Дарья Телегина - Душные бандиты

Она убрала инструменты и начала заполнять карточку.

— Теперь — оплата. Если делать подешевле, то по тридцать пять за пломбу. В глубине я могу вам такие поставить. А вот на троечку рекомендовала бы хороший, более дорогой материал… Улыбнитесь!

Пациентка выдавила жалкую улыбку.

— Вот видите! Пломба со временем потемнеет, будет некрасиво. А если мы подберем вам под цвет зубов…

— А эта… дорогая… сколько будет стоить?

— Сто двадцать тысяч. Мы даем гарантию один год. И будет абсолютно не больно. А в следующий раз, допустим, придете — сделаем четыре и пять, сегодня я не успею, через сорок минут назначено…

— Да, я согласна. Что ж, здоровье — это не то, на чем следует экономить… Сто двадцать у меня с собой есть… — пожилая женщина расслабилась в кресле и достала из кармана носовой платок.

— Вот квитанция, — отложив ручку, стоматолог протянула ей бумажку. — Стоимость заполнения карточки внесена. Карточку не теряйте, это ваше право на гарантию. Сходите оплатите, я пока все подготовлю…

Легкое недоумение, лишь на мгновение отразившееся на лице больной, тотчас же сменилось выражением полного согласия, она покинула кресло и, захватив сумочку, вышла в коридор. Регистраторша по-прежнему внимала телевизору, слушая советы на тему страхования жизни. Печально покачав головой, пожилая женщина очень быстро пересекла холл, выскочила на лестницу и поспешила вниз. Квитанция, скомканная до маленького комочка, отлетела в угол подъезда.

«Прокол… — думала она, свернув на Загородный не воспользовавшись заранее присмотренным проходным двором. — Бывает… Жаль, столько времени потеряла… А, плевать! Еще найду что-нибудь… — Она жадно закурила и встала на троллейбусной остановке. — Во черт! Это, небось, та карга сглазила… Что ж за невезуха пошла! Второй раз подряд… Но и удачи есть, грех жаловаться… Ничего, этот кабинет — не первый и не последний…»

Вдали показался троллейбус.

— Мария Даниловна дома? — спросил оперуполномоченный Петр Алексеев у открывшего дверь жильца большой коммунальной квартиры, расположенной в Спасском переулке, близ Сенной площади.

— Кажись, — лениво ответил тот и, вяло взмахнув рукой, впустил гостя.

— А, Петруша! — обрадовалась пенсионерка Сухова, приветливо улыбаясь. — Заходите, заходите! Не ждала, но очень, очень рада…

Она была не по-домашнему нарядно одета, и это не укрылось от наблюдательного опера.

— Гостей ждете?

— Да нет, разве что вас…

— Что-то вы, простите за банальность, заврались, — усмехнулся Алексеев, присаживаясь к столу. — Так ждете или не ждете? Выберите что-нибудь одно…

— Ну… Сегодня же годовщина! Поэтому и ждала. Думала, что вы не вспомните, — вот и не ждала, — улыбаясь, разъяснила старушка.

— Складно звоните! Поверим… Думаю, вы еще что-нибудь такое же убедительное сочините, если что… Вы у нас калач тертый…

— Ну уж… — не зная, стоит ли воспринимать последнее заявление гостя как комплимент, потупилась Мария Даниловна.

— А я, признаться, по тому же поводу у вас. Помню, как же такое забудешь! Вот, выдался свободный вечерок, дай, думаю, заскочу, отметим… — Петруха раскрыл сумку и выставил на стол бутылку кагора, торт и банку тушенки.

— Отметим! — обрадовалась Сухова и прибавила к угощению тарелку с нарезанными колбасой и сыром. — Только… — замялась она в раздумье, — что с тушенкой-то делать? Кагор закусывать? Или мне сейчас за водкой сбегать?

— Да нет, это я так захватил, — как-то засмущался опер. — Видели в фильмах? Приходит человек куда-нибудь, обязательно тушенку из вещмешка выкладывает… Я думал, прилично…

— Это, наверное, когда про войну… С фронта, солдатский паек… Так они еще мыло приносили, — засмеялась хозяйка. — Помню, в сорок третьем, мне тогда лет… мало, в общем, было; дядя Витя вернулся…

Петруха, заскучав, тоскливо оглядывался вокруг. Заметив, что собеседник слушает невнимательно, Мария Даниловна деликатно замолчала, начав хлопотать с посудой.

— Вы что-то говорили? Я, простите, задумался, — произнес опер.

— Вот, все готово, — обвела рукой угощение хозяйка. — Кушайте на здоровье. Ой, рюмки… или лучше бокалы? Что лучше?.. Забыла поставить… — метнулась она к буфету.

— Все равно, — снисходительно разрешил Алексеев.

— Н-да… Ровно год назад… Эх, не умею я говорить тосты! — вздохнула Сухова и отпила кагор. — Ой, что же вы ничего не едите?

— Спасибо, Мария Даниловна. Колбаску, сыр — с радостью бы, да не сегодня.

— Что случилось? Болеете? — участливо спросила хозяйка. — У меня уголек есть, хороший, активированный…

— Что есть? А, не надо. Спасибо. Не в этом дело…

— А в чем?

— Ну… Пятница сегодня… День постный…

— Постный? Ах да… То есть ничего нельзя есть?

— Ну, кое-что можно… Кроме мясного, молочного…

— Значит, торт вы тоже мне принесли?

— Нет, торт я как раз буду… Он вроде как вафельный… Я его за постный держу, по нашим трудным временам… Кто его знает, из чего он сделан? — Петруха разрезал аппетитно захрустевший торт.

— Ну, тогда и колбасу берите, — уговаривала Мария Даниловна. — Моя знакомая на мясокомбинате работала, так она такое про вареные колбасы рассказывала… Не к столу будь сказано…

— Вас бы в рекламное агентство! — засмеялся опер. — Звучит прямо так привлекательно…

— А что, я что-то не то сказала?

— Да нет, все в порядке. Угощайтесь сами, я все-таки отнесу вышеназванный таинственный продукт к разряду мясных… А что вы торт не берете?

— Ох, извините… Не могу… Зуб у меня… Болеть не болит, но на сладкое реагирует. Я даже в чай теперь меньше сахара кладу…

— Так сходите вылечите! — от души посоветовал Петруха. — Поликлиника-то — в двух шагах, на вашей же улице…

— Да… — поморщилась хозяйка. — Даром лечиться — лечиться даром! Это я уже назубок усвоила… И на зубах также… В последний раз ходила — ковырялись, ковырялись, мучили, а через месяц все вывалилось… Нет, туда я больше ни ногой, уж увольте! А на платную поликлинику… эх… пока денег не могу скопить… А потом, все думаю — может, и вообще не лечить? Вон, Клавдия Ивановна, мы работали когда-то вместе, стояла в очереди на бесплатное протезирование годами, вылечила ну абсолютно все зубы, уж намучилась тоже — будь здоров! А как только закончила — умерла, на даче сердце прихватило, пока «скорую» вызвали… Выходит, зря человек миллионы нервных клеток в зубной поликлинике оставил, а финал один… — Сухова грустно покачала головой.

— Ну, финал у нас у всех один, — уверенно сообщил Алексеев. — А зубы лечить все же надо. Вы еще… всех нас переживете!

— Да что вы! — в ужасе замахала руками Мария Даниловна. — Ни за что! Что же вы это думаете: хожу я такая, дряхлая, беззубая, всех похоронившая, одинокая-одинокая…