего знаю. Знаю, что в столике нашли документы, которые обеспечивают право наследования Настей Поршневой денег Зябужских. Из-за этого ты и стал за ней ухаживать.

– А как же письмо гомосексуалиста Жоржа? Оно больше не занимает тебя?

– Нет, – отрезала я, – это подделка, а его дубликата на голландском, о котором ты мне байки наплел, просто не существует…

– Я ничего не утверждал. Я сразу сказал, что никаких документов сам не видел.

– Я тоже не видела, – призналась я. – Но знаю, что подлинные бумаги никакого отношения ни к Поэту, ни к Жоржу, ни к Шарлю-Луи не имели. И еще я знаю, что они не на голландском, а на немецком, и речь в них шла о наследстве Степана Павловича. Того самого, что дочку зарезал.

– И откуда такие подробные сведения?

– Долго объяснять…

– Ну знаешь, Катерина, – вздохнул он, – беспредметный какой-то разговор получается. Ничего ты толком не видела. Ничего не знаешь… Письмо гомосека – подделка, настоящие бумаги, которые вроде кто-то видел, – на немецком. Вообще вас, баб, не поймешь…

– А что же в нас непонятного?

– Ольга мне свиданку назначила, просила помочь деньгами… Что-то у нее с мужем не так. Я приехал, вместо нее ты. Морочишь мне голову какими-то документами…

Если он ничего не скажет об убийствах – все пропало! У нас опять не будет прямых доказательств! Надо его спровоцировать.

– У меня тоже сложности, – заявила я. – И тоже с деньгами. Я вот, например, за дом еще не все отдала.

– Это за ту халупу, в которой ты живешь?

– За нее. Дом теплый, на самом берегу, вот цена и высокая.

– И много хозяйке должна? – поинтересовался он.

– Пятнадцать тысяч, – сообщила я. – А кроме того, без машины в деревне жить – никак.

– И сколько же всего? – спросил он.

– Тридцать тысяч долларов, – сообщила я.

– Неплохие аппетиты! – присвистнул он.

Я чувствовала, что беседа идет как-то не так: он задает мне вопросы, а не наоборот. Я поняла: он ни в чем не сознался, просто стоит и тянет время, решая, нужно ли меня убивать и как это удобнее сделать.

– А зачем ты Варвару убил? – спросила я, резко переменив тему.

– Варвару? – Он удивленно приподнял брови, словно впервые слышал это имя.

– Да, ее. Из-за фотографий?

– Покаяния хочешь? Или так любопытствуешь?

– Любопытствую.

– Так библиотекарша собиралась выставку сделать. Фотографии моей невестушки драгоценной на всеобщее обозрение выставить. Люди бы стали ходить, смотреть… Галочка наверняка бы зашла…

– Дочку жалко? – уточнила я.

– Дочка – это святое. Кстати, как ты меня все-таки вычислила, не пойму.

– А Варя мне успела сказать, что наследница Зябужских похожа на одну местную девицу. Мы с Галочкой вместе шли и увидели ее. Галка и говорит: «Вот, папина невеста точь-в-точь как эта…» А Карина? – спросила я. – Бумаги отдавать не хотела?

– Именно. Один раз я заплатил. А потом она еще потребовала… Кто знает, что ты здесь?

Он вдруг выпрямился и расправил плечи. Все, разговор окончен. Он даже не стал выяснять, как я хочу получить деньги, когда…

– Ольга знает, – со значением произнесла я. – Антон знает.

– Знаешь, – презрительно произнес он, – мне тебя даже не жалко! Что тебя, что эту Варвару. Обе вы жалкие, уродливые старые девы.

– Варя не была старой девой, у нее дочь… – зачем-то сказала я.

– Да какая разница!

– Не забывай, Антон знает… – беспомощно выкрикнула я.

– А что мне твой Антон? – усмехнулся Шацкой. – У тебя в твоей избушке баллоны с газом есть?

Я кивнула, как китайский болванчик. Он резко выбросил вперед правую руку, и что-то больно хлестнуло меня по щеке, обвившись вокруг шеи, не давая вздохнуть. Он рванул веревку к себе, и я чуть не упала… Чего они ждут?

– Сейчас пойду к тебе и чуть приоткрою вентиль на баллоне, – прошептал он, – тебя рядом положу. Часа через три позвоню тебе на мобильный. Знаешь, как полыхнет? Мало не покажется. Заодно и твоего Антона прихлопнет.

Вообще-то я баба сильная. Легко бы он со мной не справился. Но тут я просто обмерла: на меня напал убийца. Хладнокровный, не испытывающий ни сомнений, ни угрызений совести, для которого чужие смерти были чемто вроде коммерческих сделок, в перспективе суливших выгоду, – и больше ничего его не интересовало. Как там о нем Дима сказал? «В бизнесе он танк!»

Действительно, чего сомневаться! Некрасивая, немолодая женщина. Одинокая, детей нет… Близких нет… Чего вообще тут под ногами путается?

«Дракончики! – мелькнуло у меня в голове. – Дракончики тоже сгорят, и Верин тоже. Надо было его отнести… Шатобриан куда пойдет?»

Он резко притянул меня к себе, словно любовно обнимал. Я хрипела, царапала себя и его, пытаясь сорвать удавку с шеи.

Вдруг совершенно ясно послышался негромкий самоуверенный смешок. Прозвучал словно команда: перестав вырываться, я отпустила руку и изо всей силы двинула убийцу в пах. Удивленно охнув, он согнулся и ослабил хватку. Мне бы точно не хватило этих секунд… Наверняка не хватило бы. Но в этот момент две черные тени одновременно накинулись на него. Он разжал руки, и, лишившись опоры, я повалилась на траву.

Я почти не ударилась, зато, как потом выяснилось, перепачкалась. Я сидела на влажной холодной земле, откашливалась, отплевывалась и смотрела, как профессионалы умело скручивают убийцу. Он ругался и обзывал меня последними словами.

– Ты как? – Вера подошла ко мне.

– Чего вы так долго?

– Долго? – Она улыбнулась. – Да мы и опомниться не успели, как ты ему заехала… Ловко!

Я стащила с шеи веревку и отбросила ее подальше.

– Паша, вещественное доказательство… – попросила Вера.

Павел Андреевич наклонился и поднял веревку, к одному концу которой была привязана какая-то тяжелая металлическая штука.

– Древнейшая задумка, – прокомментировал он. – Что-то вроде кистеня. – Потом обернулся ко мне: – Ну ты и молодец! Бой-баба! Красавица! Умница! – И весело подмигнул. – Побольше бы таких женщин!