Дарья Донцова - Женихи воскресают по пятницам

Откуда мне все это известно? До того, как стала работать в «Баке», я училась в институте и там познакомилась со студенткой Леной Викторовой [9]. Сейчас она моя лучшая, самая верная подруга, работает в бригаде, которая занимается раскрытием особо опасных преступлений, вот от нее я и набралась разных знаний.

Хорошо понимаю, почему Игорь Николаевич не впал в истерику, узнав, что в окружении Романа Глебовича за короткий срок ушли из жизни четыре человека: Галина, Глеб Львович, Марина и Инна Станиславовна, на работе Игорь и не такого навидался. Трупами его не удивить и не испугать. Но болезнь! Любой человек, даже хладнокровный профессионал, встревожится, узнав, что в доме люди умирают от инфекции. Однако Игорь Николаевич отреагировал так, словно речь идет о насморке, – поговорочкой, мол, зараза к заразе не пристает. Он настолько безрассуден или считает себя бессмертным?

Особняк казался вымершим, прислуга попряталась по углам. Роза Игнатьевна, Антон и Роман Глебович тоже не показывались. Я понятия не имела, увезли ли тело Инны Станиславовны в морг, поэтому, когда, идя по коридору в свою комнату, услышала тихое позвякивание, шуршание и голоса, быстро раздвинула двери шкафа-купе и втиснулась в темное пространство. А вы бы как поступили, улови ваши уши разговор двух парней:

– Осторожно, Коля, не урони.

– Узко тут, картины низко висят.

– Ничего, вытащим, это не лестница в хрущевке.

Я сразу поняла: еще пара секунд, и я встречусь с носилками, на которых лежит черный мешок. Не надо считать меня психопаткой, я просто испугалась.

Тяжело сопя, санитары миновали мое укрытие. Я подождала для верности пару минут, хотела раздвинуть двери, но они не поддались. Стоя почти в кромешной темноте, я довольно долго дергала створки, потом сделала шаг назад – мне захотелось опереться о заднюю стенку и перевести дух. Внезапно под потолком вспыхнула галогеновая лампочка. Я обернулась. Ну надо же, я нажала случайно на выключатель. Сейчас посмотрю, что мешает дверцам шкафа открыться.

Кстати, оказалось, что это вовсе не шкаф, а хранилище прессы. Никогда не встречала ничего подобного ни у кого дома. Я оглядела полки, где аккуратными рядами стояли толстые журналы. «Новый мир» аж с тысяча девятьсот шестьдесят первого года, «Октябрь», «Звезда Востока», «Москва», «Иностранная литература», «Огонек», «Нева», «Знамя». Ну и ну, вон их сколько выходило в советские времена!

Я вытащила один и начала изучать оглавление. Да уж, если все издания имеют подобное содержание, то мне совершенно непонятно, кто читал эту скукотищу. Тот номер, что перелистывала я, был составлен из повестей о металлургах, пытающихся перевыполнить план выплавки стали, и о председателе колхоза, у которого постоянно сгнивает на корню урожай и дохнут коровы.

Несмотря на все случившиеся вчера и сегодня события, мне неожиданно стало смешно. Ну-ка, что там еще веселенького напечатали? Я села на небольшую круглую табуреточку и начала вытаскивать другие журналы. Иногда между мрачными серо-синими, грязно-голубыми или фиолетовыми изданиями попадались старые газеты. До сегодняшнего дня я лишь один раз читала древние советские ежедневники.

Родители моей однокурсницы Насти Велькиной купили квартиру, которая ранее была коммунальной, и затеяли там ремонт. Денег у Велькиных после приобретения жилплощади почти не осталось, обновление хором они решили провести собственными силами. Настьке велели сорвать старые обои, и она позвала на помощь подружек. Мы, засучив рукава, ринулись на помощь. Прежние жильцы за долгие годы жизни здесь ни разу не позаботились обновить стены, они были утыканы кнопками – похоже, когда какая-нибудь обоина собиралась спланировать на пол, владельцы квартиры хватались не за клейстер, а за канцелярские принадлежности. Под слоем серо-голубой бумаги обнаружились очень старые газеты, вот они держались насмерть, и нам пришлось попотеть, отскребая их. Зато мы начитались новостей о событиях, которые случились задолго до нашего рождения, и были шокированы их агитационно-пропагандистским стилем.

Вот и сейчас я посмеивалась себе под нос, проглядывая статьи. Интересно, кто написал вот эту, с названием «Лучший токарь Мартынов И.Н. справил новоселье»? Мои глаза пробежали по тексту: «Я счастлив и благодарен Коммунистической партии СССР за то, что буду жить со своей большой дружной семьей в трехкомнатной квартире, – сказал Мартынов И.Н., когда ему в торжественной обстановке директор завода товарищ Погорелов К.Т. вручил ключи. – Двое наших детей получат отдельную комнату, мы с женой обживем просторную десятиметровую спальню. Хватит места и старикам – тещу, заслуженную учительницу, устроим в гостиной, там же, на раскладном кресле, сможет переночевать моя мама, если ей захочется остаться у нас в гостях. Удобная пятиметровая обложенная кафелем кухня оборудована газовой плитой. Есть балкон и антресоли в коридоре. Спасибо партии и правительству за заботу о простых людях. СССР – лучшая страна на свете! Разве американский капитализм выделит рабочему бесплатно огромную квартиру общей площадью в шестьдесят четыре квадратных метра?»

Мигом расхотелось смеяться, после прочтения этого опуса надо рыдать от жалости. Десятиметровую клетушку бедный Мартынов И.Н. называет «просторной спальней»! Сомневаюсь, что у его детей было большее пространство для жилья. А теще-училке и вовсе придется дрыхнуть в гостиной. Думаю, она очень обрадуется, когда рядом на раздвижном кресле захрапит сватья. Пятиметровая кухня! Господи, вот несчастный Мартынов! Куда он забивался, чтобы побыть в одиночестве, отдохнуть от семейного счастья? Прятался в туалете? Выбегал на балкончик? Или залезал на антресоли?

А я еще недовольна тем, что мне приходится ездить в Подмосковье! Представляю реакцию советского токаря, узнай он, что я жирую в двадцатипятиметровой спальне одна, могу запереть дверь, и тогда ко мне никто без особой надобности не полезет. Все познается в сравнении. Гостиница Белки рядом с домом Романа Глебовича выглядит убогой конурой, но на фоне «трешки» Мартынова И.Н. наш с бабулей отель просто царский дворец. Чтобы понять, как тебе хорошо, и навсегда избавиться от зависти, надо смотреть не на тех, кому лучше, а вспоминать про тех, кому хуже, чем тебе.

Хм, что-то меня потянуло на философские размышления… Надо вернуть на место издания и постараться не нарушить их порядок. Хотя, если я поставлю журналы не туда, беды не будет – похоже, сюда заглядывают редко. И правильно делают. Ну какой смысл хранить эту мукалатуру? Кому сейчас нужны все эти стихи-повести про величие коммунизма?

Я встала с табуретки.

– Наконец-то свобода! – произнес голос Розы Игнатьевны.