Елена Логунова - В костюме голой королевы

— Прекрати, пожалуйста, — досадливо попросила Оля. — Никак не наиграешься? Хватит уже.

— Почему — хватит? Это же бесплатная комната смеха, — Люсинда с детским интересом смотрелась в зеркало на потолке.

Кривое, оно отражало действительность избирательно. Посмотришь с одной точки — увидишь двух пассажирок, посмотришь с другой — узришь одну. Или, еще веселее, одну целую, с нормальной головой, и одну сильно урезанную, с вытянутой тыковкой на плечах, похожих на палочки.

С тыковкой на палочке Оля себе очень не нравилась.

В просторном номере было светло и прохладно.

— Так! Мне нужна подсказка! — объявила Люсинда, падая в кресло с планшетом.

— А мне подушка, — пробурчала ее подружка, удаляясь к себе.

Спальни у них, слава доброму богу и щедрому Громову, были отдельные, так что меланхоличная Оля хотя бы ночью могла отдохнуть от энергичной Люсинды.

Хотя для полноценной изоляции от последней больше подошел бы уединенный бетонный блиндаж со свинцовой крышей.

— Так, смотри, что у меня есть! — бесцеремонная подружка ворвалась в Олину спальню с планшетом. — «Холостые принцы в поиске» — это я в Интернете нашла. Вот, послушай: «Рыжеволосый британский принц Гарри известен своими эксцентричными выходками — на одну из костюмированных вечеринок он нарядился в форму нациста, а однажды был сфотографирован возвращающимся из ночного клуба с ногтями ярко-розового цвета».

— Странный парень, — сухо прокомментировала Ольга Пална, взбивая подушку.

— Пожалуй, — согласилась Люсинда. — Тогда этот: «Шведский принц Карл Филипп, обладающий эффектной внешностью кинозвезды, недавно расстался с подругой, с которой встречался более десяти лет». А? Перспективно же, правда?

— Ну, не знаю, — усомнилась Ольга Пална, зевая в кулак. — Внешность кинозвезды — это, по-моему, слишком.

— Ладно, пойдем дальше. «Старший сын принцессы Монако Каролин Андреа Казираги известен как международный плейбой». Любит, значит, девушек!

— А надо, чтобы любил одну тебя! — наставительно сказала Ольга Пална, забираясь под покрывало.

— Тогда следующий: «Младший сын неправящего греческого короля Константина и королевы датской Анны-Марии принц Филипп не держится за мамину юбку. Он закончил Джорджтаунский университет и своим домом называет Нью-Йорк».

— Принц без двора, — скривилась Ольга Пална, укладывая щеку на ладошки, сложенные корабликом. — Считай, бездомный!

— Ты придираешься, — укорила ее Люсинда.

— Мы в энтих принцах, как в сору роемся, — пробормотала Ольга Пална, закрывая глаза.

— В Интернете только один свободный принц остался, вот: «Бельгийский принц Амедео выбрал военную службу и закончил Королевскую военную академию», — дочитала Люсинда. — Что скажешь?

— Будешь скитаться с ним по гарнизонам, — напророчила Ольга Пална и тихо всхрапнула.

— Все, холостые принцы кончились, — вздохнула Люсинда, закрывая планшет.

Она ушла, и Оля задремала, но даже во сне не могла избавиться от ощущения, что за стеной вихрится, постепенно разрастаясь, небольшое торнадо.

Люсинда пугающе пылко загорелась идеей обрести обещанного ей принца в кратчайшие сроки и наверняка уже набрасывала план широкомасштабных поисков.

Шорохи со стороны протяженной террасы наводили на мысль, что кое-кто выгуливается по ней не просто так, а с конкретной целью и даже с настоящей подзорной трубой, обшаривая морские и сухопутные дали на предмет обнаружения яхты под королевским штандартом или лимузина с кортежем мотоциклистов.

На самом деле, так оно и было. Только вместо подзорной трубы у Люсинды был морской бинокль, привезенный ею на курорт, чтобы без помех любоваться закатами поверх голов отдыхающих, ежевечерне толпящихся на набережной.

К сожалению, из четырех сторон света впередсмотрящей с биноклем была доступна для обозрения всего одна — южная. Остальные направления могли с комфортом созерцать постояльцы других VIP-апартаментов. Всего их было четыре, их персональные террасы опоясывали верхний этаж сплошной галереей, разделенной по углам перегородками.

Люсинда со скрежетом отодвинула в сторону тяжелый керамический горшок с небольшим деревцем и внимательно рассмотрела преграду.

Перегородка была выполнена из благородного мореного дуба. Широкие толстые доски тянулись от плиточного пола до каменного потолка, производя впечатление конструкции крепкой и цельной. Однако пытливый взор Люсинды, не поленившейся отвести в сторону украшающие перегородку искусственные вьюнки, обнаружил на одной из досок круглую медную бляшку, оказавшуюся замочной скважиной с крышечкой.

Перегородками со слегка замаскированными дверями вместо прежних, глухих, администрация отеля оснастила апартаменты после визита арабского шейха, обремененного большим семейством со множеством жен и детей.

Тот арабский многоженец снял весь пентхаус целиком, его многочисленные подруги и потомки заняли все четыре VIP-номера, и им было очень неудобно перемещаться из апартаментов в апартаменты через первый этаж. К тому же то и дело выскакивающие из приватных лифтов на простор общего холла резвые голоногие детки, преследуемые пирамидальными фигурами в черном с головы до ног, изрядно беспокоили других постояльцев.

Сразу после отбытия шейха с чадами и домочадцами кирпичные перегородки разобрали и заменили на деревянные с дверками. В конце концов, это было полезно и с точки зрения пожарной безопасности.

Новые выходы исправно отразили на висящем у лифтов поэтажном плане, но, поскольку важные постояльцы до этого сомнительного произведения искусства не снисходили, для большинства из них наличие сообщения между номерами оставалось тайной.

А вот Люсинда в нее проникла и не собиралась останавливаться на достигнутом. Теперь она хотела проникнуть на соседнюю террасу.

Моральная сторона вопроса ее не беспокоила, а техническое решение проблемы нашлось в дамской сумочке.

Как у всякой уважающей себя современной девушки, ключей у Люсинды было много: два от квартиры, два от машины, по одному от гаража, почтового ящика, кладовки в подвале, двери на чердак, школьного кабинета, учительской…

К перегородке прекрасно подошел ключик от шкафчика в бассейне. Он-то, строго говоря, Люсинде не принадлежал, она унесла его из спортивного центра по забывчивости и не успела вернуть, потому что уехала в командировку.

— Что ни делается — все к лучшему! — радостно объявила Люсинда и бестрепетной рукой открыла дверь на чужую территорию.

В зарубежье царили тишина и покой.

Стеклянная дверь во внутренние помещения была закрыта и плотно задернута изнутри полотняными шторами. Компактно сложенная растопырочка для сушки купальных принадлежностей стояла в углу. Никаких предметов быта, выдающих присутствие в номере постояльцев, Люсинда не увидела и на этом основании решила, что апартаменты пустуют.