Роксолана Коваль - Незапертая Дверь

Мы приехали по указанному адресу и, осмотрев довольно уютный двор, поспешили к центровому дому. Роман вышел нас встретить и, видать, давненько поджидал у подъезда. Ну не умею я никуда приходить вовремя! Каюсь-каюсь.

— Здравствуй, Наденька, — обрадовался наш залежавшийся жених и пощекотал мне руку седыми усами. — Спасибо, что приехали. Верочка будет очень рада. Прошу сюда. Зря вы не захотели, чтобы я за вами заехал. Простите, у нас тут лифт сломался. Идемте.

Мы поднялись на восьмой этаж, едва не дойдя до самого бога, чтобы заодно отдать ему душу. Хватая ртом воздух, застряли на площадке, не осилив один лестничный пролет. У Алика запотели стекла очков, и он принялся протирать их кипенно-белым платочком. Собравшись с силами, вползли-таки в квартиру. Двушка показалась жутко тесной из-за скопления народа.

— Тетя Надя идет! — прибежала из кухни Ракушка.

Следом вышла Светка, похожая на приведение: сивая, худая, бледная. Еще и в бежевом брючном костюме. Присеменила из зала и Верка в алом платье, похожем на искусственную розу. Ну и пошло-поехало: охи-ахи, поздравления-пожелания, благодарности и восторженные возгласы от пришедших по душе подарков. Поцелуи в щеки, рукопожатия, обмен шаблонными улыбками.

— Прости меня, Верка, — промямлила я, обняв мою синтетическую фею. — И забудь обо всем, что я тебе недавно наговорила. Я уверена, ты найдешь свое счастье в семейном покое и благополучии. Роман позаботится о тебе. Я могу быть за тебя совершенно спокойна.

— Ты говоришь так, словно мы расстаемся! Я всего лишь выхожу замуж, а не уезжаю на Аляску! День, только я тебя прошу, не нажрись сегодня до поросячьего визга, ладно?

— Ты меня обижаешь. Кто тебе сказал, что я могу напиться?

— Кто? Твои глаза.

Признаюсь, Верку мне не обмануть. Я заявилась сюда, желая забыться, но увидев всех этих дорогих людей, среди которых меня уже в скором времени может и не быть…

Пока родители и Светка готовили стол, Роман устроил нам экскурсию по квартире. Рассказал чуть ли не до пятого колена, кто здесь жил до них с Верочкой. Даже поведал о том, когда был сделан ремонт, какой вид открывался из окон.

Пока были родители Верки, я вела себя примерно, как и подобает, но когда остались все свои, милые, такие знакомые рожи… меня снова сорвало с тормоза. Чего я только не желала нелепой паре! Таких сопливых глупостей наговорила, заставив Романа и Верку опасаться за мою вменяемость. Под конец гулянки слезно со всеми распрощалась, попросив не поминать лихом и ценить каждое мгновение жизни.

Верка всерьез обеспокоилась и уговаривала остаться у них с ночевкой. Я отказалась, сославшись на обязательства перед Пешкой и Лизаветой. Роман вызвался меня отвезти, чтобы Верочка не волновалась за свою подружку-алкоголичку, имеющую в наличии комплект чудаковатостей. Спускаясь по лестнице, снисходя, так сказать, с небес на землю, мы подобрали сидевшего на ступеньке крота, вышедшего с горя покурить.

— И часто у вас лифты не работают? — спросила я, разыскивая ногой потерянный туфель. — Благодарю, Роман Сергеевич! Вы так галантны! Пообещайте заботиться о Верке. О, какой пол холодный. Ой, и скользкий! Так о чем мы, Роман Петрович?

— Он Викторович, — ткнув меня локтем в бок, буркнул Алик. — И вообще, замолчи, пожалуйста.

Не понимаю, почему я всем кажусь пьяной? Выпила три фужера шампанского. Подумаешь. Я ведь все соображаю, просто сказать не могу. И идти, как выяснилось, тоже.

Устав подбирать мои сваливающиеся без конца туфли, Роман выдохнул, прикинул на глаз мой вес и взял на руки. Оставшиеся несколько этажей я проспала. Проснулась в машине и поначалу серьезно струхнула, не понимая, как оказалась в ограниченном пространстве. Но узнав Романа, подъезжающего к дому Марьи Сергеевны, успокоилась. Они с кротом выгрузили меня из «Фольксвагена» и повели к подъезду. Алик заверил, что сам позаботится о моих удобствах, потому Роман распрощался и уехал.

— Куда-куда? Стой! — привалив меня к стене, затарахтел Алик, когда я потянулась к звонку тети Глаши. — Вот же твоя дверь! Не узнала, что ли? Где ключи?

— Какие ключи? Ах, ключи! От сейфа, где деньги лежат? В сумке. Ой, Алик, какой же ты милый! Слов не найду! Дай поцелую!

Тяжело вздохнув, Алик терпеливо наблюдал за тем, как я, шатаясь из стороны в сторону, роюсь в карманах сумки. Потом не выдержал и сам выудил ключ. Вставил в замок, и в этот момент подъезд утонул во мгле.

— Включите свет! — потребовала я и пошла искать включатель.

— Тише! — свистяще прошипел крот, вернув меня на место. — Всех соседей поднимаешь! Это не лампочка сгорела, это электроэнергию опять вырубили. Стой смирно. Пожалуйста, перестань меня щекотать! Оставь мои пуговицы в покое!

— Гады. Фиат люкс! Я сказала, да будет свет!

— О, боже, — простонал Алик и, сладив с дверью, заволок меня в квартиру.

— Ах ты, медвежатник! Как легко чужую дверь открыл, а? Подрабатываешь квартирными стражами? Тьфу, то есть, кражами?

— О, боже!

— Не знала, что ты такой набожный! Деве Марии — привет!

Послышалось цоканье когтей по линолеуму. Прибежавший пес принялся лаять, бросившись под ноги споткнувшемуся об него Алику.

— Ненавижу этого пса! — сквозь зубы процедил он, щелкнув зажигалкой и подняв висящего на его штанине пекинеса. — Где-нибудь есть свеча или фонарь? Надя!

— А? Я тут. Ничего не вижу. Темно, как у турка в жо…

— Ну, спасибо!

— Ой, прости, я забыла, что ты — на четвертину турок.

Я пробралась в ванную и, зависнув над раковиной, долго плескала в лицо холодной водой. Очухавшись, выползла в кухню, манимая тусклым отсветом найденной кротом свечи. Тот, хозяйничая, заварил черный чай и велел выпить, заверив, что это поможет мне протрезветь. Вылакав пару чашек, я и впрямь почувствовала прояснение сознания. Выбралась из серого тумана и как сквозь вымытое стекло посмотрела на происходящее вокруг. За окном — непроглядная мгла. На кафельной стене кухни — тень сияющего линзами Алика. Чайник с кипятком в его руке, застывший над чашкой, выглядел как-то странно. Неуместно, что ли? А ведь недавно я записала его в потенциальные убийцы! Я наедине с ним в пустой квартире, без света, поздним вечером. Самоубийца! Русский вариант камикадзе!

Ну кто боится кротов три раза в месяц?

— Что-то не так, Надя? — заметив мою внутреннюю перемену, очнулся от задумчивости Алик и поставил чайник на газ-плиту.

Да, очень подходящее выражение. Что-то не так! Знать бы только, что именно.

— Если ты в норме, тогда я, пожалуй, пойду.

— Можно попросить об одолжении? — остановила его я, видимо, решив подохнуть не своей смертью. — Выгуляй Пешку, пожалуйста.

Крота будто несколько раз переехал грузовик, но он не смог отказать.

Пока я переодевалась, Лизавета начала имитировать Витаса. Меня покорежило от этого взволнованного, пронзительного мяуканья. Взяв свечу, я подошла к проему. Кошка стояла на сумке и смотрела в сторону зеркала. В сумраке я с трудом ее узнала: обычно гладкая и лоснящаяся, как угорь, сейчас она походила на дикобраза. Шерсть стояла дыбом, хвост — толстенной елкой, а на спине топорщился острый гребень. Она явно была напугана и озлоблена, как если бы столкнулась с соперницей, решившей обидеть ее котят.