Таня Танк - Няка

– Амеба в своем репертуаре, – с ненавистью проворчал Костик, разглядывая очередную партию фотографий.

К концу недели он, скрепя сердце, набрал номер Рыковой.

– Наш магазин печатной продукции рад сообщить о новом поступлении фотоэтюдов в стиле ню, – подражая голосу автоответчика, проговорила Зинка. – Богатый выбор специально для взыскательных господ. Внимание! Предложение действительно только для тех, кто хорошо зарабатывает…

– Зин, прекращай балаган, – с невеселым смехом прервал ее Костик. – Я бы очень хотел поужинать с тобой в «Фортеции».

– Вот это конструктивно, – похвалила Рыкова. – Избавишь карманы от излишков, и жизнь твоя вновь потечет бурным потоком сквозь мирные долины.

Когда спустя пару часов Рыкова предстала перед ним, Стражнецкий чуть не поперхнулся кофе: его заклятая приятельница было одета явно не по погоде.

– Ты обрызгал меня слюной, – холодно заметила ему Зинка, жеманно поводя плечами, укутанными канадской рысью. – Я только что перенесла грипп и панически боюсь сквозняков.

– Чем будешь угощаться? И давай заново отсмотрим фотографии, – забарабанил пальцами по столу Стражнецкий.

Рыкова молча разложила перед ним три снимка, а потом, поколебавшись, добавила к ним еще два новых.

– Я решила объявить предпасхальную распродажу эротической фотопродукции. При покупке трех фото мы абсолютно бесплатно преподносим вам еще два из популярной серии «Горячий мартовский Катенок, или Как я провела прошлым вторником». Всего 500 тысяч за гениальные образчики современного искусства.

– Я бы рад, но у меня сейчас нет столько денег. Я крупно вложился в развитие региональной корреспондентской сети. Это был необходимый стратегический шаг в преддверии вы…

– Как только тебя терпят в Раде? – поморщилась Зина. – Разбогатеешь – отстажируй себя в Лаконике.

– Давай уже придем к какому-нибудь консенсусу, – Костик вложил в улыбку максимум обаяния. – Ты хорошо поработала, поэтому почему бы тебе не получить за это хорошие деньги? Сто тысяч?

– Как мне обрыд этот мир чистогана! – театрально вздохнула Зинка. – Наличка стала для нас ценнее дружбы, любви, сострадания. И этот омерзительный торг наглядное тому подтверждение.

– Не верю! – с интонацией Станиславского отвечал Костик. – От твоей игры я не испытываю катарсиса.

– Сто тысяч не деньги, – отрезала Зинка. – Но я согласна реструктурировать твой долг. Итак, двести – кэшем, остальные триста – натурой.

– Натурой? – осторожно спросил Стражнецкий и краем глаза глянул на себя в зеркало, висевшее напротив.

Рыкова хитро улыбалась, раскачивая носком ботфорты, и держала паузу.

– Ты, конечно, не совсем в моем вкусе, – наконец, сказал Костик. – Но, если того требуют интересы дела…

– Нет уж, я переуступаю эту высокую честь своей лучшей подруге.

– Ты хочешь, чтобы я за триста тысяч встретился с твоей подругой? – изумился Костик.

– Я хочу, чтобы ты встретился с моей подругой, объяснился ей в давней любви и сделал предложение, – отчеканила Рыкова. – Набор изопродукции будет моим свадебным подарком.

– Все! Хватит! Мне надоел этот театр абсурда, – Костик поднялся из кресла. – Развестись с одной амебой, чтобы жениться на другой…

– Давно ли Алина стала для тебя амебой? – скорбно покачала Зина головой.

– Алина?!

– Алина, Алина. Хочешь быть с ней и в радости, и в горести?

– Я-то хочу, – сбавил обороты Костик. – Она не хочет. Как обрубила тогда, так и все.

– Алинка никогда не будет питаться объедками с чужого стола, – высокомерно заметила Зинка. – Надо знать это чистое, бескомпромиссное существо… Решай побыстрее. Предпасхальная акция закончится через 15 минут. У тех, кто туго соображает, призовые баллы сгорят. Ну, каково будет твое принципиальное согласие?

– Ну… в общем, я не против, – еле слышно отвечал Стражнецкий.

– А что так безрадостно? Боже, куда катится этот мир. После долгой разлуки человек получает возможность жениться на любимой женщине, но вместо бурного ликования лишь вяло шлепает губенками. Ведь любишь Алинку?

– Люблю… Кажется, люблю, – еще тише сказал Стражнецкий. – Я понял, что она одна…

– Вот слова не мальчика, но мужа, – перебила его Рыкова. – Итак, я отдаю тебе фотоэтюды, ты с их помощью разводишься с Катюшкой, не забывая побольше с нее поиметь. Я не хочу, чтобы моя подруга выходила замуж за нищего.

– Но где гарантия, что ты меня не накрячишь? Как я могу тебе доверять, зная, что ты держишь за пазухой гранату в виде дневника Ульяны?

– Он как раз и выступит гарантом того, что ты обойдешься с моей подругой, как доблестный рыцарь Айвенго с достопочтенной леди Ровеной. Шаг влево-шаг вправо, и Алина узнает…

– Но раз ты читала дневник, то должна знать, что наши отношения с Ульяной…

– Молчи, Алине лучше не знать всей этой грязи.

С полминуты компаньоны помолчали, еще раз прикидывая выгодность сделки.

– Зин, неужели это правда возможно? – наконец, тихо и торжественно сказал Костик.

– Что ж тут невозможного? Это самый простой и доступный способ стать счастливым. Каждый день к нему прибегают сотни, тысячи… Какой смысл в твоей смазливой физии, в твоем депутатском значке, в твоем бабле и статусе, если ты расплачиваешься за это сосуществованием с амебой?…

– Ты права… права, – на автопилоте шептал Костик.

– Такое ощущение, что ты испытал-таки катарсис.

Стражнецкий утвердительно мотнул головой.

– Держи, – Рыкова протянула ему снимки. – Настало время любить, мой друг.

.

– Я поля-я-я влюбленным застелю-ю-ю, – через полчаса напевала себе под нос Рыкова, катя тележку по «Десяточке».

Успешно завершив переговоры с клиентом, она решила разделить радость триумфа с подругой. Зина глянула на часы – полодиннадцатого. Поздновато, конечно, но… Она купила бутылку мартини, упаковку эклеров и еще кое-что по мелочи, а через 20 минут уже звонила в знакомую квартиру.

– Зин, что за сюрпризы? – щурясь от яркого света, выговаривала ей Корикова. Она весь день мучилась от головной боли и решила лечь пораньше. Рыкова заявилась аккурат в тот момент, когда Алина, приняв две сильнодействующие таблетки, начала засыпать.

– Ты как будто не рада меня видеть, – громогласно отвечала Рыкова. – А где твоя мелюзга? Я решила побаловать ее йогуртами «Мнямняшка». В рекламе говорят, что вся малышня любит «Мнямняшку».

– Галинке 16 лет, и сегодня она ночует у бабушки.

– 16 лет? Скажите, пожалуйста. А я почему-то думала, что ей пять-шесть, не больше… Что же мы застыли на пороге? Сажай меня в красный угол, мечи на стол лучшие яства. Я тоже не с пустыми руками, – и Зина подмигнула, указывая на бутылку.

– К сожалению, не смогу составить тебе компанию. Ужасно болит голова…