Шарль Эксбрайя - Вы любите пиццу?

Выйдя из ресторана, дядя и племянник закурили и неторопливо двинулись к месту встречи. Ночь еще не спустилась на город, вечер выдался ясным и теплым, и молодые люди шли прогулочным шагом, чувствуя себя почти туристами. Так они добрались до площади Феррари, поднялись по виа Рома и вышли на площадь Корветто, где Альдо залюбовался воинственным видом Виктора Эммануила II. В одиннадцать часов они расстались с покойным королем и вошли в сад Вилетта ди Негро. Возле Музея археологии неаполитанцы увидели, как из тени деревьев вынырнули два силуэта и двинулись навстречу. Когда незнакомцы подошли поближе, Альдо и Рокко заметили, что их лица практически не видны за низко опущенными полями шляп и высоко намотанными, несмотря на теплый вечер, темными шарфами. Оба зачем-то хотели сохранить инкогнито, и Альдо почувствовал легкое беспокойство, хотя и не признался в этом дяде. Приблизившись к неаполитанцам, один из мужчин невнятно проворчал:

– Добрый вечер…

Альдо сразу понял, что этот тип нарочно говорит измененным голосом, и его охватила уже смутная тревога. Молодой человек инстинктивно подался назад.

– Добрый вечер, – услышал он ответ Рокко. – Вы любите пиццу?

Альдо затаил дыхание, но незнакомец спокойно подал условленную реплику:

– Только ту, что подают у Мафальда на Капо ди Монте.

Рокко со вздохом облегчения протянул ему пояс, в котором были спрятаны брильянты (в ресторане он незаметно снял его и положил в карман). Генуэзец взял пояс и поблагодарил. Он, видимо, несколько утратил бдительность, и Альдо заметил, как на секунду в просвете между шляпой и шарфом показалась его щека, изудорованная глубоким шрамом.

– Счастливого возвращения и поклонитесь от нас Санта Лючии! – произнес меченый, хмыкнув.

Незнакомцы уже удалялись, когда Рокко бросился следом.

– Э, послушайте, ребята… вы кое-что забыли! Мы ведь должны привезти обратно одну вещь!

Альдо не сумел бы объяснить, почему не пошел за дядей. Застыв на месте в неимоверном нервном напряжении, он ждал, сам не зная чего. Один из незнакомцев опять презрительно хмыкнул.

– Нет чтоб убраться подобру-поздорову! Зря нарываешься, парень! Себе же на беду!

Изумленный такой наглостью, Рокко возмутился.

– Это еще что за манеры? За кого вы, генуэзцы, себя принимаете?

Альдо хотел крикнуть и позвать дядю обратно – он чувствовал, что дело приняло скверный оборот, хотя и не понимал, почему, – но так и не успел вмешаться. Более высокий из незнакомцев злобно прошипел:

– Сейчас ты получишь свое, жалкий придурок…

И молниеносным движением всадил нож в грудь Рокко. Удар попал прямо в сердце, и Рокко упал ничком. Альдо как громом пораженный не мог поверить своим глазам. Ему казалось невероятным, что Рокко действительно убили. Но когда убийцы бросились к нему, инстинкт самосохранения одержал верх. Ноги сами понесли его прочь, и каким-то кошачьим прыжком Гарофани вывернулся из рук уже было готовых его схватить преследователей. Но те не отступились и бросились за ним. Молодой человек уже думал, что оторвется от них, но, выбегая на площадь Корветто, споткнулся, упал и не успел подняться, как на него набросились убийцы Рокко. Первого удара ему удалось избежать – нож лишь поцарапал руку, но второй убийца тут же нанес новый. Подвижный и гибкий, Альдо и на этот раз избежал смерти – лезвие скользнуло по ребрам. Но вывернуться было невозможно, и он понял, что пропал и сейчас умрет, как Рокко.

Рестоны и мисс Фаррингтон остановились в гостинице «Генуя» на площади Феррари. Миссис Рестон, все еще дувшаяся на Одри, сослалась на тяготы путешествия и ушла в свою комнату сразу после ужина. Зато Алан, стремившийся вновь завоевать расположение невесты, предложил ей прогуляться при свете луны. Этот столь романтичный, сколь и неожиданный порыв так позабавил Одри, что она согласилась. Рестон повел ее вдоль виа Рома. Добравшись до площади Корветто, молодые люди в немом восторге созерцали волшебную картину ночного города. Алан нежно взял девушку за руку. Взволнованная свежестью воздуха и радуясь, что наконец оказалась в Италии, Одри уже собиралась склонить голову на плечо своего спутника, как вдруг они увидели человека, бегущего из Вилетта ди Негро, и двух его преследователей. Не успели англичане прийти в себя от удивления, как бегущие оказались совсем рядом – они не заметили молодую пару, замершую в тени деревьев. Таким образом, Алан и Одри стали невольными свидетелями. Когда неаполитанец упал на колени, Одри испуганно взвизгнула, а Рестон мужественно бросился на бандитов. Те застыли в удивлении, не зная, как поступить. Полицейский свисток, последовавший за криком Одри, убедил их, что перевес теперь не на их стороне, и оба рванули к Вилетта ди Негро, где было не так сложно скрыться. Мисс Фаррингтон склонилась над раненым и, не веря своим глазам, увидела молодого человека, как две капли воды похожего на героев ее тайных грез, кавалеров эпохи Кватроченто. Итальянец был необыкновенно красив и молод, залитая же кровью рубашка придавала ему совершенно неотразимый романтический вид. Но и склонившееся над ним лицо Одри так впечатлило Альдо, что он невольно выдохнул:

– Мадонна…

И, блаженно улыбаясь, закрыл глаза. Потрясенная тем, что юноша, который, быть может, сейчас умрет, принял ее за Мадонну, Одри по-матерински погладила его залитую слезами щеку. Итальянец снова открыл глаза и с неожиданной страстью проговорил:

– Я ждал вас… Я вас люблю…

Даже полагая, что это признание предназначено другой, Одри неожиданно почувствовала глубокое волнение. Появившийся на площади полицейский опустился на колени рядом с мисс Фаррингтон и при свете фонарика осмотрел раненого.

– Похоже, ничего страшного… Вы его знаете?

– Нет, мы с женихом видели, как он выбежал из сада, а следом – двое каких-то людей. Они пытались убить этого юношу. И вот, когда он упал, я закричала, а Алан бросился на бандитов.

– Вы, несомненно, спасли ему жизнь, синьорина. Я позвоню и вызову «скорую помощь» – иначе он истечет кровью.

Полисмен ушел, а Одри приподняла голову молодого человека.

– Вам очень плохо?

– Не слишком.

– Как вас зовут?

– Альдо… Альдо Гарофани. Я еще не умер?

– По счастью, нет.

– Но тогда, значит, вы… не Мадонна?

– Увы, нет!

– Однако вы прекрасны, как Святая Дева!

Тут Алан, которого этот диалог на незнакомом ему языке сильно раздражал, тем более что он легко уловил в нем нежные нотки, счел долгом вмешаться.

– Что он говорит, Одри?

– Ничего… бредит немного…

Чтобы не видеть Рестона, Альдо закрыл глаза.

– Одри… я запомню… на всю жизнь…

– Но разве не ваше имя он только что произнес? – продолжал настаивать Алан.