Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!

— Что ж, Максим Андреевич, если так, придется пройти серьезное обследование... — В этом месте улыбку я убрала и коротенько обрисовала красавцу-«пациенту» план последующего лечения.

— Не надо! — оживился тот и умоляюще вытянул вперед руку: — Я врачей боюсь... — После чего игривым движением накрыл мою ладонь своей.

Положение становилось дурацким, и я уже начала жалеть, что не дослушала остальные триста восемьдесят две серии про Эльхуцию. Аккуратно, но решительно вытянув руку из-под лапы наглого молодчика, глянула в сторону Жанны. Происходящее ее здорово веселило — она отчаянно морщила нос, чтобы не рассмеяться. Моей медсестре в цирк ходить не надо, на работе весело.

— Что ж... — теперь я окончательно разозлилась, и голос зазвучал выше. — Ограничимся рекомендациями профилактического характера, поскольку никаких нарушений в работе сердечно-сосудистой системы я не вижу. Вам можно в космос лететь. А... — я сделала эффектную паузу, — по поводу боязни врачей... В нашем центре есть прекрасные специалисты, занимающиеся фобиями. Вот к кому вам действительно следует обратиться!

Я развела руки в стороны, показывая, что прием окончен. Несколько мгновений мы с Максимом Андреевичем молча сверлили друг друга взглядами, потом он поднялся. Дурашливое выражение глаз пропало, только губы еще кривила легкая усмешка.

— Большое спасибо, доктор... Вы мне очень помогли... До свидания!

— Всего доброго! — бессознательно пряча глаза, кивнула я.

Когда за ним закрылась дверь, я облегченно перевела дух.

— И чего такой здоровяк по врачам таскается? — вздохнула я, вдруг почувствовав; как устала. — Делать, что ли, нечего?

Жанна торопливо закивала, соглашаясь. Выражение ее лица было какое-то напряженное. Казалось, она хотела что-то сказать, но не решалась.

Закрыв глаза, я откинулась на мягкую спинку кресла. «Слава богу, на сегодня все...» — подумала я, но, как оказалось, с выводами поторопилась.

В дверь кабинета постучали. Заглянула веселая толстушка с поста:

— Любовь Петровна! Через пятнадцать минут в первом корпусе совещание. Кабинет двести двадцать...

— Совещание? — Я удивилась. — Мне никто не говорил...

— Я вам говорю! — отрезала толстушка и скрылась за дверью.

Я повернулась к Жанне:

— Двести двадцатый — ведь это кабинет главврача?

Она кивнула.

— А почему так срочно?

— Это обычное дело, — пожала плечами сестра. — Так всегда новых сотрудников представляют.

Взглянув на часы, я решила, что пора двигаться в сторону главного корпуса. Пока мы с Жанной ждали лифт, она задумчиво вздыхала, мялась, явно томясь какой-то тайной, непосильной для слабовольного девичьего языка.

Металлические двери дзынькнули, закрываясь за нашими спинами. Жанна сделала глубокий вдох и решилась. Я с безучастным видом разглядывала свое отражение, боясь медсестру спугнуть.

— Любовь Петровна... — заговорила наконец она. Я посмотрела на Жанну ласково и ободряюще улыбнулась. — Вообще-то я не должна вам рассказывать... Но тут так заведено... чтобы лучше узнать, что из себя представляет новый специалист... В общем, последние четыре пациента — наши сотрудники.

Я приложила массу усилий, чтобы не раскрыть от удивления рот. В первое мгновение информация показалась обидной.

— Зинаида Никитична в прачечной работает... — продолжала Жанна, наконец посмотрев мне в лицо и улыбнувшись. — Вообще-то, она очень добрая. Но, говорят, с первого раза ее никто «не проходит»... А Максим Андреевич Тигрин из охраны. Нормальный мужик, вы не обижайтесь. Просто он пошутил...

Голос Жанны звучал сочувствующе, наверное, вид у меня все Же был растерянный. Лифт остановился на первом этаже, двери открылись. Я тоже улыбнулась и кивнула:

— Все в порядке... Спасибо, что сказала!

Мы попрощались.

Я задумчиво разглядывала в зеркале лифта свое отражение, плавно поворачиваясь то одним, то другим боком. Кареглазая брюнетка послушно повторяла мои движения, кокетливо поигрывая густыми ресницами.

— А ты очень даже ничего... — сказала я брюнетке. — Симпатичная. И глаза у тебя красивые.

Про глаза — это уже слова Максима Андреевича Тигрина. Он так и сказал:

— Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза... —

Потом немного помолчал и добавил: — Не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять и такие дурацкие поручения.

Я и не сердилась. Потому что совещание, от которого у меня испуганно екало сердце, прошло как бы под лозунгом: «Платова Любовь Петровна — ум, совесть и честь нашей медицины!»

Когда я вошла в кабинет Михаила Викторовича, там уже собралось человек десять. Я узнала Акопа Ашотовича, Шушану Беркоевну, двух сегодняшних пациентов и любительницу страстных любовных ночей Зинаиду Никитичну из прачечной. Увидев меня, она задорно подмигнула. Все-таки хорошо, что Жанна предупредила...

Главврач предложил всем сесть, после чего коротко меня представил. Минут через пять после начала в каби-нет постучали, и на пороге появился Тигрин.

— Простите за опоздание... — буркнул он, устраиваясь на стоящем рядом со мной свободном стуле.

Седоватый кивнул и обратился ко мне:

— С Максимом Андреевичем вы уже, по-моему, знакомы... — Но я сделала вид, что удивлена, и он удовлетворенно продолжил: — Это начальник нашей охраны.

Потом главврач произнес небольшую речь, сводившуюся в основном к тому, что центру необходимо заниматься воспитанием собственных кадров. После чего взялись за меня. Совещание длилось не более получаса, но казалось, что прошла вечность. Сидеть и слушать, когда о тебе говорят в третьем лице, оказалось невероятно трудно. Я комкала в руках носовой платок, стараясь не показывать, что нервничаю. Но все четверо «пациентов», словно сговорившись, меня хвалили'.

— Ну, что ж... — подвел наконец итог Михаил Викторович, внимательно выслушав своих коллег. — Я очень рад! «Медирону» жизненно необходимы высококвалифицированные кадры... — Тут он немного увлекся, снова сбившись на кадровую проблему, но все же смог выровняться: — Поздравляем вас, Любовь Петровна, с удачным началом!

Мне, конечно, не хлопали и цветов не дарили, но было очень приятно. Единственным человеком, который никак не выразил своего отношения к происходящему, оказалась Шушана, задумчиво мерцающая холодными глазами из дальнего кресла. Впрочем, этому я совсем не. удивилась.

Чтобы я снова невзначай не заплутала в недрах главного корпуса, меня любезно вызвался проводить Максим Андреевич. Очутившись в вестибюле первого этажа, я вежливо поблагодарила его за помощь, на что он откликнулся еще одним предложением:

— У вас сегодня был трудный день. Давайте я подвезу вас до дома!

Недолго думая, я согласилась. Начальник охраны поманил за собой, мы миновали несколько дверей и лестниц и очутились в подземном гараже. Машин здесь было много. Судя по маркам автомобилей, сотрудники «Медирона» не бедствовали. Мы остановились возле блестящего при неярком искусственном освещении черного «СААБа». Мой спутник открыл переднюю дверцу, и я с замирающим сердцем сунулась в манящий полумрак шикарного салона.