Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля

– «…где на лошадях, а где и пешком. Пройдя от той реки два дня по степи, начали мы страдать без воды, и громкие жалобы наши огласили окрестности. И тут, по неизреченной мудрости Аллаха, оказывающего свои милости кому захочет из рабов своих, встретили мы кочующих по степи куманов. Куманы – суть исконные жители тех пустынных краев, иначе называемые кыпчаки, отчего и вся эта обширная местность носит имя Дешт-и-Кыпчак…»

– Дешт-и-Кыпчак! – воскликнул Старыгин. – Половецкая степь! А куманы и кыпчаки – это другие названия кочевого племени, которое русские называли половцами…

– Вы так обрадовались, словно обнаружили выход из этого подземелья! – проговорила Мария.

– Но это действительно очень важная находка, – смущенно ответил Старыгин. – Должно быть, это записки какого-то арабского путешественника, посетившего степи Южной Руси и Северного Причерноморья в одиннадцатом или двенадцатом веке. Эта книга может пролить свет на взаимоотношения русских князей и половцев…

– Лучше бы она пролила свет на эти подземные лабиринты! – прервала его Мария. – Скоро аккумулятор фонаря разрядится, и мы останемся в полной темноте!

– Пока этого не случилось, прочтите еще немного! – попросил Дмитрий Алексеевич. – А я тем временем подумаю, как выбраться из этой подземной тюрьмы.

Мария пожала плечами и продолжила читать, переводя текст с арабского:

– «Увидев кибитки куманов, или кыпчаков, мы невольно пришли в изумление и вознесли молитву Аллаху, который в неизреченной мудрости своей создал людей столь разнообразными. Я повидал много земель, много стран, за что люди прозвали меня джаувала, то есть – неутомимый путешественник, и в каждой земле, где побывал, оставил я часть своей бессмертной души, хотя один Аллах властен над нею. В этих странствиях провел я многие и многие годы, но по-прежнему не перестаю удивляться безграничной мудрости Аллаха и удивительной красоте и многообразию его творений.

Прежде еще, чем показались перед нами их кочевые кибитки, услышали мы громкое мычание быков, ржание коней, блеяние бесчисленных овец и столь же громкий скрип тележных осей. Кроме того, к самому небу поднимались многочисленные дымы, как будто в степи рядом с нами появился многолюдный город. Потом уже над высокой пожухлой травой показались развевающиеся на ветру знамена куманских всадников. Знамена эти, или бунчуки, являют собой конские или волчьи хвосты, укрепленные на кончиках длинных пик. После тех бунчуков показались над травой верхушки юрт, высоких, как настоящие дома.

Куманы, в отличие от прочих кочевых народов, не разбирают свои юрты при переездах. Их юрты стоят на удивительно больших деревянных повозках, каждую из которых волокут по степи более двадцати быков. Ширина этих повозок составляет более десяти локтей. Когда движется род куманов, кажется, что по степи едет целый городок. Если же кочует большой род, или орда – можно подумать, что едет огромный город. Куманские всадники гарцуют вокруг повозок на своих лошадях, а их жены тем временем в юртах готовят обед или шьют одежду, словно и не путешествуют по степи, а спокойно живут на одном месте. Там, где прошел род куманов, степь укатана колесами повозок и вытоптана копытами бесчисленных коней и овец. Потому куманы кочуют по разным местам, возвращаясь на то же место только через десять лет, когда там заново нарастет трава, давая прокорм их скоту.

Следует сказать немного и о верованиях куманов, или кыпчаков. Перед ними еще не открылся свет истинной веры. Хотя они и слышали о несказанном величии Аллаха и мудрости Мухаммеда, они до сих пор глухи к словам Истины. Большая часть кыпчаков, как и русы, поклоняется пророку Исе, которого они называют Иисусом. Оттого часто их цари роднятся с князьями русов. Цари кыпчаков выдают своих дочерей за княжеских сыновей, и если в том приходит нужда, поспешают на помощь новому родичу со своей конницей.

Хотя они веруют в того же бога, что и русы, есть в их вере и различия, которым и те и другие придают большое значение. Русы считают, что бог их един в трех лицах, и почитают наравне с Исой и мать его, Марию, называя ее Матерь Бога. Кыпчаки же признают у бога только два лица и не называют Марию Божьей Матерью, ибо считают, что она родила простого человека, который потом уже стал богом…»

– Значит, половцы были христианами-несторианами! – воскликнул Старыгин. – Я слышал о таком предположении, но в этих записках оно несомненно подтверждается! Вот почему Педро придавал этой книге такое большое значение…

– Не думаю, что для сеньора Педро такую важную роль играла религия какого-то забытого кочевого племени… – проворчала Мария и продолжила перевод.

– «Как и другие христиане, кыпчаки хоронят своих умерших в земле, воздвигая над могилой весьма искусные каменные изваяния. Такие изваяния стоят по степи тут и там во всех местах, где проходили кочевники. Кыпчаки называют их таши-баба, то есть – каменные отцы. Русы же, не зная, что «баба» на языке кыпчаков и тюрок значит «отец», называют эти изваяния каменными бабами. В руках каждое такое изваяние держит круглый сосуд. Кыпчаки говорят, что это тот сосуд, из которого пророк Иса вкушал пищу в последний день перед казнью, и в этот же сосуд была собрана его пролитая кровь. Посему кыпчаки весьма почитают этот сосуд и говорят, что вкусивший из него пищу или питье обретет жизнь вечную и мудрость всех пророков…»

– Чаша Грааля! – на этот раз Старыгин усмехнулся. – Где только не встретишь отголоски этого мифа! Даже в половецкой степи, среди полудиких кочевников…

«Хотя кыпчаки христиане, много в них сохранилось от верований далеких предков, которых промеж себя называют они Черной верой. Так, считают они, что степные волки – их кровные родичи, и есть среди них особые люди, которых называют они волхвами. Эти волхвы раз в год выходят из становища в степь и начинают волховать, или волковать: они воют подобно волкам и ждут от своих четвероногих родичей ответа. По этому ответу узнают они будущее, которое ожидает их род. Узнают, хорош ли окажется приплод у скота и удачны ли будут военные набеги. Сказывают, что некоторые волхвы умеют даже превращаться в волков и по нескольку дней бегают в степи с волчьей стаей. Увидеть такое чудо своими глазами мне не удалось, не было на то соизволенья всемогущего Аллаха, однако позже, когда я уже несколько месяцев прожил среди кыпчаков, я видел, как их царь по имени Гза, когда хотел узнать об исходе предстоящей битвы, глубокой ночью отъехал на коне в степь и завыл волком. Вскоре ему ответили несколько волков, что посчитали за благое предзнаменование. Как говорят, всякий царь кыпчаков поступает точно так же, когда нуждается в совете богов…»