Татьяна Луганцева - Шоу гремящих костей

— Я не знала вас, а теперь вижу, что общение с таким человеком пойдет моим детям только на пользу.

— Благодарю. Решено, будем делать у вас ремонт!

— Спасибо, Карл, за то… за то, что впервые за много лет я почувствовала себя живой женщиной, — выдала напоследок загадочную фразу Диана и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. — Я не виновата… — шептала она, трогая горячие щеки, — не влюбиться в него было невозможно. Я думаю, что Карл не будет против, если разобьет еще одно глупое сердце, соскучившееся по любви. У него в коллекции много разбитых сердец, я уверена, и это не станет для него сюрпризом.

«Если бы на меня так смотрела Яна, — думал в этот момент Карл, выходя из подъезда, — я бы землю перевернул для нее…»

У него в кармане зазвонил сотовый телефон, который ему выдала Яна для связи.

— Яна?

— Да, это я. Знаешь… нужна помощь… — прокашлялась Яна.

— Я уже помог Диане, все сделал, мы договорились о ремонте в ее квартире…

— Помощь нужна моей другой подруге, актрисе Алевтине, ты с ней уже знаком.

— Милая девушка. Что с ней случилось? — поинтересовался Карл, готовый помогать всем женщинам, если его об этом просит Яна.

— Знаешь… ее кто-то методично пытается убить, — после минутного замешательства ответила Яна, словно сообщая о плохой погоде за окном. — Сегодня, когда ты ушел, мы вместе поехали в магазин. Я осталась в машине, а Алевтину, когда она выходила из магазина, чуть не сбила машина. Ее внезапно занесло прямо на Алю, хотя никакого гололеда на дороге не было. Я уверена, что это произошло не случайно, а если к этому покушению добавить и другие попытки…

— Номер?! Она запомнила номер?

— Знаешь… все этот проклятый снег. Все номера были залеплены снегом и грязью с неубранных мостовых…

Яна успокаивала плачущую Алевтину. Актриса не могла прийти в себя от ужаса.

— Я чудом, понимаешь, Яна, чудом вывернулась из-под колес этой машины! Ему помешал снег, он чуть затормозил машину преступника. Яна, что мне делать? Я боюсь выходить на улицу, боюсь подходить к окну. Яна, я сдалась, я ухожу из труппы…

— Не делай глупостей, ты же актриса!

— Мне моя жизнь дороже! Как я могу играть на сцене, если мне страшно выходить на нее? Если я боюсь ехать до театра? Какую положительную энергию я могу нести зрителям, если мою душу сковывает страх?

— Держи себя в руках! Карл теперь с нами, мы что-нибудь придумаем.

— Еще эти неприятности с Дианой. Я хоть ее и плохо знаю, но мне она понравилась, и я, честно говоря, расстроилась из-за нее тоже. Хорошо, что твой Карл поехал ей помогать.

— Мы сообщим следователю о новом покушении? — спросила Яна.

— А зачем? Машину я все равно не запомнила, номер тоже… Да потом он скажет, что надо переходить дорогу на светофоре, что это не было покушение.

— Хорошо, не будем поднимать лишний шум. Будем сидеть дома и не открывать никому дверь.

Открыли дверь они Карлу, вернувшемуся от Дианы вечером.

— Я по дороге купил кое-каких продуктов.

Карл быстро накрыл стол и сервировал его по всем правилам, правда, пластмассовыми тарелками и такими же ножами и вилками, которых он набрал в большом количестве. Он выложил на стол картофель фри, два копченых цыпленка, фрукты, минеральную воду, салаты, расфасованные в пластиковые корытца, и бутылку дорогого шампанского. За этим обедом или ужином Яна рассказала Карлу все, что она знала об угрозах Алевтине.

— Нам стало страшно, поэтому мы и вызвали тебя как мужчину, чтобы чувствовать себя более защищенными, — завершила она свою речь.

— Правильно сделали, — задумался Карл, — а теперь давайте подумаем, кто может угрожать Алевтине.

— Кто-то свой, — предположила Яна, — я имею в виду тот, кто ее знает.

— Согласен.

— Кто-то из театра, — сказала Алевтина, отламывая кусок цыпленка.

— Поясни, — попросила Яна, хрустя картошкой.

— Во-первых, меня упорно в письмах-угрозах пытались выжать именно из театра. Во-вторых, я больше особо ни с кем не знакома. В-третьих, чтобы подкидывать мне письма в театре, подпилить трос декорации и заколоть ножом Деда Мороза у нас в подсобном помещении, надо быть своим работником или артистом. Даже если тебя кто-нибудь и увидит, никто не обратит внимания, а чужого человека сразу спросят, что он тут делает.

— Логично, — согласился Карл, разливая шампанское.

— Выпьешь с нами? — спросила у него Яна.

— Нет! — слишком громко и чересчур нервно ответил он, потрогав свой пластырь, словно проверяя, не отвалился ли он.

— Алевтина, — обратилась к актрисе Яна, придвигая к себе поближе тарелку с виноградом, — не забывай о своем отвергнутом поклоннике Арнольде. Он хоть и не является артистом, но тоже работает при театре и все эти преступные манипуляции вполне мог проделать.

— Кто это? — заинтересовался Карл.

— Хозяин ресторанчика при театре, бывший мой ухажер, — отвела зеленые глаза Алевтина. — Я бросила его, когда поняла, что он как-то связан с местными бандитами.

— Как ты догадалась об этом? — спросила Яна.

— А ты сама не видела, что у него за публика сидит в ресторане? И всех он знает, со всеми здоровается. Вечно у него были какие-то дела, секреты от меня. Он занимался чем-то, о чем мне не говорил, это уже ненормально! — вспылила Алевтина.

— И все же Арнольд Иванович остается одним из главных подозреваемых, — подытожила Яна, — тем более что он связан с криминалом. Может быть, для него человека убить — раз плюнуть. К тому же пострадало его мужское самолюбие.

— Арнольд Иванович? — переспросил Карл. — Его так зовут?

Алевтина засмеялась.

— Да, имя, мягко говоря, не сочетается с отчеством.

— Карл, ты должен заняться Арнольдом Ивановичем, — сказала Яна, — приди к нему в ресторан, представься богатым иностранным бизнесменом, может быть, он предложит тебе какое-нибудь дело? Заодно узнаешь, чем он занимается и имеет ли зуб на Алевтину?

— Одни подозрения, этого мало, — согласился Карл, — обычно такой ревностью к новой актрисе пылают старые примадонны, не желающие уступать свое место.

— Меня недолюбливала Алла Демидовна, но она и погибла от свалившейся декорации, — сказала Аля, — не могла же она сама себе подстроить убийство?

Карл и Алевтина замолчали.

— Что молчите? Говорите, вторая главная актриса этого театра — моя мама, — продолжила Яна, прожигая присутствующих взглядом синих глаз.

— О чем ты говоришь, Яна?! — воскликнула Алевтина. — Да у меня даже мысли такой не было! Твоя мать — единственный человек, который принял меня в театре как родную! Чтобы она угрожала мне? Нет, чтобы Люся убила кого-нибудь?! Да этого не может быть!

— Я тоже в этом не сомневаюсь, — примирительным тоном ответила Яна, — но мы должны быть друг перед другом честными, трезвомыслящими, поэтому оставим ведущую актрису театра Люсю Цветкову в списке подозреваемых.