Татьяна Луганцева - Белые тапочки от Версаче

– Вера? – удивленно спросила Катя, и ответом ей была тишина.

«Нет, ну ладно, если бы Вера пошла погулять, но такое впечатление, что здесь больше не живут. Может быть, Веру перевели в другое место? А вдруг что-то случилось?»

Все эти мысли промелькнули в голове Кати со скоростью света, и тут же она услышала голос за спиной на русском языке.

– Полагаю, Катя?

– Да! – Катя обернулась и увидела монахиню невысокого роста, доброй комплекции, с круглым лицом и в круглых очках.

– Добрый день вам.

– А вы тоже русская?

– Русская, русская, – пробубнила монахиня и протиснулась мимо Кати в комнату Веры.

– Извините, не знаю, как вас…

– Сестра Лора.

– Сестра Лора, вы ухаживаете за Верой? – спросила Катя, переминаясь с ноги на ногу.

– Ухаживала… – нехотя ответила Лора, вытирая тряпкой пыль с пустой тумбочки.

Совсем недавно там стояла ваза с фруктами. Весь вид сестры Лоры говорил о том, что она не склонна ни к каким разговорам. Но Катя, зная, что скоро уйдет отсюда навсегда, решила все выяснить до конца.

– А где сейчас Вера? – спросила Катя.

Монахиня перестала протирать тумбочку и перекрестилась:

– На небесах, дочь моя, уже на небесах…

– Я не совсем поняла… – похолодела Катя.

– Верочка недавно ушла к отцу нашему небесному. – Лора проворно достала носовой платок из складок монашеского одеяния и вытерла уголки глаз.

После секундного замешательства Катя прошептала:

– Умерла?

– Да, дочь моя, умерла… Но ее духовная жизнь не закончилась, так что не убивайся сильно.

– Но как же? Я совсем недавно разговаривала с ней, и все было хорошо. – Катя была действительно ошеломлена.

– Это, дочка, не ко мне… ее лечил отец Франческо, вскрытие делал тоже он, я ничего не знаю… На все воля Божья, – снова перекрестилась сестра Лора и повернулась к Кате спиной.

Совершенно удрученная, Катя прошла дальше по коридору к операционному блоку, отличавшемуся от других помещений только табличкой, что посторонним вход воспрещен, и села на стул. В голове у Кати творился полный сумбур. Она никак не могла поверить в услышанную от Лоры новость. Ведь совсем недавно она совершенно спокойно общалась с Верой.

«Бред какой-то… Может, монахиня что-то напутала? Хотя нет, палата Веры пуста».

Время за этими грустными размышлениями прошло очень быстро, и вскоре из отделения хирургии вышел Франческо, вытирая лицо увлажняющей и освежающей салфеткой. Заметив Катю, он улыбнулся, она про себя отметила, что Франческо не держит на нее зла, она, скорее, сама себя корила за нелепейший свой поступок и побег с костью.

– Сидите, Катерина? Переживаете? Все закончилось успешно, рана абсолютно не опасная, только крови Герман потерял много, поэтому первое время будет чувствовать некоторую слабость. Он уже в сознании, и его скоро привезут в палату номер… – запнулся Франческо и взялся рукой за деревянный крест, висящий на шее и который он не снимал, – в палату, где вы уже были и разговаривали со своей землячкой, сестрой Верой.

Катя, услышав это имя, завалила Франческо вопросами о том, что случилось с Верой, пояснив, что о ее смерти она уже успела узнать. Франческо погрустнел и, положив руку на плечо Кате, сказал:

– Пойдемте ко мне в кабинет.

Катя охотно проследовала за доктором в его кабинет. Она старалась не смотреть на аквариум с человеческими запчастями, и Франческо сразу же выключил подсветку над своим аквариумом, словно боясь, что она опять там что-нибудь присмотрит себе и украдет. Катя вела себя крайне скромно, присев на краешек стула. Франческо сел напротив в удобное кресло, положив руки перед собой. Катя невольно залюбовалась его руками с изящными, длинными пальцами, нежной кожей… Эти руки, по слухам, творили чудеса…

– Душа Веры освободилась…

– Я понимаю, что я должна радоваться, что она в царствие небесном, но что-то мне не радостно, – смело сказала Катя.

– У вас, мирян, другие взгляды на смерть.

– От чего она умерла?

– У Веры было очень слабое здоровье, я знаю, что она рассказала о своей беременности, – зорко стрельнул глазами Франческо.

Катя в подтверждение кивнула головой.

– У Веры был очень сильный токсикоз, не совместимый с беременностью, но избавляться от беременности – большой грех. То есть вопрос о прерывании беременности отпал автоматически, я пробовал настоять как врач, но это было бесполезно. Резус-конфликт, гормональные нарушения – все это привело к такому печальному концу. Я не имел возможности реанимировать Веру, потому что ее обнаружили, когда биологическая смерть уже наступила. Какие еще вопросы?

– У нее были родственники? – почему-то спросила Катя.

– Насколько мне известно, нет. Она будет похоронена на монастырском кладбище на земле, на которой молилась, работала, жила, грешила и умерла.

– Делали вскрытие?

– Я сам его и проводил, хотя я уже знал, от чего она умерла, вскрытие это только подтвердило.

Катя молча мигала глазами, не решаясь задать самый важный вопрос. Франческо проявил себя с самой лучшей стороны, показав, что он умный и проницательный человек, и спросил сам.

– Я не совсем понимаю, Катя. Вы меня в чем-то обвиняете?

– Скорее подозреваю.

– Странно, что я лечил и я же делал вскрытие?

– Ну… немного…

– Дело в том, что это маленький городок, и я здесь лучший специалист и ее лечащий врач. Вы не доверяете мне?

– Доверяю. Простите меня.

– Я понимаю, что вы расстроены, Вера была очень милой девушкой.

– Милой – это именно то слово, – согласилась Катя.

– Что делать? Такова жизнь, кстати, Катя, вы можете пожить у меня в больнице как в пансионате. За все заплачено, и если вы отказались от операции, вы можете просто заняться общим оздоровлением организма, подлечить все имеющиеся заболевания.

– Да нет… знаете, я уйду к своим друзьям из России.

– Как хотите, неволить не стану. Надеюсь, вы проведете еще некоторое время у нас в стране? – спросил доктор.

– Не знаю, – честно ответила Катя, – это решаю не я, но мне Италия очень нравится. Единственно, что очень расстроило, так это жуткое преступление, невольными свидетелями которого мы стали.

– Эта русская актриса, обезображенная маньяком? – уточнил Франческо. – Кстати, вам покажется еще более подозрительным, но ее обследовал тоже я, вскрытием это назвать сложно, так как она была уже кем-то вскрыта.

– Почему вы решили, что действовал маньяк?

– А кто из нормальных людей способен на такое зверство? Конечно, только маньяк! – ответил Франческо, кинув взгляд на часы.

– У нее было что-нибудь вырезано? – спросила Катя.

– Я, честно говоря, когда увидел труп, тоже об этом подумал, но потом убедился, что все органы у русской актрисы были на месте, все цело.