Михаил Маковецкий - Героин

— А ей там не скучно?

— Не-а. Когда Ноготь крышку закрывает — я сразу засыпаю. Потому что темно. А когда он крышку стола поднимает — я сразу просыпаюсь и встаю. Не могу спать при свете, а тут свет мне прямо в глаза падает.

— А если вы уже выспались?

— Надень вечернее платье и подай нам кофе. Такого не бывает, пожилой следователь, я слежу за этим.

— А белье какое?

— Никакое. Платье и кофе. Бегом.

— Ноготь, должен отметить, что ваша подруга очень похорошела. Красавицей просто стала.

— Стала. Вы не то скажите, когда увидите ее в вечернем платье. Я большое внимание уделяю ее внешности. Тренажеры, диета, косметичка, массажистка. У меня с этим строго. Когда не занята мною, она все время при деле. Не зря она не высыпается.

— Ноготь, это конечно не мое дело, но вы как-то с ней… Может это и правильно, но… Хотя она хоть и психически больной, но тоже человек. Вы с ней обращаетесь, как… Я даже не знаю с чем сравнить…

— Я к ней питаю нежнейшие чувства и обращаюсь с ней хорошо. И потом, она еще ничего, с ней еще можно общаться помимо кровати. Вот недавно к нам в психушку привезли одного после белой горячки. В памяти у него ничего не откладывается, постоянно со всеми знакомится. Замучился обучать его шахматам. Вроде как начнёт понимать, а потом снова забывает, но делает вид, что разбирается. Вот тут действительно не знаешь с чем сравнить. И, кроме того, я окружил ее трогательной заботой — со мной она обеспеченна самыми лучшими лекарствами от параноидного бреда. И потом, рожденный ползать летать не должен. И вообще, я не джентльмен, потому что вокруг нет леди, а потому эта тема закрыта. А то, пожилой следователь, если вас не остановить, то здесь начнется настоящий разврат. Вы привезли мне фотографии моего сына?

— Конечно, как вы просили. И вашей супруги. Я беседовал с ее психологом. Он считает, что она полностью оправилась и физически и психически. И еще, у меня, когда я в Высшей Школе Милиции обучался, у одного однокурсника тоже белая горячка была. Его после этого случая временно перевели на общефизической подготовке в «группу здоровья» (типа, освобожденные), и он сдавал зачет по физкультуре устно. Рассказывал о вреде алкоголя. С бодуна. Хорошо рассказал, память у него не повредилась.

— Я тоже слышал, что ментов спирт не берет, но черт с ними, алкашами. И с психологом. Что Хомяк говорит?

— Хомяк говорит, что ваша Офелия боится вас до смерти. Но остаться без вас боится еще больше.

— Что с ребенком?

— За ребенком следит. Ребенок ухоженный, причем без всяких нянек. Она сама им занимается.

— Ладно. О мужиках не спрашиваю.

— Когда вы собираетесь покинуть сумасшедший дом, Ноготь?

— Не знаю. В обозримом будущем не собираюсь. Или сумасшедший родственник компрометирует светлый образ пожилого следователя в глазах сковских братанов?

— Совсем наоборот. Мне сейчас очень серьезная драчка. Очень серьезная. Боюсь, что это будет настоящий «Марш Содомитов». И мой противник наверняка просчитает все мои силы и, в день икс, постарается их как-то нейтрализовать. В такой ситуации у меня остается надежда только на вас, Ноготь. О вашем существовании никто не знает. Совсем никто. Хомяк не в счет, он не в Скове. Да и моей связи с вашей бригадой уже подзабыли. Поэтому вы будете моей последней надеждой, Ноготь. Последним стратегическим резервом, который совершенно неожиданно, в Новый год, когда куранты стукнут, появится на поле боя и, в решающую минуту и переломит ход схватки. Как вы, вероятно, догадываетесь, я знаю три волшебных, три матерных слова. И вот когда я их произнесу — появитесь вы на белом коне во главе сметающих все на своем пути сумасшедших. Ну, как вам?

— Сделаем, пожилой следователь. Не волнуйтесь. Я всегда знал, что являюсь эталоном и последней надеждой человечества. Ваша просьбы это еще раз подтверждает. Я еще нарисуюсь из общественного захоронения! Имя Ногтя войдет в анналы! Только не подумайте обо мне плохого, гражданин пожилой следователь, я люблю строго девушек. А одну девушку я даже любил на столе Валентина Сергеевича Левашова, знаменитого в прошлом композитора! Царствие ему небесное.

— Да я вижу, Ноготь, что вы вращались в интеллигентной среде. А я вырос на острове в рыболовецком колхозе. Помню, мы на школьно дворе трехметровую бабень голую из снега соорудили. Получилось концептуально и роскошно. Особенно толстые дыни грудей и рука, прикрывающая что-то между ногами. Меня даже из школы чуть не выгнали за это, время то было суровое. Господи!

— Что вас смутило, пожилой следователь? А-а, привет всем вышедшим пописать в коммунальный туалет, и моей заторможенной в первую очередь. Лучше водки нет напитка. И не спорьте.

— Да причем тут… Ноготь, она у вас в этом вечернем платье в Playboy не снималась на первой странице?

— Вы тоже заметили, что она у меня хорошенькая? А какая родинка у нее пикантная на половых губах… Когда она у меня в руках тает, я, как братан вышедший с зоны, не могу этим не воспользоваться. Вы знаете пожилой следователь, когда я со своей бедной сумасшедшей Лизы трусики снимаю… Возьми себя в руки, дочь самурая, я тебе краснеть не приказывал! И эти туфли на каблуках ты одела без спроса.

— Но дяденька Ноготь, вы с этим платьем всегда…

— Дочь самурая не плачет о мяче, укатившемся в пруд. Надела, значит надела. Но в следующий раз такие вещи нужно спрашивать. Беспрекословное подчинение приказу — незаменимое орудие соблазнения пролетария. Как ваше мнение, пожилой следователь? Как бывшего рыболова?

— Да как вам сказать, Ноготь. Пусть так по-простому, но пронимает. А главное, после успешно завершенного делового разговора приятно ощутить в руке только что откупоренную бутылку пива.

— Правильно! А наши враги, голубые вагоновожатые из голубых вагонов, пусть отправляются на поля собирать задним проходом капусту. Вприсядку и с залихватскими песнями. Не так ли? А мы с вами, пожилой следователь, званы моей заторможенной откушать дичи под вино.

— Все так, Ноготь, все так.

— Как поживаете, Челюсть?

— По-разному, пожилой следователь, по-разному. Слой повидла, слой поноса. А у вас, как обычно, ко мне маленькое дельце? Просто так, на кусок торта моей Иры, вы уже давно не заходите.

— Теперь, Челюсть, все измениться. Радикально. Ваша деятельность по поставке героина больше не будет ограничиваться Сковом и окрестностями. Пора вам выбираться на международную арену, на широкий оперативный европейский простор.

— А на широкий кладбищенский погост мне еще не пора собираться? Как вы думаете, пожилой следователь? Или вы считаете, что Саранча и вся стоящая за ним организация будет со слезами умиления на глазах смотреть на мои шалости?