Джанет Иванович - Лужоная глотка

Я выкарабкалась из окна и забралась на бортик, чтобы лучше видеть.

В свете фар и туманной дорожной дымке я различила одинокую фигуру Родригеса, бежавшего меж покореженных машин. Лодыжки его были связаны цепью, на которой болтался обломок поручня. С моей наблюдательной позиции трудно было сказать, ранен ли он. Родригес приблизился к стоявшему на перекрестке автомобилю, дернул водительскую дверцу и, открыв её, рванул с места с зажатой дверью цепью и громыхавшим по тротуару поручнем. Насколько мне было видно, никто не попытался остановить его или же броситься следом. Водитель угнанной машины стоял, застыв от потрясения. Вдалеке надрывались сирены.

Я скользнула обратно внутрь и заняла прежнее место рядом с Хукером.

– Родригес угнал серебристый седан и скрылся в закатной дали.

– Только не это.

– Ага. И цепь с поручнем все еще на нем.

Хукер разразился смехом.

– Я даже не знаю, кто сейчас более жалок... он или мы.

Я сгорбилась на сиденье.

– Похоже, этот приз все-таки за нами.

Бинз сел и огляделся вокруг. Он тяжело, по-сенбернарски, вздохнул, дважды повернулся вокруг своей оси и шлепнулся на прежнее место.

– Похоже, мы здесь надолго, – сказала я. – За пятнадцать минут все точно не утрясется.

Хукер протянул руку и провел кончиком пальца по моему затылку.

– Хочешь заняться любовью?

– Нет! – Да. Но не здесь и не сейчас. Я не собиралась отдаваться ему посреди автострады. Пусть даже мы займёмся примирительным сексом, но все должно пройти по высшему классу. И уж определенно не на заднем сиденье внедорожника.

– Хотя бы несколько поцелуев, – проговорил Хукер. И прижал руку к сердцу. – Умоляю.

– Может, тебе еще и потрогать меня хочется?

– Ладно, не без этого.

– Нет.

Хукер вздохнул.

– Дорогая, ты бессердечная женщина. Просто ходячий облом.

– Канючь, сколько угодно, своим техасским говорком – тебе это не поможет.

Хукер ухмыльнулся.

– Когда мы только познакомились, это сработало.

– Точно, а теперь не сработает.

– Поживем – увидим, – ответил Хукер.

Прищурившись, я посмотрела на него.

– Да ладно, признайся, – подначивал Хукер, – ты меня страшно хочешь.

Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Мы оба понимали, что это значит. Он держал меня за руку, и мы сидели вот так, не разнимая рук, и смотрели в ветровое стекло на то, как устраняют последствия аварии, словно на некое телевизионное шоу.

Здесь собрались пожарные машины и кареты скорой помощи с трех округов, а от такого количества мигалок даже со здоровым человеком вполне мог случиться припадок. Однако ж на нас не пикировал с неба вертолет авиационной скорой помощи, и, казалось, никто не метался поблизости в исступленной попытке спасти чью-то жизнь. Поэтому я надеялась, что никто серьезно не пострадал. Наконец, на месте происшествия осталась только одна пожарка. И все «скорые» одна за другой отправились в путь, некоторые со включенными спецсигналами – но ни одна из них не умчалась под вой сирен. Еще один хороший знак.

Эвакуаторы с полицией, отрабатывая внешний периметр места крушения, растаскивали машины. Дорога пока еще была перекрыта, но размеры завала постепенно шли на убыль. Эвакуаторы дюйм за дюймом пробирались к самому сердцу аварии.

– Они собираются снимать фургон с «Хаммера», – воскликнула я. – Хочу на это посмотреть.

Я не рискнула вновь вскарабкаться на машину. Слишком уж все теперь было освещено. И слишком много глазеющих людей поблизости. Так что я встала возле внедорожника, натянула на голову капюшон толстовки и спрятала руки в карманы, съежившись от холода.

После долгих споров водитель эвакуатора прицепил к автобусу трос и медленно сдал назад. Поскольку задняя часть «Хаммера» превратилась в три фута спрессованной стали и стекловолокна, автобусу, в действительности, не пришлось слишком высоко падать. Наконец, с изрядным скрежетом фургон поддался и громко стукнулся о землю. От удара он подпрыгнул, слегка закачался, а затем безмолвно замер, стоически снося свое плачевное состояние.

Теперь, когда автобус сняли с «Хаммера», стало понятно, как Родригесу удалось сбежать. Самый сильный удар пришелся как раз по правому боку: да так, что обшивка полностью отвалилась, оставив на месте двери зияющее отверстие. Вероятно, Родригеса при ударе швырнуло в сторону, а после, обнаружив, что поручень сломан, он избавился от своих оков.

Хукер высунул голову из машины:

– Что там происходит?

– Они стащили фургон с «Хаммера», а теперь, похоже, собираются забраться внутрь. Наверное, чтобы убедиться, что внутри никого не осталось.

Хукер втянул голову обратно во внедорожник и скользнул вниз. Полиция вот-вот обнаружит в спаленке автобуса беднягу Берни Миллера. А его сложно будет спутать со Спящей Красавицей.

Я наблюдала, как двое копов с фонариками вошли внутрь. Шли долгие секунды, и все это время я стояла, не дыша. Наконец, копы вышли и встали возле фургона. Один из них что-то говорил по рации. Полицейские прибывали и прибывали. Несколько полицейских в штатском проталкивались сквозь толпу. Патрульный разматывал желтую ленту, оцепляя пространство вокруг автобуса.

Я прислонилась к внедорожнику.

– Они его нашли, – прошептала я.

Хукер посмотрел на меня.

– А почему шепотом?

– Это слишком ужасно, чтобы произносить вслух.

Машина без опознавательных знаков с полицейской сиреной прорезала транспортный поток и затормозила подле разбитых вдребезги автомобилей. Из нее выбрались два человека в форме, а следом за ними Шлепок и Делорес. Вся компания торопливо двинулась к автобусу, и даже на таком расстоянии мне было видно, как у Шлепка глаза полезли из орбит. Он встал, как вкопанный, и безвольно свесив руки по бокам, с разинутым ртом уставился на место происшествия. Уверена, будь я чуточку ближе, увидела бы, как кровь отливает у него от лица и учащается дыхание. Он слегка покачнулся, и один из копов повел его вперед к фургону. Дойдя до двери, они остановились, о чем-то разговаривая. Коп указывал на автобус, а Шлепок делал вид, что слушает, хотя я подозревала, что ничто из сказанного не запечатлевалось у него в мозгу.

Я запрыгнула обратно во внедорожник и схватила лежавшую на заднем сиденье сумку.

– У меня где-то здесь был бинокль, – пояснила я Хукеру. – Я должна это видеть. Похоже, они собираются затащить Шлепка в фургон. Могу поспорить, хотят, чтобы он опознал тело!

Хукер напялил капюшон и затянул завязки.

– Ни за что такое не пропущу.

Я отыскала бинокль, мы выбрались из машины и встали неподалеку от нее. Шлепок, очевидно, уже находился в фургоне с полицией. Делорес стояла немного поодаль, окруженная двумя копами. Над головами стрекотал журналистский вертолет, а подвижная станция спутниковой связи с одной из радиостанций в Шарлотт все ближе подбиралась к автомобильному затору.