Марвин Кей - Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона

Мои подозрения подтвердились, когда Джонни провел меня к палатам больных, склонных к насилию, передал помощнику и извинился, что у него «неотложный случай с другим пациентом». Было ясно, кому предан управляющий этой больницы.

Войдя в палату мадам Фурнэ, я подавил желание помахать рукой группке Полониев, притаившихся за картиной с водопадом. Но у меня был лучший способ расстроить их. Звук через глазок был слышен далеко не идеально. Пусть они думают, что я не знаю, что они там. Я буду говорить предельно тихо, чтоб они не смогли ничего разобрать.

Когда я увидел печаль на лице мадам Фурнэ, подслушивающие отошли на второй план. Ее глаза не застилала дымка убийства, в чем меня хотели убедить. Когда она подняла на меня глаза, я увидел, что они наполнены слезами.

— Мадам Фурнэ?

Она пробормотала:

— Elle est mauvaise. (Она плохая), — та же печаль в голосе, что и раньше, когда она отвечала фон Вальдбауму.

— Кто вам это сказал?

— Toutlemonde. (Все).

— А что вы сами думаете о… — вместо того чтобы произнести «мадам Фурнэ», я сказал: —…себе?

— N’importe. (Не имеет значения).

Вот с чем мне пришлось столкнуться. Прежде чем попытаться выяснить, добрался ли уже до нее Зеккино, я должен каким-то образом справиться с ее теперешней дезориентацией. Я придумал банальную уловку. Сработает ли она или до разума этой женщины уже слишком сложно достучаться?

Я опустился на колени радом с ней и открыл ей свой секрет. Я сказал, что знаю, что она мадам Фурнэ и что я занимаюсь доказательством ее невиновности. Мне пришлось повторить ей это дважды, прежде чем она ответила. Но каков был ее ответ! Мои слова вызвали настоящий поток эмоций. Она так красноречиво говорила о своей неувядшей страсти к Эдуардо Лукасу, что мне бы никогда больше не хотелось этого слышать. Она перечисляла многочисленные оскорбления и бессердечие своего покойного мужа и раскрывала интимные подробности его ставших обычными супружеских измен. На ее лице отразился ужас, когда она рассказывала о том, как он умирал той ночью, когда она застала его с «этой ужасной женщиной». Тут она вновь попала во власть галлюцинации и перестала отождествлять себя с мадам Фурнэ.

Это и был тот удобный случай, который я пытался подстроить. Сосредоточить ее внимание на последствиях убийства. Я сказал ей, что напал на след «настоящего убийцы», а от нее требуется только помочь разоблачить настоящего виновника.

Ее залитое слезами лицо засияло внезапной надеждой, но этот свет быстро померк.

— Месье, чем я могу помочь? Я ничто.

— Вы стали жертвой международного преступника по имени Адольф Зеккино. Вы слышали о нем?

— О да! Но он сказал, что он мой друг.

— Где вы с ним познакомились?

Слабая улыбка и вполне разумный ответ:

— У меня есть выбор развлекательных заведений?

— Он приходил сюда? Когда?

— Вчера? На прошлой неделе? Каждый день для меня вчера.

— Вы помните, что произошло?

— Да, но… — она бросила быстрый взгляд через плечо, затем пробормотала: — Я думаю, они нас слушают.

— Кто?

— Я не знаю. Я никого не вижу, но иногда я слышу сопение, кашель… если только… — Тут она вздрогнула. — Если только я и в самом деле не схожу с ума.

Я не сразу на это решился, но все же сказал ей правду:

— Мадам, если вы действительно понимаете, кто вы такая, я обещаю: вы не сойдете с ума. Да, они подслушивают. Вот почему я говорю так тихо. И прошу вас делать то же самое. А теперь расскажите мне о Зеккино. Что он вам сказал?

— Что он мой друг. Что он поможет мне.

— Каким образом?

К моему удивлению, она вложила кусочек ткани, который фон Вальдбаум назвал ее иконой, в мою руку и плотно сжала мои пальцы.

— Он дал мне это и сказал беречь.

— Он объяснил, для чего это?

— Он сказал, что это поможет нам схватить мадам Фурнэ.

— Мадам, я снова вам повторяю: это вы и есть.

— Non! Non! Это она убила моего мужа! Все так говорят.

— Вот почему вы должны помочь мне наказать ее!

Но все было бесполезно. Какое-то время она мыслила здраво, а потом уносилась в свои фантазии. Она не готова была осознать, что совершила преступление, и было бы жестоко заставлять ее делать это. Мне стало жаль мадам Фурнэ. Иногда даже преступник заслуживает капельку сочувствия.

Как бы то ни было, я добился того, ради чего приехал; пришло время прощаться. Я уже собирался выйти из палаты, как она подняла на меня глаза и сказала умоляющим тоном:

— Возвращайтесь сюда быстрее!

Управляющий больницы перехватил меня у центрального входа.

— Надеюсь, ваша встреча с пациенткой была для вас полезной?

— Конечно. Она сделала мне подарок. — И я показал ему кусочек ткани.

— Merveilleux! [35] Замечательно! (фр.)

— Я буду хранить его как память о том дне, когда имел счастье общаться с великим Фрицем фон Вальдбаумом!

— Но, доктор Вольмер, — Джонни махнул своим пенсне, — что такого вы сказали мадам Фурнэ, что между вами установилась такая степень доверия за столь короткое время?

— Месье, — я заговорщически похлопал его по плечу, — я должен вас поблагодарить за это. Вы подсказали мне идею…

— Я? — Он потянул себя за козлиную бородку. — Какую же?

— Как какую? — Я сделал паузу для большего эффекта. — Вы приняли меня за Шерлока Холмса.

Пообещав хранить секреты друг друга, мы с Дюбюком обменялись фактами и мнениями за чашкой крепкого кофе в «La Trique au d’huit», единственном бистро в Рижесе. Как я и подозревал, фон Вальдбаум был ни о чем не догадывающимся пособником, а Дюбюк явился к нему с рекомендательным письмом, точно так же, как и я в больницу Джонни.

Когда мы покончили с делами, я принял приглашение Дюбюка поехать вместе с ним в Париж. По дороге я подготовил подробный зашифрованный отчет для Майкрофта. По прибытии во французскую столицу начальник полиции оказал мне любезность и распорядился передать мой отчет телеграфом в Лондон немедленно.

Вот небольшой отрывок из него:

«…Рассказал Д. о той части моей миссии, какую я мог разглашать, ничего не опасаясь. В противном случае я не смог бы задать свой следующий вопрос.

Ш.: Так что же привело вас в Рижес?

Д.: Мы слышали… Дела.

Ш.: Какие дела?

Д.: Я не вправе говорить об этом.

Когда я немного надавил на него, Д. неохотно признался, что ходят слухи о жестоком обращении с пациентами в больнице и ему поручили с этим разобраться. Осмотрительность, с которой он действовал, наводит на мысль, что у Джонни в городе есть осведомители.

Д.: А какое дело вас привело в Рижес?

Ш.: Недостаточный уровень, если не сказать отсутствие системы безопасности.

Д.: А вы знали, что главный спонсор больницы англичанин? Или, по крайней мере… он живет в Лондоне.

Ш.: Вы можете назвать его имя?