Джоржет Хейер - Дьявол и паж

— Однако ты в этом преуспел. Эйвон, не стоит посылать Гастона в Англию. Я съезжу в Лондон сам и на следующей неделе встречусь с вами в Париже.

— Дорогой Эдвард, Гастону полезно порастрясти жир. Он становится ленивым. Пусть догонит нас в Париже.

— Вы очень добры. — Марлинг поклонился.

— Вопреки моей репутации, — усмехнулся его милость и позвонил в колокольчик.

Следующим утром вся компания выехала в Париж. Леди Фанни суетилась, мистер Марлинг наблюдал со стороны, Руперт болтал, Леони волновалась, а герцог, как обычно, хранил невозмутимость. Все население Ле Денье высыпало на улицу, чтобы понаблюдать за отбытием кавалькады. Ожидания были вознаграждены сполна — первой следовала гигантская карета, напоминавшая скорее вавилонскую башню из-за нагромождения баулов и сундуков; далее ехала карета поменьше, с гербом герцога на дверцах; за ней катили два небольших экипажа; в арьергарде колонны тащился унылый Гастон, которому предстояло еще раз пересечь Ла-Манш.

В одном из небольших экипажей ворковала чета Марлингов; в другом челядь делилась впечатлениями последних дней. В карете с гербами устроились его милость, Леони и Руперт. Руперт, подложив под раненое плечо несметную гору подушек, резался с Леони в карты. Его милость молча сидел в углу и наблюдал за молодыми людьми с довольной улыбкой.

Конец недели все изысканное общество провело в Руане. Во вторник они прибыли в Париж. Уолкер, встречая гостей на крыльце особняка по улице Святого Гонория, ни единым движением не выдал, что узнал Леони. К приезду его милости все уже было готово, и леди Фанни, не мешкая, принялась хозяйничать. Проследив за багажом и отдав распоряжения, она направилась в библиотеку побеседовать с его милостью. Леони тем временем пошла повидаться с мадам Дюбуа.

— Что дальше, Джастин? — спросила леди Фанни, усаживаясь напротив Эйвона. — Насколько я понимаю, теперь следует поднять шум по поводу нашего прибытия?

— Вне всякого сомнения, Фанни. И чем больше шума, тем лучше. У тебя есть предложения?

— Бал! — не раздумывая, ответила ее светлость. — Для начала. — Она рассеянно поднесла палец ко рту. — Но прежде надо обеспечить девочку всем необходимым, да и меня тоже. А то я хожу чуть ли не в лохмотьях! Леони, я думаю, пойдет белая или светло-зеленая парча. В сочетании с огненными волосами…

— Дорогая, я желаю, чтобы волосы у нее были напудрены.

— Как тебе будет угодно, Джастин. Впрочем, так тоже получится неплохо. Посмотрим. Могу поклясться, у тебя есть причины для этого. Приглашения я разошлю, скажем, за две недели. Срок небольшой, но отчаиваться не будем, твое имя в сочетании с моим вкусом… — Глаза ее светлости сверкнули. — Здесь будет весь Париж! А вот что потом?

— Потом, дорогая Фанни, будет Версаль, — спокойно сказал герцог.

Леди Фанни кивнула.

— Отлично. Дитя произведет фурор, Джастин.

— Именно к этому я и стремлюсь, — Эйвон усмехнулся. — Можешь рассылать свои приглашения, дорогая.

— Как ты думаешь, сколько нам понадобится денег? — Леди Фанни склонила голову набок.

— Тебя это не должно волновать. Думаю, следует пригласить юного Конде и де Пентьевра. А также герцога де Ришелье.

— Их я предоставляю тебе. Разумеется, должны присутствовать мадам дю Деффан и герцогиня де ла Рок. — Леди Фанни прикрыла глаза. — Джастин, милый, торжественно клянусь, что все, кто хоть что-нибудь значит в высшем свете, явятся на наш бал! Чудесно! Я так и рвусь в бой! Да все придут из одного лишь любопытства! — Она вскочила и устремилась к дверям. На пороге леди Фанни оглянулась. — Джастин, а что ты скажешь о туалетах для Леони?

— Твой вкус меня вполне устраивает, милая Фанни.

— Ох, до чего же все чудесно! Мне кажется, будто у меня появилась дочь, хотя, слава богу, у меня ее нет! Туалеты Леони должны быть роскошны или скромны?

— Она моя воспитанница, Фанни.

— Тебе понравится, Джастин! Боже мой, я так не волновалась с тех пор, как ты возил меня в Версаль. Дом надо проветрить. В некоторых комнатах целые залежи пыли. Чтобы привести все в порядок, нужна целая армия слуг. Но уверяю тебя, ради бала я готова горы свернуть. — Леди Фанни счастливо рассмеялась. — Станем устраивать вечера для избранных, карточные игры, а как-нибудь закатим большой званый прием. Мы наделаем столько шуму, что Париж долго еще будет вспоминать наш приезд! — И ее светлость выпорхнула из библиотеки, полная решимости воплотить эти грандиозные планы в жизнь.

Его милость улыбнулся и принялся за письмо Давенанту.

С этого момента жизнь в особняке на улице Святого Гонория забурлила. Дом заполонили модистки, кружевницы, портнихи, учителя танцев и coiffeurs [92] парикмахеры. . Слуги были отправлены на штурм комнат, много лет простоявших взаперти. По дому деловито сновали десятки людей. Его милость дома почти не бывал. Он усиленно вращался в свете, распространяя повсюду весть о своем возвращении. Руперту было поручено сеять сплетни в парижском обществе. Едва оправившись от ранения, его светлость поспешил в игорные дома, где в свойственной ему небрежной манере принялся рассказывать о новом капризе своего высокомерного брата. Красота Леони от этих описаний ничуть не пострадала; Руперт усиленно намекал на существование некоей тайны, связанной с юной воспитанницей его милости. Без особого труда юноша уверил всех и вся, что принц Конде и герцог де Ришелье спят и видят, как бы попасть на бал к герцогу Эйвону. Париж гудел, как взбудораженный улей. Не прошло и двух недель, как леди Фанни пришлось засесть в кабинете, чтобы разобрать огромную почту. Парижский свет рвался на бал в особняк на улице Святого Гонория.

— Это будет роскошный бал! — то и дело восклицала ее светлость. — Разве я не говорила, что к нам явится весь Париж?

И лишь Леони не принимала участия во всеобщем бедламе. Она уныло терпела уроки танцев и суету портних, но при каждом удобном случае норовила улизнуть в библиотеку. Как-то раз она застала там Эйвона. Девушка остановилась в дверях и печально взглянула на его милость. Герцог поднял взгляд, отложил перо и протянул ей руку.

— Что, ma fille?

Она подбежала к нему и опустилась на колени.

— Монсеньор, меня это пугает!

Эйвон ласково коснулся медных волос девушки.

— Что тебя пугает, дитя мое?

Леони сделала неопределенный жест.

— Все! В доме толчется столько важных людей, все вокруг так заняты. У меня даже нет времени поговорить с вами, Монсеньор.

— Тебе это огорчает, дитя мое?

Леони наморщила лоб.

— Ah, quant à sa… [93] Что касается этого… Меня это волнует, Монсеньор… и да, мне это очень нравится. Но все так напоминает Версаль… Помните, я вас там потеряла. Он был таким большим и великолепным.