Дмитрий Черкасов - Реглан для братвы

Происшедшее с Баклушко было одновременно и смешным, и зело поучительным.

Потерявшего сознание районного надзирателя за законностью обнаружили сидящим за столом с расстегнутой ширинкой, засунутой в трусы левой рукой и полиэтиленовым пакетом на голове. Перед ним были живописно разбросаны листы с цветными картинками весьма откровенного содержания, взятые с бесплатных порносайтов и посвященные «голубой» теме. Со стороны казалось, что блюститель закона захотел усилить ощущения от мастурбации, применил способ легкого самоудушения, но не рассчитал силы и в кульминационный момент отключился.

Быстренков провел блиц-расследование и выяснил, что в кабинет к Баклушко заходил какой-то посетитель, представившийся корреспондентом газеты «Секретный советчикъ», известной своей угодливо-лояльной позицией по отношению к властным структурам. Пробыл он там от силы минут десять, а еще через четверть часа неизвестный абонент позвонил помощнику районного прокурора и ехидно порекомендовал проверить, всё ли с Баклушко в порядке.

Полковник впал в тихую панику и добился того, чтобы оперативное сопровождение расследования происшедшего в прокуратуре поручили РУБОПиКу, представив сие двусмысленное дельце как выдающееся по своему цинизму покушение на жизнь должностного лица при исполнении последним своих служебных обязанностей.

Поручили сие сопровождение отделу, где трудился Плодожоров.

Захар Сосунович с невиданным дотоле энтузиазмом взялся за дело, сильно подуплил [69]всех вызванных в качестве свидетелей родственников экс-потерпевшего по делу о похищении и от одного из них узнал, что история о соучастии Быстренкова в совершенном преступлении была рассказана в кабаке какому-то молодому человеку с внимательными глазами, который в финале разговора заметил, что скоро-де у полковника и прикрывающего его «синего» [70]будут «ба-а-альшие проблемы в личной жизни». Фоторобот подозреваемого, сильно похожий на портрет действующего президента страны в молодости, был предъявлен Владлену Марксеновичу.

Быстренков похвалил Плодожорова за проявленную оперативность и начал думать, что же делать дальше, не забыв поставить напротив фамилии Захара жирный плюс, отметив тем самым его лояльность к начальству.

Получивший же майора благодаря рекомендациям Быстренкова оперативник с головой ушел в свои дела, обещавшие ему неплохую добавку к нищенскому жалованию, и за год сменил двухкомнатную квартиру на четырехкомнатную, а подержанную «Scoda Octavia» на новенькую «Honda Accord».

Когда новый министр внутренних дел принял решение о переименовании РУБОПиКа в Оперативно-розыскное Бюро, в связи с чем всех его сотрудников сначала выводили за штат, а затем принимали «в ряды» по новой, отсеивая недостаточно лояльных или замеченных в неблаговидных поступках, Плодожоров перепугался и бросился к Быстренкову с просьбой посодействовать в том, чтобы Захара Сосуновича взяли из-за штата обратно. Полковник успокоил немного нервного майора и пообещал лично походатайствовать за того перед свеженазначенным начальником ОРБ полковником Мамукой Константиновичем Сусликовым.

Так и произошло.

Владлен Марксенович устроил небольшой банкет в соседствовавшем с особнячком на Чайковского кабачке, сильно подпоил Сусликова и подсунул тому на подпись список сотрудников, коих следовало незамедлительно принять обратно в штат. Перечень венчала фамилия самого Быстренкова, а замыкал его майор Плодожоров. Пьяненький Сусликов подмахнул бумагу и на следующий день Захар Сосунович вздохнул с облегчением. И передал Владлену Марксеновичу конверт, в котором лежали тридцать новеньких стодолларовых купюр...

Плодожоров посмотрел на часы, отметил для себя, что до встречи с вышедшими на него через посредничество Быстренкова «нужным человеком» осталось еще полчаса, и решил немного посвятить себя работе, отправив по факсу в один из банков грозную бумагу, в которой было высказано требование проверить счета нескольких подозреваемых в отмывке «грязных» денег лиц.

Майор на память набрал номер, вставил лист в приемную щель факса, дождался ответного «аллё» и резко бросил в трубку:

– Стартуйте!

Но вместо пиликания включившегося факсимильного аппарата грубый мужской голос изрек:

– Щас, с низкого, блин, старта! Ты куда звонишь, чувырло?!

Плодожоров испуганно бросил трубку, вперился глазками в мигающий семизначный номер, высветившийся на маленьком экранчике умного электронного аппарата фирмы «Panasonic», и сравнил цифры с записанными на страничке ежедневника.

Ничего общего.

Майор покопался в своей памяти и понял, что вместо банка набрал номер мобильного телефона известного питерского авторитета по кличке Барракуда.

Сие было некстати.

Барракуду пасли всем отделом, надеясь прихватить на чем-нибудь противозаконном, а звонок Захара Сосуновича ставил под угрозу слива в унитаз всю проведенную работу. Ибо авторитет был далеко не дурак, быстро пробьет номер телефона, с которого ему случайно позвонили на мобильник, и затихарится.

Плодожоров загрустил, хлопнул полстакана коньяку, но спустя две минуты махнул на всё рукой. Так или иначе операция по изобличению Барракуды не обещала майору никаких финансовых поступлений, поэтому на нее можно было и заколотить.

А ближайшая встреча с коммерсантом из фирмы «Семисвечник» и их израильскими партнерами представлялась куда более важной...

Генеральный директор торгово-закупочной фирмы «Семисвечник» Абрам Мульевич Кугельман также, как и Плодожоров, с нетерпением ждал назначенного рандеву.

Дела у коммерсанта шли ни шатко, ни валко, но на жизнь хватало.

Абрам Мульевич сидел на приносящей постоянный доход теме моторных масел, присадок, полиролей и мовилей, коими торговал в десятке ларьков на трех промтоварных рынках и имел свои двадцать пять-тридцать тысяч шекелей [71]чистого дохода в месяц. Конкуренция в этой сфере бизнеса была довольно высока, наценку на товар приходилось ставить минимальную, что не могло не царапать душу Кугельмана костистой лапой праведного возмущения такими условиями ведения дел.

В начале перестройки и обизнесменивания великой страны Абрам немного лоханулся и слишком поздно ушел из НИИ радиоэлектроники в коммерцию, когда все по-настоящему сладкие местечки были уже разобраны. Его бывшие коллеги пристроились в банки, топливно-энергетические компании и в посреднические конторы при металлургических комбинатах, оставив таким нерасторопным евреям, как Кугельман, жалкие ошметки в виде сферы услуг и продовольственного рынка, на которых, к тому же, царило жестокое противостояние, грохотали автоматные очереди и постоянно кого-то уносили вперед ногами.