Роксолана Коваль - Незапертая Дверь

— Веэка идет! — встрепенулась Ракушка, поспешно поставив стакан на стол. — Теть Надь! Там Веэка идет! Я открою?

Ну и попадет мне, если эта болтушка проговорится о том, как тут за ней присматривала бесплатная нянька.

— Привет! Как у вас дела? — начала с порога Верка.

— Есть хочешь? — в лоб спросила я, чтобы избежать ответа. — Я борщ сварила. Могу разогреть.

— Нет, спасибо. У меня еще полно дел. Ракушка, обувайся. Спасибо, День, выручила. Все, мы побежали, а то ателье закроют, не успею брюки забрать. Пошли! Все, пока!

— Пока, тетя Надя! Пока, Пешка! Я с ним еще погуяю?

— Обязательно.

Закрыв за ними дверь, я переступила через визжащую гордость и позвонила родителям. Как я и ожидала, мама холодно отчеканила, что у них все хорошо, что отец поправляется, и положила трубку. Мой белый флаг, поднятый капитуляцией, снесло ветром перемен настроения моей грозной воительницы. Глянув на зеркало, я вспомнила о замоченной мешковине, которую пора бы и отполоскать. В общем, нашелся весомый предлог не дать себе уткнуться в книгу.

Когда я была на балконе, развешивая драное полотно, позвонила Либра. Усиленно звала составить ей компанию. Хотела познакомить с дружком своего нового воздыхателя. Я думала только о рыцаре, о его блестящем шлеме, о забрале, на котором играют блики солнца. Сидеть в каком-нибудь кафе, болтаться по городу или кормить комаров на чьей-нибудь даче мне совсем не хотелось. Все это мне порядком надоело. Либра, конечно же, разобиделась.

— Тебе просто лень, да? Привести себя в порядок неохота. Готова все лето ходить в одних и тех же джинсах, лишь бы не утруждать себя эпиляцией!

— Я вовсе не ленивая. Мне просто неохота.

— Вот поэтому у тебя до сих пор нет парня!

— И что? — начав злиться, подтвердила я очевидное. — Это мое личное дело, не находишь? Мне для проповедей подобного характера хватает родичей, чтобы еще и от тебя нотации выслушивать.

— Как хочешь, — спешно попрощалась Либра.

Я тут же пожалела, что отказалась. Стоило представить крадущийся на цыпочках вечер и по спине побежали мурашки. Опять до ночи буду сидеть одна!

Вернувшись в кухню, я принялась мыть тарелку из-под недоеденных Ракушкой хлопьев. Когда открыла навесной шкафчик, поняла, что девчонка даже с табурета не достала бы до расставленной в сушилке посуды! И только сейчас разглядела, что вымытая тарелка — чужая. Такие же я видела в коробке, оставленной соседями. Деловитая Ракушка, не достав до шкафа, вышла из положения, расковыряв стоявший под столом короб. В прошлый раз я не обратила внимания на цветочный мотив, украшавший кайму посуды. Теперь же узнала волчью ягоду, принятую поначалу за смородину. Черные бусины в оправе сорняков, перевитых с листиками полыни. Ничего себе! Шутником, однако, был расписывавший этот набор мастер. Кто знает эти растения, тому подобная роспись вряд ли улучшит аппетит.

Перевернув тарелку вверх дном, я ожидала найти на нем печать рисунка с почти традиционной надписью «made in China» или кругляк с иероглифами. Дно было чистым и белым, как нетронутый снег. Его не запятнала никакая отметка. Я смотрела в нее и крутила, почти уверенная в том, что вижу едва заметное движение листиков, блеск росы на пузатых ягодах, гусеницу, ползущую по вьюну. Игра света? бликов? отражений? Или я уже грежу наяву, не спав две ночи? Чувствуя, что у меня закружилась голова, я отложила тарелку и вытащила чайное блюдце. На нем сидела бабочкой белена черная, распустившаяся во имя смерти. Странный юмор. Только мне почему-то не смешно. Я усиленно размышляла, как все эти вещи могут быть связаны. Зеркало, посуда, сосед, Пешка. Нет, не тот порядок построения. Пешка, книга, Печкин, тарелки.

И в самом конце — тронувшаяся умом я.

— Так, все, пора с этим завязывать, — сказала я самой себе, положила на место тарелки и заклеила коробку скотчем.

Если я и дальше буду обо всем этом думать, то проведу остаток жизни в психиатрической больнице. Как говорится, если долго всматриваться в бездну, то она начнет всматриваться в тебя. Этого нельзя допустить.

Взяв Пешку, я отправилась с ним на прогулку с целью проветрить дымящиеся мозги.

Несмотря на то, что жара еще не спала, и осколок солнца осыпал округу золотом лучей, город просто кипел жизнью. Он впервые увлек меня, затянул в свою колоритную круговерть. Обычно, выгуливая Пешку, я не отходила далеко от дома. В этот раз и сама не заметила, как оказалась на площади. У играющего струями фонтана бегали визжащие дети. Взрослые застолбили все скамейки, а молодежь сидела на бордюрах клумб. На остановке ждали своих автобусов неместные, толпилась очередь за мороженным и газировкой.

Я медленно шла по аллее, намотав на мизинец поводок Пешки, игнорирующего своих курносых приятелей. Случайно увидела у газетного ларька кузена Ваньку. Не ожидая его здесь встретить, тотчас решила подойти.

Сократив довольно внушительное расстояние, я наткнулась на Алика, увидевшего меня чуть раньше и вставшего на пути. Привет-привет, как дела и все такое. Оказалось, что Ванька приехал к нему, а я и не знала, что они знакомы! Алик почему-то сконфузился, словно не хотел, чтобы я была в курсе их дел. Удивил всех сам Ванька, попросив Алика нас представить. Пока тот недоуменно щурился и поправлял очки, я протянула руку и назвалась Надей. Заверила в ответ, что тоже рада познакомиться. Я хотела подшутить над ним, с трудом сдерживая улыбку, но вскоре начала сомневаться, что он меня узнает. Сказал, конечно, между делом, что его кузину тоже зовут Надей. Заметил, что ему знаком мой голос, поинтересовался, не встречались ли мы раньше, но на том и успокоился.

Алик снова плелся сзади и смущенно помалкивал.

Ванька был такой же отбившейся от отары овцой, как и я. Подрабатывал то тут, то там, с натягом закончив восемь классов. Что его могло связывать с Аликом? Исподволь поинтересовалась и чуть не лопнула от смеха. Ванька такого наплел, что бедный Алик залился краской. Так за болтовней и куражом мы забрели в обжитый подвал, облюбованный нашим кротом. Попутно купили по две бутылки пива на каждого, не считая Пешки, и внушительных размеров пиццу. Алик принес пластиковые стаканы и расчистил захламленный столик.

Я все с нетерпением ждала Ванькиного прозрения, хотела увидеть его вытянутую физию. Вот уж сядет прямо в лужу, когда я выведу его на чистую воду! Впредь подумает, прежде чем брехать направо и налево. Очкарик же старательно пытался скрыть не свойственную ему нервозность. Он сто раз переложил с места на место чертежи и схемы, подвигал во всех направлениях пирамидку на занятом раскуроченным компьютером столе. Когда же Ванька, подсев ко мне, обнял за талию, Алик пролил свое безалкогольное пиво, опрокинув трясущимися пальцами мятый стаканчик. Не пойму, то ли в нем завелась ревность, то ли опасения, что я случайно узнаю об их тайных делишках. Я же нагло испытывала его терпение: мне понравилось их обоих поддразнивать. Несколько раз, конечно, порывалась раскрыть карты, но игра меня не на шутку увлекла.