Наталья Александрова - Все против свекрови

В магазин Вера Павловна выходила рано утром, чтобы народу поменьше, мимо окошка консьержки проскакивала, низко опустив голову, а столкнувшись в лифте с Пелагеей Петровной, сделала вид, что они и вовсе незнакомы.

Кормила Кешу Вера Павловна теперь из экономии исключительно кашами и быстрорастворимыми супами, пармская ветчина и трюфели канули в прошлое.

Надо сказать, что сын ничуть по этому поводу не возмущался, ел, что дают, и уходил в свою комнату, неразборчиво поблагодарив за такой, с позволения сказать, обед. Вера Павловна ничего не отвечала, только сурово поджимала губы.

Сказать, что Вера Павловна сердилась, – значило ничего не сказать. Но она была женщиной по-своему здравомыслящей, во всяком случае, никогда не питала никаких иллюзий по поводу своего сына. То есть, конечно, Кешенька стал гениальным математиком, в свое время был первым на курсе и даже едва не доказал знаменитую теорему Ферма, но в простой, обыденной жизни ее сын был абсолютно бесполезным и беспомощным существом. Она привыкла так думать, и когда нашлась женщина, взявшая ее сына в мужья, колебалась недолго.

И теперь злиться следовало только на себя. Именно ей изменил здравый смысл. Она расслабилась и поверила, что ее Кеша может быть кому-то нужен, кроме нее! Оказалось, что нужен. Но не просто так, а для преступных дел.

И от этого Вера Павловна расстраивалась по-настоящему. Ведь если кто-то сумел приспособить ее никчемного сына к зарабатыванию денег, стало быть, можно было сделать это и раньше? То есть не грабить банки, упаси боже, но что-нибудь менее криминальное… Отчего посторонняя женщина сумела разглядеть в Кеше что-то полезное, а она, мать, не сумела?

Было отчего прийти в негодование.

Кеша выглядел гораздо спокойнее. Он тихо сидел в своей комнате, шуршал бумажками, двигал ящиками стола, и до поздней ночи мать видела, как в комнате горит голубой экран компьютера.

«Вот так всегда, – с горечью думала Вера Павловна, – вся наша с трудом налаженная жизнь летит в тартарары, а ему и горя мало!»

Она теперь боялась не только надвигающейся нищеты, она боялась, что придут и конфискуют то, что еще осталось, да еще и обвинят ее недоумка в пособничестве бандитам! Вот посадят Иннокентия, а у нее даже на адвоката денег нету! Конечно, этот пожилой сыщик ей обещал, что такого не случится, но можно ли ему верить? А уж этой вертихвостке, как ее… Василисе она ни на грош не поверит! Это она разоблачила Кешеньку, как будто нельзя было промолчать…

Вера Павловна уже забыла, что сама послала Василису к сыну для утешения, так что и в этом случае сердиться приходилось только на себя.

На пятое утро их добровольного заточения Кеша вышел к завтраку непохожим на себя. Вера Павловна жарила на завтрак оладьи из кабачков и не присматривалась к сыну, однако когда пили кофе – еще из старых запасов, заваренный в итальянской кофеварке, она заметила, что у него в глазах отсутствует выражение верблюда, обманутого в лучших чувствах близкими друзьями. И плечи сегодня у Кеши не так сильно сутулились, и глаза смотрели не в землю, а прямо перед собой.

– Еще кофе? – спросила Вера Павловна дрогнувшим голосом, ей отчего-то стало не по себе.

– Я сыт, – коротко ответил сын и вышел в прихожую.

– Куда ты? – Вера Павловна метнулась за ним испуганной перепелкой. – Нам же не велели…

– Мне надо газету купить, я скоро! – крикнул Кеша и захлопнул перед ее носом входную дверь.

– Какую газету? – растерянно спросила Вера Павловна у двери. – Он в жизни газет не читал…

Дверь промолчала.

Выйдя из дома, Иннокентий Бубликов повел себя очень странно. Он сел в автобус, проехал две остановки, вышел, пересел на трамвай, проехал еще одну остановку и на этот раз остановил маршрутку, которая ехала в обратную сторону. На этой маршрутке он ехал довольно долго. Наконец он вышел, купил в газетном киоске какую-то газету и поехал обратно.

Повторив весь свой странный маршрут в обратном порядке, Бубликов вернулся к дому и уже подходил к своему подъезду, когда рядом с ним притормозила красная машина.

Задняя дверца машины открылась, оттуда выглянул долговязый парень в черной футболке.

– Эй, земляк! – окликнул он Иннокентия. – Не подскажешь, где это место?

– Извините? – повернулся к нему Иннокентий. – Какое место?

Парень держал в руке карту города и тыкал в нее пальцем:

– Вот это где?

Иннокентий подошел к машине, взглянул на карту, потом перевел взгляд на парня. Тот показался ему знакомым.

– Что вы хотите найти?

– А мы уже все нашли! – ответил парень и неожиданно втащил Иннокентия в машину.

Дверца захлопнулась, и машина стремительно рванулась вперед.

– Что вам нужно?! – верещал Иннокентий, безуспешно выдираясь.

– Сиди тихо! – проговорил второй парень, удивительно похожий на первого, и помахал перед носом Иннокентия большим ножом. – Помалкивай, если не хочешь остаться без носа!

Иннокентий испуганно замолчал.

Машина свернула с оживленной магистрали в тихий переулок, проехала по мосту и оказалась в безлюдном месте на берегу Шкиперской протоки.

Водитель затормозил, поставил машину на ручник и повернулся к Иннокентию.

– Ну, – проговорил он хриплым угрожающим голосом. – Здесь тебе никто не поможет!

Иннокентий с ужасом узнал всех троих.

Это были те бандиты, которые ворвались в их квартиру и мучили его в ванной, выпытывая, куда делась Ирина.

– Точно, здесь тебе никто не поможет! – повторил один из парней, ткнув его кулаком в живот. – Ни мамочка твоя, ни пожарные, ни МЧС…

– Я же говорил вам, что ничего не знаю… – простонал Бубликов, сжимая руки.

– А мы тебя еще как следует не спрашивали, – усмехнулся водитель. – Мы еще только так, разминались…

– Выкладывай, куда делась твоя жена! – процедил парень в черном. – Иначе мы с тобой такое сделаем, что тебе уже ни она, ни другая баба не понадобится…

Он снова достал нож и провел его кончиком по горлу Иннокентия, затем по груди и так опустился до живота.

– Но я… но я действительно не знаю, где она! – воскликнул несчастный Бубликов. – Как я могу сказать то, чего не знаю?

– Кажется, он и правда ничего не знает! – вздохнул второй парень, который внимательно следил за Иннокентием. – Зря мы на него время тратим!

– Ну что же, тем хуже для него! – проговорил водитель. – Значит, он нам не нужен. Ну, ребята, кончайте его. Только не в машине, а то все здесь кровью перемажете. Выведите его, прирежьте и бросьте в протоку. Здесь его долго никто не найдет…

Оттого, что о его смерти говорили таким спокойным и будничным тоном, Иннокентию стало невыносимо страшно.

– Не надо! – вскрикнул он. – Не убивайте меня! Я вам еще пригожусь!

– Ты?! – водитель удивленно взглянул на Иннокентия, как будто внезапно заговорил резиновый коврик у него под ногами или прикуриватель. – Чем ты нам пригодишься? Ты же ничего не знаешь!