Дарья Донцова - Женихи воскресают по пятницам

Я встряхнулась. Ну и глупости лезут подчас в голову… И я не тяпка, не имею отношения к садово-огородному инвентарю! Надо запретить Антону обращаться ко мне с этим идиотским прозвищем. Не хватало еще, чтобы он меня тачкой назвал, вилами, мотыгой или лейкой! Но сейчас нужно продемонстрировать хорошее воспитание.

Я улыбнулась.

– Язык у меня пока на месте, просто я пытаюсь понять, что ем. На креветки и рыбу не похоже.

– Антоша, колись, что за зверушка этот сплитмусс, – потребовал Роман.

– Пусть бабушка попробует угадать, – уперся пасынок, – я для нее старался.

– Я тебе никто, – спела привычную песню Роза Игнатьевна. И продолжила: – Ну, если все попробовали и живы, можно и мне прикоснуться к харчу.

Морщинистые пальцы бабки схватили хлебец. Она не стала жеманничать – не отломила крохотный кусочек с видом оскорбленной балерины, а запихнула весь бутерброд в рот. Надо же! Несмотря на преклонный возраст, Роза Игнатьевна явно не потеряла аппетита молодого волчонка, и, в отличие от многих пенсионеров, у нее, вероятно, нет проблем с пищеварением.

– Великолепно, да? – с радостным ожиданием спросил Антон. – Бабуся, говори, из чего мусс? Твои предположения?

Лицо старухи странно скривилось.

– Супер, да? – уже тише продолжил Тоша. – Сногсшибательно?

Роза Игнатьевна начала бледнеть.

– Не расстраивайся, если не можешь угадать, – воробышком зачирикал парень, – все ошиблись. Ни креветок, ни рыбы в составе нет. Сплитмусс производят из морских червей.

Меня незамедлительно затошнило, Инна Станиславовна быстро поднесла к лицу салфетку, Роман схватил бутылку с минералкой и начал пить прямо из горлышка.

– Черви – любимая пища темных демонов, – провозгласил Эдуард. – Если вам понравилось, делайте выводы. Хорошая новость: поселившегося в душе демона можно выкурить, я составлю магическое зелье и обойду дом.

Роза Игнатьевна раскрыла рот, вытащила верхнюю челюсть, положила ее на скатерть, затем проделала тот же фокус с нижним протезом.

– Вкусно? – пискнул Антон.

Бабушка опять засунула в рот пальцы и вытащила… круглое жестяное донышко.

Тоша втянул голову в плечи. А я испытала облегчение. Ну конечно, вот и засада! Антон никак не мог нормально приготовить угощение. Он вскрыл банку с двух сторон и выдавил ее содержимое на тарелку. Ясное дело, верхнюю крышку недотепа-компьютерщик увидел и снял, а вот про нижнюю благополучно забыл. Порезал столбик мусса из червей, перенес на хлебцы, и Розе Игнатьевне достался самый нижний ломтик, с прилипшей жестянкой.

Тоша понял, что натворил, испугался и от растерянности повторил попугаем:

– Сногсшибательно, да?

– Скорей зубодробительно, – буркнул Роман, вставая. – Бабушка, пошли, я тебя доведу до спальни, возьмешь запасные протезы, а эти отвезут к стоматологу.

– Хорошо иметь искусственные челюсти, – заявил Эдуард, глядя, как прабабка и отец покидают столовую, – зубы без тебя могут скататься к дантисту. Мне об этом приходится лишь мечтать!

Договорив, Эдик снова отчаянно зачесал макушку.

– Пора собираться, – спохватилась Инна Станиславовна. – Я записана в салон на макияж и прическу. Но сначала пойду на лицо. А ты что будешь делать, Тяпонька?

– Отправлюсь на репетицию шоу, – смиренно ответила я. – Инна Станиславовна, решение о том, что я наравне с Балакиревой буду представлять новый аромат фирмы «Бак», Роман Глебович принял утром и, по-моему, совершенно спонтанно. И я его ни о чем не просила!

– Не сомневаюсь, Тяпонька, ты замечательная девочка, – улыбнулась Инна Станиславовна.

Я вздрогнула. Наверное, пантера, собираясь сожрать зайчика, корчит ему такую же гримасу.

– Тяпка самая лучшая! – восхитился мной Антон.

Мать парня снова растянула губы, помахала нам рукой и сказала:

– Эдик, Роза Игнатьевна подчас высказывается резко и путает вчерашний день с сегодняшним, но с одним ее предложением я полностью согласна. Может, тебе пора помыть голову?

Не дождавшись ответа, она удалилась.

– Чего они пристали? – надулся иллюзолог и повелитель демонов. – Совсем недавно я пользовался шампунем – в августе.

– Сейчас зима! – заржал Антон.

– Ну и что? – пожал плечами Эдик. – Дреды не запачкались, а чешусь я потому, что мне кажется, будто по коже на затылке и макушке ходят мааааленькие лапки.

– У тебя в прическе завелись мыши? Прикольно! – восхитился Тоша.

– Это у вас у всех души захватили демоны, – обиделся Эдуард и убежал.

– Мне тоже пора собираться, – живо сказала я и встала из-за стола.

– Давай провожу тебя до спальни? – предложил Антон.

– Мерси, сама найду дорогу.

– Уверена? – усомнился Антон. – Шагай прямо, а на пересечении коридоров возьми влево. Запомнила? Не направо иди, а налево. Иначе попадешь в холодную кладовку. Хотя тоже неплохо, там хранят мороженое. Если заплутаешь, полакомишься пломбиром. Кстати, чуланов с холодильниками в доме три шутки, они…

– Спасибо, спасибо, – зачастила я, – берегу фигуру, калорийное лакомство не для меня. Пусть я и не хожу в купальнике по подиуму, а демонстрирую макияж, все равно необходимо тщательно следить за весом.

– В каждом помещении, и в коридорах тоже, есть телефоны, звони, если что, – сказал Антон и, отойдя на противоположный конец столовой, открыл небольшую дверь. – Мне сюда, а тебе вот туда!

На пару мгновений мы остались в столовой вдвоем с молчавшей все время горничной Еленой. Девушка замерла навытяжку у буфета и напоминала восковую фигуру. Мне показалось неприличным уйти, не попрощавшись.

– Спасибо. Завтрак был очень вкусный.

– Пожалуйста, всегда к вашим услугам, – заученно ответила «статуя».

Я взялась за ручку двери, услышала тихий шорох и оглянулась. Елена по-прежнему столбом стояла возле буфета и могла бы составить конкуренцию живым скульптурам, которые веселят туристов в городах Европы. Хотя лично меня в Париже перепугал до смерти бронзовый ангел с огромными крыльями. У ног херувима стояла миска, наполненная монетами. Я решила, что деньги в нее бросают люди, которые хотят еще раз очутиться в столице Франции, порылась в кошельке, присоединила свой еврик к куче других, а «ангел» неожиданно ожил и запел для меня песню.

Шорох повторился, я перевела взгляд и увидела Лялечку. Собачка нагло вскарабкалась на стол и сидела около блюда с колбасой.

– Ляля, – сердито сказала я, – быстро уходи, иначе тебя Елена тряпкой прогонит.

– Кто Лялечки коснется, тот и трех секунд не проживет, – прошептала горничная. – Она любимица Розы Игнатьевны.

– И поэтому псинке можно безобразничать? – усмехнулась я. – Но она сейчас наестся колбасы, и у нее заболит живот. Лучше ее снять.

– Шпиц кусается, – объяснила Лена. – Очень больно, как иголками кожу протыкает.