Елена Колчак - Никогда в жизни

— Сомнительно, чтобы эта компания могла пойти на убийство. Тем более такое… ненадежное.

— А откуда вообще известно, что задавили, а не сам упал? Кто-то видел?

— Нет, свидетелей не было, он пролежал часов шесть, пока на него не наткнулись. А что касается «сам упал», так вы недооцениваете криминалистику. Травмы характерные для ДТП, микрочастицы автомобильной краски на джинсах и куртке. Хотя умер он от удара в висок. Так что, скорее всего, все-таки случайный наезд. Когда человека сбивают специально, бьют сильнее, чтобы наверняка. А тут, если бы не этот столб, о который он головой треснулся, обошлось бы тремя неделями в гипсе.

— А почему «скорее всего», а не «наверняка»?

— Во-первых, машина тормозила, и кто-то подходил к упавшему. Хотя, возможно, это была другая машина: кто-то увидел лежащего, остановился, подошел, обнаружил, что человек мертв, и во избежание неприятностей уехал.

— А во-вторых?

— А во-вторых, эксперту не очень понравился след удара на виске. Вроде ссадина там какая-то не очень типичная. Но бывает всякое, поэтому, кроме меня, своими сомнениями он ни с кем не поделился.

— Ладно, господин майор, последний вопрос: все-таки, ты за мной следил или нет?

— Ну, следил — это громко сказано. Так, походил слегка, выяснил, кто такая и что за человек. Я в отпуске, звонит Стас: поселились две девушки, да такие, что пальца в рот не клади. С хозяйкой-то все более-менее ясно было, а ты девушка загадочная.

— Можно подумать!

— Да еще из пресс-службы сообщили, что какая-то журналистка интересуется. Думаю, может, та самая «подруга»… Поглядел, решил, что с тобой все в порядке. И тут ты «зачем следил» — значит, заметила. Опять подозрительно: если все чисто, нормальный человек внимания не обратит.

— Понятно.

Неужели самое простое объяснение — личный интерес — проницательному майору не пришло в голову?

— Никита Игоревич, — в дверь просунулась голова одного из «кладоискателей», — можно вас?

— Пойдемте, девушки, понятыми будете.

Посередине кладовки лежала старая хозяйственная сумка. Через дыру в подкладке что-то виднелось. Никита извлек из дыры сверток, развернул газету, положил на пол. Сверточек был не так чтобы большой, но и не маленький: десять пачек в банковской упаковке. Никита взял одну, пролистал углы, даже понюхал.

— Хороши! Только десять? Сто тысяч? — пачки состояли из сотенных.

— Ну да. Маловато? Вот еще! — он открыл «Зингер». Внутри было пусто. — Видите, пыли гораздо меньше, чем на всем остальном.

— Значит, все-таки Лора… Пальчики на всякий случай возьмите. Вряд ли, но мало ли…

Еще пятьдесят тысяч обнаружилось в ящике с игрушками, снятом с верхней полки. Точнее, не в самом ящике, а в коробке с детскими кубиками. Знаете, такие, с выдвижной крышкой. Вот под слоем кубиков и картинок к ним и лежали плотненько уложенные пять пачек.

— Никита, а сколько у него в общей сложности могло быть?

— Я думаю, не меньше миллиона.

— Почему же он ничего, ну, почти ничего не тратил?

— Осторожничал. Он ведь знал наверняка, что изготовителей повязали. Ну, и выжидал.

— А миллион, это много? — подключилась Лелька. — В смысле объема.

Никита показал на свой чемоданчик.

— Вот примерно два таких кейса.

— Много… И все в одном месте?

— Найдем, будем знать.

— Ритка, а помнишь ту громадину, о которую я треснулась, ну, Стас еще сказал, что это наверняка Жорино произведение. Там слона можно спрятать.

— Эй, девушки, вы о чем? — заинтересовался герр майор. Я попыталась объяснить:

— Понимаешь, Никита, все эти тайники, с позволения сказать, они какие-то… естественные, то есть специально никто ничего не делал, использовали готовое. А Стас говорил, что Жора был мастер золотые руки. Да мы и сами заметили, вся сантехника, как часы, работает.

— Ты предлагаешь поискать в сливном бачке? Так туда уже заглянули, не волнуйся.

— Фи! Я, точнее, не я, а Лелька, совсем о другом. В угольном подвале между бункером и водогрейным котлом торчит некая штуковина, про которую Стас сказал, что это автоматический дозатор, ну, чтобы уголь в котел подавать. То есть, Жора в этом подвале руки приложил. А там слона не слона, но корову точно можно спрятать: железки все громадные и непонятно, как соединяются.

Никите идея понравилась, и одного из «искателей» он отправил в угольный подвал. Часа через полтора, когда мы с Лелькой успели слегка соскучиться, в кухонном люке показалась голова:

— Зовите Ильина!

Да здравствует женская интуиция! Одна из стенок угольного бункера оказалась двойной. Она хитрым способом сдвигалась в сторону, под ней была вторая стенка, на первый взгляд вроде бы сваренная из двух кусков. На самом деле нижняя полоса представляла собой переднюю стенку плоского выдвижного ящика, пачки долларов заполняли его плотно, почти до верхнего края.

— Сколько здесь?

— На глаз миллиона полтора.

— Рисковый мужик был этот Жора! Пожара не боялся?

— А он не рисковый, он предусмотрительный, видите? — луч фонаря остановился на небольшой, чуть больше спичечного коробка штуковинке. — Автоматическая система пожаротушения. Дешево и сердито.

Долларов оказалось в общей сложности немногим меньше полутора миллионов. Нас с Лелькой пустили поприсутствовать при ликвидации и каждой подарили на память ламинированную купюру с автографом начальника городского УВД.

История закончилась, и образовалась какая-то пустота. Я еще попробовала поиграть в важную персону — а вдруг, мол, наши «пленники», которых отпустили под подписку о невыезде, начнут мстить и вообще, — но Стас с Никитой надо мной только посмеялись: какая месть, ведь когда погиб Жора, эта публика на три недели затихла, хотя могли бы двадцать раз дом обыскать. Короче говоря, детский сад.

С Лелькой мы договорились, что я поживу еще недельку-полторы, пока она за Дениской не поедет. И тут, за рюмкой чая, прозвучал наконец Тот Самый Вопрос:

— Рит, а почему никто не вспомнил про завещание? Ну, пусть Жора, пусть фальшивые доллары, а детский сад за ними охотился, но что за тетка мне дом оставила? Так не бывает.

Я согласилась и подумала, что «не бывает» — это еще мягко сказано. Собственно, некоторые сомнения грызли меня с самого начала. Но тогда еще можно было подозревать, что загадочное завещание связано с непонятными шевелениями, происходящими вокруг самого дома. Когда же Лелька безрезультатно — если не считать результатом полное отрицание — свозила фотографии к маме, тут уж подозрения превратились в почти что уверенность. Смущала лишь та свадебная лелькина фотография, что обнаружилась среди посторонних снимков. Но, в конце концов, фото могло оказаться под диваном по чистой случайности.

Теперь же стало ясно, что «детский сад» никакого отношения к завещанию не имеет. И откуда же оно, в самом-то деле, взялось? Кто такая Анна Григорьевна и с какой стати ей вздумалось оставлять свой дом неизвестно кому? Да и вообще — был ли мальчик, то есть старушка? Впрочем, это меня занесло. Старушка-то как раз была: паспортный стол — штука серьезная. Но и завещание тоже не шуточка. Не могло же оно самозародиться?