Роксолана Коваль - Незапертая Дверь

— Ну, а дальше-то что? — нетерпеливо поторопила я замолчавшую Либру.

— Возле подъезда меня поджидала Лариска Зажигалка. Сказала, что ей нужно со мной серьезно поговорить. Общаться с ней у меня не было никакого желания. Она перечеркивала все мои намеченные планы, но так настаивала и выглядела такой растерянной, что я согласилась и предложила подняться ко мне. Заметив у меня в руках единорога, Лариска посмотрела на меня с ненавистью. Заявляет: «Откажись от Костика, отойди в сторону». А я ей: «С какой стати? Я не из тех, кого можно отодвинуть в сторонку». Смотрю, у нее на глазах слезы проступили. Сладив с дрожащими губами, она мне с вызовом бросает: «Я жду от него ребенка!» Поняв, что я собиралась отдать ему брелок, она попыталась его отнять. Не знаю, как так вышло, что я ударила ее в живот этим самым единорогом. Лариска застонала и сползла на пол, а когда я пришла в себя, увидела на ее штанах кровь. Бросившись к телефону, хотела вызвать «скорую», но не сделала этого. Словно разум помутился. Я смотрела на корчившуюся от боли Лариску и злорадствовала. Я чувствовала себя Лайбе, превратившей всех детей в лягушек. Мне виделась в ней предательница Ло, что тоже затяжелела от ее возлюбленного. Я с такой небывалой силой сжимала в руке единорога, что пальцы свело судорогой, а я этого и не замечала. В тот момент простой брелок стал чем-то вроде трофея. Мол, смотрите, ничтожества, что мое, то никому и никогда не отдам! Я так же хотела сжимать сердце паладина.

Либра посмотрела на свою руку и пошевелила непослушными пальцами. По белым щекам жемчужинами покатились слезы. Я подсела к ней ближе и обняла.

— По моей вине Лариска потеряла ребенка. Понимаешь, ведь это я его убила.

Я хотела ее утешить, но не находила слов. Да и что тут скажешь? Подруга, ты не виновата, это проделки книжной героини? Или да, это твоя вина, но что толку горевать? Надо же, на деле все оказалось совсем не так, как я навыдумывала.

— Мне нужно было с кем-то поделиться и рассказать о случившемся. Ты на звонки не отвечала, а больше я бы никому не осмелилась признаться в таком. Я наполнила ванну и погрузилась в воду с головой. Так хотелось… уйти на дно. Смыть с себя кровь невинного младенца, очиститься от навалившегося чувства вины. Собравшись сушить волосы, я посмотрела на брелок, лежавший на книге. Теперь я видела в нем орудие преступления. Этот проклятый единорог навсегда развел нас с Костей, когда мог бы соединить. Не помня себя, я швырнула его в пол. Туда же полетела и книга, заставившая меня пережить боль сразу в двух ипостасях.

А после, разгневанная еще и тем, что я не ответила на ее сообщения, Либра приказала себе стереть всех нас из памяти и продолжать жить дальше. Она и подумать не могла, что в тот момент сама смерть дышала ей в затылок. Затаившись в неисправном фене, только и ждала, когда Либра возьмется наводить марафет.

Я слушала ее и иногда пожимала руку, боясь снова отпустить и потерять. Я поклялась, что больше ничто и никогда не заставит меня предать нашу дружбу.

Меня несколько озадачило то, что Лешка ни разу не навестил кузину. Она пожимала плечами, Верка — разводила руками, а Костя — пребывал в неведении. Либра попросила нас не говорить ему о том, что она вышла из комы. Я подумала, что после трагедии с Лариской она не сможет с ним встречаться. Всколыхнувшаяся с новой силой обида и чувство вины перед покойной… Может, поначалу так оно и было, но после наших долгих разговоров она незаметно смягчилась. Теперь не хотела, чтобы он приходил только потому, что выглядела больной и неприбранной.

— Это бесчеловечно, — пожаловалась мне по телефону возмущенная Верка. — Он у меня каждый день спрашивает, как состояние Либры, а мне приходится врать! Втянула нас в свои игры и лежит довольная. Хватит уже! Хоть ты скажи ему, что ли?

Не так-то это и просто. Я не виделась с Костей с того вечера, когда узнала в нем паладина. Все предельно просто — он не звонил, а я не отвечала. Теперь же, Либра поведала о том, что произошло на самом деле, и мои нелепые подозрения ухнули в никуда. Только прежде взрастили между нами высокую стену. Решив, что с этим нужно покончить, я вознамерилась встретиться с парнем и покаяться. А по пути надумала заскочить к Лешке и узнать, в каком кармане он оставил свою совесть.

Ворота были открыты, но я передумала входить, услышав голоса. Во дворе, где мы раньше собирались по любому поводу, намечалось кровавое представление. Я сразу вспомнила, как господин Лешак пытался убить паладина и только благодаря моим стараниям ему это не удалось. Тогда я не понимала, почему он так ненавидел противника, что готов был поступиться рыцарской честью, лишь бы уничтожить его. Сейчас же все встало на свои места. Лешак был влюблен в Ло. Она же изменила ему с паладином, когда пыталась того убить, и отказалась избавиться от бремени. Лайбе тоже узнала об этом и в гневе превратила всех детей в лягушек. Ло потеряла и ребенка, и доверие мужа, и любовь отца — злейшего врага паладина. Решив, что больше незачем жить, она сбросилась с крыши замка. В этом мире из-за Либры у Лариски случился выкидыш, она потеряла Костю и покончила с собой.

— …она ждала от тебя ребенка! — перестав заикаться, несвойственно ему громко орал Лешка. — А ты кинул ее, как одну из своих продажных девиц! Она же никого кроме тебя не видела! Даже мирилась с твоими похождениями! А вы ее взяли и убили! Что, разве не так? Из-за одной у нее случился выкидыш, а из-за другого — нервный срыв! Вы с Любкой виноваты в том, что она покончила с собой!

— Леха, успокойся. Мы, конечно, виноваты, но почему тебя это так заботит?

— А то ты не знал? — хмыкнул Лешка, всплеснув руками. — Я любил Лару!

Вот и не верь после этого безумным россказням Алика о двух параллелях. Кстати, до крота я ведь так и не добралась, посвятив все свободное время Либре. Говорить с Костей надобность отпала — он уже в курсе последних событий, а раз финальная схватка двух рыцарей так и не началась, я решила завалиться к Алику. Шла и думала, вот как настучу ему сейчас молотком по бахчевой культуре. То, что он со мной сделал, а именно — отправил в книжное царство — простить никак нельзя!

Я ворвалась в его квартиру ураганом. Опешивший крот только отступал к стене, пока на него сыпался град тумаков и ливень возмущенной брани. Да как он мог так подло со мной поступить, да я столько из-за него пережила и прочее, прочее! Когда мой словарный запас начал иссякать, наслушавшийся вдоволь Алик поймал меня за руки и прижал к двери ванной. Дабы мое молчание не сорвалось с паузы, бросился торопливо целовать, вобрав в себя весь мой праведный гнев. Вначале опешив от такой наглости, я попыталась вырваться, но крот оказался сильнее.

Кончики наших языков встретились, вызвав подобие электрического разряда. Странная волна дрожи прокатилась по телу и перехватила сбившееся дыхание. Я и не заметила, как поддалась этому порыву, высвободив давно таившуюся страсть. Обхватив Алика ногой и притянув его к себе, я люто возненавидела джинсы, кравшие прикосновения его пальцев. Прокляла все на свете рубашки с их мелкими пуговицами, которые пришлось отрывать, чтобы скорее прильнуть к его телу. Охваченные небывалой лихорадкой, мы наперегонки обменивались ласками. Спешили так, будто мир вот-вот должен был рухнуть, и мы боялись не успеть.