Роксолана Коваль - Незапертая Дверь

— Так мы возьмем Лизку погулять? — глянув на выскочившую на площадку кошку, поспешила я закончить разговор.

— Да ради бога! Она мне только мешает. Я там готовлю, а она, зараза, под ногами путается. Дважды через не нее чуть не упала! Кто бы взял, без оглядки бы отдала. Да кому нужна эта зараза? От нее же толку, как от старика моего, не будь тем помянут…

Черную кошку мы заполучили. Ракушка долго таскала ее на руках, катала верхом на Пешке, пока не стало невыносимо жарко. В середине дня мы вернулись в прохладу квартиры и на пару угощали Лизавету полуфабрикатами. Кошка чувствовала себя как дома, и вскоре, наевшись до отвала, потерлась о зеркало, поточила когти о диван и запрыгнула на соседскую сумку. Легла на ней безразличным сфинксом! Уж не первый ли намек это? Вся чертовщина заключена в клетчатом бауле? Нет, киса, ты морочишь мне голову.

— Тетя Надя! — Ракушка влепилась мне в ноги и положила на колени свои аляповатые рисунки. — Это мама и папа. Это я у садика. А это наша воспитатейница. Это Изавета и Пешка.

— А это что за дядя? — спросила я, подняв упавший на пол листок.

— Это почтайон Печкин.

Никогда страшнее детского рисунка не видела! Огромный нос, веники черных усов, круглые синие глаза. Худой и сутулый, сидящий на лавке с повернутым в фас лицом! Брр!

— Почему он у тебя в халате?

— Это не хаат, это же пойто!

— Ты какого Печкина рисовала?

— М-м-м, — задумалась Ракушка, делая сотню лишних движений. — Того, который всегда сидел на авочке.

— А почему он у тебя такой страшный?

— Потому… потому что я его чуточку боюсь. Тетя Надя! Звонят! Это Веэка приехала!

Да, это действительно была Верка, которой Ракушка бросилась рассказывать о том, как мы пригласили в гости Лизавету и чем ее потчевали. В довесок сунула свои художественные проявления чувств. Верка, как всегда, проигнорировала детские порывы и отмахнулась, заверив, что потом выслушает и все посмотрит. Вылакав стакан воды, она опрокинулась в кресло, начав обмахиваться газетой.

— Денька, у меня есть одна новость, — ненормально медленно для нее, осторожно проговорила она. — Мне Роман сделал предложение.

— Какое?

— Не мазанное — сухое! Просил руку, сердце и всю остальную органику!

— Да ты что? — выразила я несколько фальшивую радость. — И что ты ответила?

— Согласилась! Свадьбу решили справлять осенью. Где-то в середине сентября. Будешь моей дружкой?

— Это, конечно, большая честь, но ты же знаешь, что я не справлюсь с такой ролью. Просто не гожусь для этого.

— Так я и знала. Попрошу Либру, с условием, что она не затмит своим шиком красоту невесты!

— Поздравляю. Я очень рада за тебя.

— Если бы подсуетилась вовремя, могли бы вместе свадьбу сыграть. Но ничего, и тебе найдем парня!

Не знаю почему, но Верка мне в этот вечер, несмотря на ее эйфорию, показалась постаревшей. Раньше я не замечала этих столь ярко выраженных морщинок вокруг губ и лучиков, разбегающихся от уголков глаз. А ведь она моя ровесница. В свои двадцать пять я выгляжу на двадцать четыре. Либра в двадцать три — на восемнадцать, а Верка — на все тридцать с виляющим хвостиком. А когда-то нам казалось, что мы всегда будем бесшабашными девчонками, у которых вся жизнь впереди.

О помолвке, о том, какой будет свадьба, мы проговорили больше часа, пока Ракушка не начала проситься домой, соскучившись по матери. Распрощавшись с ними и проводив до остановки, я осмелилась позвонить родичам.

— Алло, мам, привет, — как побитая собака начала я.

— Вы, девушка, ошиблись номером. Здесь ваша мама не живет!

Мне объявили бойкот, это и ежу понятно. Не представляю, как мы будем ладить, когда я вернусь домой. Они меня изведут, особенно теперь, когда узнают, что Верка выходит замуж раньше меня.

Глянув на Лизавету, дремлющую на сумке, я уверилась, что кошки ничего не смыслят в магии, и пошла обедать. День без книги показался муторно-длинным. Пробовала читать что-нибудь другое, но куда там, конечно же, не увлекло. После «Незапертой Двери» все казалось неживым. Алик же сейчас, наверное, упивается, уткнувшись в дебри символов.

Решив хоть малость обломать халяву, я позвонила ему на мобильный. Как и предполагала, счастливец мне вежливо не ответил. Ладно, фиг с ним. Может, прочитает и перестанет досаждать своими блужданиями тете Глаше.

И снова я мысленно обращалась к ключику и зловещему шепоту Либры. Эти загадки не давали мне покоя.

Весь вечер я проводила наблюдение за кошкой. Она отиралась у зеркала, прогуливалась до Пешкиной миски и возвращалась к сумке. Очевидно, что та влекла ее, но в чем причина? Конечно же, негативная энергия! Значит, в пугавшем меня больше всего зеркале по ее кошачьему мнению негатива куда меньше, чем в бауле с барахлом.

Ох уж эти бабушкины рецепты!

Либра заявилась в одиннадцатом часу, когда я смотрела не особо интересный боевик, прежде выслушав угрозы ее матери. Пришлось сказать, что Русалка действительно заплыла ко мне и не желает возвращаться домой. Тут кораллы удобнее, вот так-то, Макс!

— Ну и как погуляли? — поинтересовалась я, оглянувшись на нее, разувающуюся в прихожей. — Слышала новость? Верка выходит замуж. Собирается осенью сыграть свадьбу. Хочет, чтобы ты была ее дружкой.

— Лишь потому, что ты отказалась, — проворчала Либра и скрылась в ванной.

Да, она была явно обижена и на Верку, и на меня. А на меня-то за что? Ах да, я лишила ее удовольствия дочитать книжку. Вот уж не думала, что она из-за этого скуксится.

— Так как прошло свидание с Костей?

— Прекрасно! — несколько оживилась Либра, вернувшись в зал. — Мы здорово провели время.

— Ну-ка повернись! Откуда у тебя эти серьги?

— Он мне их сегодня презентовал. Во время ужина в ресторане. — Либра покрутилась перед зеркалом, демонстрируя мне подвески с двумя белыми жемчужинами.

— Настоящие? Давай проверим? Кинем в уксус на недельку-другую, а?

— Злобствуешь? Какая разница? Главное — красиво.

— Ты же всегда считала жемчуг и бусы старомодным украшением бабушек. И так резко изменила своим вкусу, мнению и пристрастиям?

— Что ты жужжишь? Я же для Кости — Русалка. С него и спрашивай. И да, мне стал нравиться жемчуг! Разговор окончен! Не порти настроение!

Я пожала плечами и вскинула руки, дав понять, что сдаюсь. Либра сегодня определенно не в духе. Какие мальки ей плавники покусали?

Выключив телевизор, так и не дождавшись окончания рекламы, за время которой забыла о чем был фильм, я пошла укладываться спать. При свете, наконец-то, поняла, что неуловимо изменилось в Либре. Нос. Его переносица странно утончилась, выявив легкую горбинку, какой раньше не было. И губы стали четче, чем еще пару недель назад. Ох уж это баловство новомодной косметикой. Скоро Либра перестанет быть похожей сама на себя.