Дмитрий Черкасов - Шансон для братвы

— Компьютер в соседней квартире уже есть?

— Ага. Супермашина, «пень» второй, винчестер на девять гигабайт, оперативка — двести пятьдесят два «метра»... Вся мультимедия. Три с полтиной отдал. Закончим — он твой.

— Серьезно?

— Обижаешь, в натуре. Слово афериста.

— Тогда, по деньгам... штуки две. Времени — за неделю справлюсь.

— Держи четыре.

— Четыре много.

— Не стони! Много — не мало. Не экономь, прижимистый ты наш. Вот тебе ключ от второй квартиры, это соседний подъезд, номер — на брелке.

— Ага. Я еще факс-модем прикуплю, типа, для общения в «Интернете». Немного его переделаю...

— Это по-нашему. Я тебе в помощь нужен?

— Пока нет.

— На всякий случай смотри, — Денис подошел к самому обычному стенному шкафу и открыл дверцу — вот! — Задняя стенка съехала в сторону, обнажая проход в стене. — Можешь из квартиры в квартиру так ходить, чего по лестницам бегать. Сам лично стену долбил, умаялся вусмерть.

— Нормально, — Егор заглянул в проем. — А-а, вот и компьютер!

На пороге родительской квартиры Дениса встретил мрачный папик.

— Ты что с Гришей натворил?

— Не понял.

— Зачем ты мне сказал, что продал часы за двадцать пять тысяч долларов, а сам взял восемьдесят?

— Ты что?! — Денис едва не выронил сумку. — Кто тебе этот бред наплел?

— Гриша час назад звонил. Он в магазине был...

— Врет твой Абрамович. Хочешь, сам в магазин съезди.

— И племянник его видел, что восемьдесят. Они вместе там были.

— Когда?

— Сегодня, — не сообразил отец.

— Угу. Как же это получается? Часы две недели как проданы, а ценник все висит? — съязвил Денис. — Ты соображаешь, когда тебе подобную ахинею несут?

Александр Николаевич стал соображать, морща лоб.

— Сейчас я твоему Грише позвоню, разберусь. Ты параллельную трубочку возьми, послушай... — Денис набрал номер.

Было занято.

В течение полутора часов трубку так и не положили, телефон меланхолично работал на автодозвон, но без толку. Денис озверел от Рыбакова-старшего, верещавшего о порядочности Абрамовича и чувстве глубокого душевного неудобства по отношению к «несчастному» сокурснику.

— Отец, если хочешь, я тебя сейчас до магазина довезу, сам квитанцию посмотришь.

— Да не поеду я никуда! Сам реши с ним вопрос, отдай деньги, и все.

— Я ему восемьдесят тысяч вместо двадцати пяти отдавать не собираюсь. С какой стати?

— Но он же видел цену! — возопил Александр Николаевич.

— Где он ее видел? — заорал Денис. — Во сне? Да такая цена за его часы просто нереальна! Ты что, сам не понимаешь? Возьми каталог, листы продажи посмотри!

— Да, действительно, — вроде успокоился предок. — Может, он с рублями перепутал?

— Конечно, жди! Твой Абрамович что-то крутит, я ему башку отверну!

— Не смей его трогать! — снова разошелся глава семьи. — Он не виноват, пожилой человек, мог ошибиться!

— А что он в обратную сторону не ошибся? Сказал бы, что пятьсот долларов видел! И нет претензий! Я бы ему шестьсот отдал! Твоему Мульевичу надо пейсы тупой бритвой соскоблить! Ничего, я на него Ортопеда натравлю, он ему устроит Шестидневную войну!

— В Шестидневной евреи победили, — напомнил исторически подкованный папик.

— А теперь будет наоборот! Ортопед за арабов реванш возьмет! Он давно никого не глушил, развеется...

— Гриша — человек порядочный! — провозгласил Александр Николаевич.

— Твой Гриша — порядочная сволочь! Мало того что он по поводу паспорта наблудил... Спокойно, молчи! Я в ОВИРе проверил! Нет у этого урода никакого загранпаспорта и не обращался он туда. Так он нас еще под налоговую подставил! Не отвечай, я знаю, что честному человеку бояться нечего! Ничего, я превентивно по «телефону доверия» им стуканул, во избежание — очень ребята обрадовались, там одни хохлы работают, им жидов погонять — за счастье, любовь к погромам в крови. И когда деньги отдавать буду, продублирую, пусть его тепленьким и потрясут!

— Это некрасиво! — патетично воздел руки отец.

— А других подставлять — красиво? Вот пусть он с ментами эту тему и обсудит — откуда часы, чего сам не продавал, почему налоги платить не хочет. Там к нему вопросов много будет...

Дня три об Абрамовиче не было никаких известий. Телефон в его квартире то молчал, то был хронически занят. Денис плюнул на все это и сообщил отцу, что, когда Григорию понадобятся деньги, пусть сам изыскивает способ связаться. Рыбаков-старший уже стал сомневаться в крепости рассудка приятеля, устроившего истерику по телефону и исчезнувшего вместе со своей женой. Он со скрипом согласился с предложением сына и занялся своими делами.

Капитан милиции, нанятый избитым в сберкассе коммерсантом, вновь заступил на «боевой пост» у дома Глюка.

Распорядок дня «заказа» не поддавался определению, Аркадий жил один и появлялся когда хотел. Наниматель торопил, обида его не остывала, и он сам хотел лично убедиться в «справедливой каре».

Подходящего момента все не выпадало. То Глюк появлялся в компании трех-четырех собратьев, то народу было слишком много. Выполнение заказа все откладывалось, капитан, представлявший себя героем полицейского боевика, нервничал. В своих фантазиях он лелеял свой образ как бесстрашного «копа» и даже в жизни иногда копировал повадки киноперсонажей.

— Ну что вы, Иса Мухтарович, как «Тамагочи» [145]себя ведете, — Огнев развалился на стуле.

Султанов вызвал его на очередной допрос и сам был этому не рад.

— Почему это?

— Да через каждый час пищать начинаете, будто я вас не покормил. Жалко, кнопочки отключения не предусмотрели...

Султанов почернел. Опять эта дурацкая идейка Воробейчика — вызывать Огнева через день — отражалась на нервах следователя. Жертва «ментовско-психиатрического беспредела» чувствовала себя уверенно и язвила. Про таких оппонентов в школе милиции не рассказывали. Считалось, что обычные граждане должны дрожать только от одного вида грозного следователя. Но не уточнялось, что большинство дрожит от еле сдерживаемого смеха.

— Ну что вы замолчали, продолжим?

— Хорошо, — Султанов сжал зубы. — По экспертизе все ясно...

— Кому ясно? Вы мне так заключение и не показали. А я расписаться должен. Опять нарушаем?

— Нет заключения...

— Что-о? Как это нет?

— Они не смогли разобраться... Рекомендуют стационарное обследование, а я вас положить без вашего согласия не могу. А вы его не дадите...

— Не дам. Тут вы правы. Ну что же, примерно этого я и ожидал.

— Так уж и ожидали!

— Представьте себе, да. Когда врачи по стольку лет работают, любое не укладывающееся в их рамки поведение воспринимается как патология. Это общеизвестно. Грустно, конечно, но других врачей нет. И в сущности, это ничего в наших с вами взаимоотношениях не меняет. Ладно, что за вопросики вы на этот раз приготовили?