Павел Ганжа - Холодное блюдо

Во дворе дома номер сорок семь "А" собрался народ. Не толпился, а именно собрался, вернее даже – "кучковался". Чему Стрельцов, припарковавший машину около магазина "Богемское стекло", немало удивился. За время своего многодневного "засадного" наблюдения он ни разу во дворе столько людей не видел. И распределялись они обычно по всему двору: пенсионерки – на лавке, молодые мамаши – рядом с песочницей, подростки…где придется. А тут всем хуралом, человек тридцать, не меньше, весьма показательно скопились в одном месте. Надо полагать, собраться народ заставило зрелище…нетривиальное. И с учетом того, что среди бабулек и прочих любопытствующих граждан просматривались характерные серые силуэты сотрудников милиции, а возле фонарного столба застыл уазик, украшенный надписью "Центральное РУВД", зрелище к тому же имело явный криминальный душок.

От невнятного предчувствия защемило сердце. Артем выбрался из машины и бочком двинулся поближе к… зрелищу. Подойдя метров на двадцать, Стрельцов остановился. Дальше идти не позволили внезапно проснувшиеся здравомыслие и осторожность, которые в один голос умоляли не привлекать лишнего внимания, поскольку его физиономия и без того во дворе примелькалась. Не хотелось, чтобы какая-нибудь бдительная Марья Ивановна начала дергать милиционера за рукав и сигнализировать о появлении "того самого подозрительного бездельника из машины". Милиционер ведь может и заинтересоваться "подозрительным бездельником", а отвечать на вопросы представителей органов правопорядка…не хотелось.

Тем паче и отсюда кое-что было видно. Это "кое-что" просвечивало белым молочным пятном сквозь редкий частокол ног и напоминало лежащее на земле и накрытое простыней тело. Невнятное предчувствие сдавило левую часть груди еще сильнее.

По изложенным выше причинам соваться к белому пятну или обращаться за разъяснениями к одной из пенсионерок Артем не стал, а подошел к расположившемуся в стороне от основной массы народа подростку лет тринадцати. Как известно, мальчишки, наряду со старушками, являются наиболее информированной о жизни улицы и двора частью населения, только, в отличие от бабушек, отроки общаться с представителями органов правопорядка не любят.

Подросток сидел на полукруглой, вкопанной в грунт, железной лестнице, лениво поглядывал на скопление граждан и интенсивно лузгал семечки.

– Парень, не подскажешь, что тут случилось?

Мальчишка оглядел обратившегося к нему незнакомца, сплюнул шелуху и произнес:

– Мужик с пятого этажа свалился.

– С пятого?

– Угу, с пятого. Не очень высоко вроде, а мозги по асфальту разлетелись.

– Самоубийство?

– Не, говорят, не сам выпал, а выбросили.- Подросток недоверчиво хмыкнул.- Брехня, наверное.- Потом наморщил лоб, подумал и добавил:- А может, не брехня, он же крутой был, центровой.

– Кто?

Мальчишка еще раз хмыкнул, на сей раз по поводу тупости собеседника, но все же ответил:

– Ну, этот,- он кивнул в сторону собравшихся вокруг белеющего пятна граждан,- разбился который. Серега Велик.

– А-а…- Стрельцова хватило только на такое – не очень изысканное – выражение понимания. На него снова снизошла какая-то заторможенность. Не поблагодарив мальчишку, Артем развернулся и медленно побрел обратно к автомобилю.

Делать здесь больше было нечего. Вопрос о том, сам ли Величев с балкона сверзился или поспособствовал кто, Артема интересовал мало. А кто и за какие грехи мог отправить Величева в мир иной, если это действительно убийство, Стрельцова вообще не волновало. Учитывая специфику "творческой деятельности" покойного, не удивительно, что кто-то бандита пришил.

А вот сам факт отсутствия недруга на бренной земле…заставлял кое-что переоценить. Со смертью Величева достойных и…доступных врагов, на которых можно было обрушить карающий меч возмездия, не осталось. Хоть классика цитируй: "…иных уж нет, и те далече…". Поневоле задумаешься о превратностях судьбы и божьем промысле. И о том, что человек – лишь песчинка на полях мироздания и игрушка в руках высших сил.

Небеса лишили Артема возможности самолично поквитаться с убийцами жены, наказав по-своему. И гадай теперь, это слепой случай, стечение обстоятельств, или плетение Норн, которые намекают на то, что месть бессмысленна и бесполезна.

Гадать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. На душе было муторно и… пусто. Артем горько усмехнулся. Он не раз и не два читал о том, что подобная пустота поселяется в душе, после осуществления долгожданной мести. Мол, воткнешь отцовский меч в горло заклятому врагу, отомстишь за поруганную честь семьи, а радости и счастья нет. Одна пустота. Только у него пустота откуда? Артем никому меч в горло не вонзал, кровью недругов не умывался, некоторые телесные повреждения едва ли стоит расценивать как полновесную месть. Его блюдо остыло, но подано уже не будет.

А на душе все равно пусто.

Вернувшись в машину, Артем сел в кресло, уронил голову на рулевое колесо и закрыл глаза. Куда теперь ехать или идти, он не знал. Поставленная перед самим собой цель исчезла, растворилась – какая горькая игра слов! – в тумане. Не доберешься, не допрыгнешь, не ухватишь. Источник энергии, питавший его последние месяцы, иссяк. Пусть это был источник энергии не слишком доброй, но он питал Артема, заставлял что-то делать, куда-то стремиться. Заставлял жить, а не существовать, заполнял пространство в душе. А сейчас там разрослась пустота. Не пустыня даже, а космический вакуум. Пустота, не мешающая думать, дышать, но уничтожающая любые желания. Мешающая жить.

С такой пустотой внутри ему самое место – на кладбище.

Белые пушистые хлопья кружились в воздухе и мягко опускались на землю, укутывая ее бархатным одеялом. Снежинки не падали, а именно опускались, плавно, вальяжно, с некоторой ленцой, наряжая мир в красивые меха. И облезлые, голые деревья, и унылые железные оградки, и многочисленные мрачные памятники и могилы, и протянувшиеся между застывшими в отдалении столбами провода обзавелись изысканными шубками.

Пушистые хлопья кружились и опускались…

Стрельцов снял перчатку и поймал несколько снежинок. На горячей ладони они растаяли в один миг.

Как люди. Они тоже кружатся и опускаются для того, чтобы растаять. Живут, работают, отдыхают на курортах, учатся, женятся, воспитывают детей, выпивают, читают интересные и не очень книги, мечтают, а потом исчезают. В один миг. И от них ничего не остается, разве что несколько капелек воды, которым в свой черед уготовано недолгое существование.

Артем стер капли воды с ладони, снова надел перчатку и стряхнул снег с деревянного креста на могиле Насти. Памятник пока не установили, хотя он был уже не только заказан, но и изготовлен. Стрельцову хватало и креста. Спасительного креста.