Наталья Александрова - Страсти ниже плинтуса

— Ты что — сдурела? — заорал он. — Что себе позволяешь? Убить могла!

— И убила бы, — с ненавистью процедила я, — да только рук марать неохота. Ты скотина! Нашел какую-то корову в розовом платье! Как ты посмел?

— Да ты что? — завопил Кирюша в праведном негодовании. — Да с чего ты это взяла? Никого у меня нет!

— Я вас видела! — заорала я, полностью съехав с тормозов. — Ты с ней выходил из дома Сергея!

— Да быть того не может! — стоял на своем Кирюша. — Это был не я! Я вообще полных женщин не люблю, ты же знаешь! И у Сергея не был, он же в командировке.

Как видно, он твердо усвоил истину, что в семейных ссорах главное — это все отрицать.

— Да? — Я выхватила у него из рук барсетку и потрясла ее.

На пол вывалились ключи. Естественно, не от дома. У нас старая, хоть и дубовая, дверь, которая страшно скрипит, когда открывается. И замок самый простой и тоже старый. Свекровь утверждает, что у них в доме нечего красть, и тут я с ней абсолютно согласна, потому что мои кровные доллары надежно спрятаны за батареей.

Эти ключи были, несомненно, от квартиры Сергея, от дорогих немецких замков.

— А это что? — я зажала ключи в руках.

Кирюша понял, что отпираться бессмысленно, и нагло рассмеялся мне в лицо.

— Ну и что? Подумаешь, дело какое... А ты что, за мной шпионила?

— Паразит! — Я замахнулась и влепила ему здоровенную пощечину.

И в это самое время открылась дверь и на пороге показалась свекровь, как всегда, очень кстати.

— Что, что здесь происходит? — заквакала она. — Отчего вы так кричите в коридоре?

— Мама! — муженек зажимал щеку. — Она меня бьет!

Невозможно представить, что сделалось со свекровью, когда она увидела своего ушибленного сыночка. Глаза ее засверкали праведным негодованием и еще больше вылезли из орбит. Сходство с жабой стало поразительным. Хотя до недавнего времени я ничего не имела против этих земноводных. И совершенно их не боялась. Впрочем, свекрови я тоже не испугалась, ее появление только придало мне еще больше здоровой спортивной злости. Она хлопотала над Кирюшей, он наконец отнял руки от лица, и стало видно, что на скуле синяк и ссадина. Я даже удивилась — как это у меня получилось так сильно ему смазать? Но потом заметила, что все еще сжимаю в кулаке ключи от квартиры Сергея. Стало быть, я действовала ими вместо кастета. Так и надо этому паразиту!

Свекровь же, увидев ссадину, поглядела на меня таким взглядом, что я даже попятилась. Ведь убьет, не моргнет, голыми руками придушит!

Но нас тоже не возьмешь за рупь двадцать, как говаривал дядя Витя, играя со мной в шашки в котельной. Я ощутила за собой стену и приготовилась к бою.

Кирюша же малость ошалел от удара по морде, к тому же пришла дорогая мамочка, и он вверил ей свое спасение. Теперь он усиленно изображал из себя потерпевшую сторону.

— Мама, она дерется, — ныл он.

— А я тебе всегда говорила! — заявила свекровь, убедившись, что ее ненаглядный сыночек не при смерти и даже может пока самостоятельно передвигаться и говорить. — Я тебя предупреждала, когда ты привел в дом эту... эту приблудную девку! Я говорила, что она не нашего круга и ты никогда не найдешь с ней общего языка!

Нет, ну как вам это понравится? Ее круг? Да кто она такая, в конце концов! Подумаешь — родовая аристократия, районная библиотека! Ее круг!

— Твой круг — жабье болото! — прямо сказала я свекрови. — Или канализационный отстойник, выбирай, что больше нравится!

В конце концов, я долго сдерживалась, хотя давно стоило выложить этой жабе все. Теперь, похоже, настал подходящий момент. Свекровь, видимо, тоже съехала с катушек, потому что вся ее интеллигентность мигом слетела, и она начала орать, как на базаре.

— Мерзавка! — визжала она. — Что ты себе позволяешь в моем доме?

— Сама такая! — не уступала я.

— Говорила я тебе! — это относилось к Кирюше. — Раскаешься потом, да поздно будет! Привел в дом девку без роду без племени! Без отца, без матери росла, неизвестно от кого прижитая!

Вот какие слова, оказывается, знает! А с виду и не скажешь! Культурная вся из себя, в библиотеке работает, умные книжки читает! Что ж, у меня теперь развязаны руки.

— От тебя самой муж сбежал через месяц после свадьбы! — злорадно сообщила я свекрови.

Это была чистая правда, мне рассказала всю историю баба Зина с первого этажа. Как-то раз я забыла ключи и проторчала с ней на скамеечке целых два часа. Время я провела с пользой, потому что словоохотливая баба Зина отлично просветила меня насчет личной жизни свекрови.

— Верка — дура малахольная, — говорила баба Зина, — всегда такой была. Мать у нее — ух была женщина, кого хочешь в бараний рог согнет, ни один мужик у нее не задерживался, характер свой она преодолеть не могла. Правда, и было их, мужиков-то, немного, врать не буду... А Верка вроде тихая, в библиотеке работала, а тоже мужиков не было. Уже вроде и тридцатник ей стукнул, а все одна. И тут вдруг появился у нее один такой, все чай ходил пить и цветы носил. Лучше бы пальто ей купил. Или хоть кофту теплую. Ну, переехал он к ним, тихо живут, как мышки, а только через месяц — гляжу я из окна, такси подъехало, этот, Веркин-то, вещички из парадной выносит, и только его и видели! Месяц только продержался, да еще и книжку сберегательную на предъявителя с собой прихватил. Уж как Веркина мамаша во дворе по этому поводу разорялась, не передать!

Вспомнив красочный рассказ бабы Зины, я добавила еще и про утянутую сберкнижку. Свекровь еще больше выпучила глаза и вдруг начала заваливаться на бок прямо в прихожей. Кирюша испугался, потому что она не орала, что умирает, и не просила вызвать «Скорую». Похоже, действительно ноги ее не держали. Свекровь улеглась на полу и вдруг начала дергаться. Ее зубы, огромные, как клавиши у рояля, застучали друг о друга. Я малость отошла от злости и слегка встревожилась — а ну как свекровушку и вправду хватит кондрашка? Еще, чего доброго, мамаша отбросит лыжи, а на меня потом скажут...

Поскольку Кирюша бестолково суетился над мамочкой и только заламывал руки, я притащила с кухни ковшик холодной воды и выплеснула свекрови в лицо. Она чихнула, проморгалась, потом села и слабым голосом сказала, что умирает.

— Ну, все в порядке, — бодро сказала я Кирюше, — можешь дать ей успокоительного и уложить.

Вместо того чтобы поблагодарить, этот паршивец вдруг разъярился и набросился на меня чуть не с кулаками.

— Ты! — выдохнул он. — Все из-за тебя!

— Выгони ее из нашего дома, — сказала свекровь, причем голос ее окреп на глазах, — иначе я не встану. Ой, плохо, сердце колет!

Притвора несчастная! Знала бы — не приводила ее в чувство, пускай бы валялась на полу и стучала зубами.

— Убирайся вон! — заорал этот негодяй, мой муж, теперь уж точно могу сказать, что бывший. — Чуть маму до смерти не довела!