Алена Смирнова - Пикник с покойником

Лето — это здорово. Знавала я парочку чудаков, опровергающих данную аксиому, но им не слишком повезло в жизни. И немудрено. Надо уметь ценить дарованную всем без исключения, а не только тебе благодать.

Неплохо меня полковник милиции Виктор Николаевич Измайлов подковал на предмет всеобщего и частного? Кузнец моего внутреннего мира, елки. Убийства порасследует, меня повоспитывает — и спит. Я же прыгаю вокруг оголодавшей блохой и бужу его, словно без нравоучений мне свет белый не мил. Мазохистка, что поделаешь. Хотя Измайлов уверяет, будто махровая садистка.

Нет, с Виком мы друг друга любим, как говорится, пуще прежнего… Однако в то утро он извел меня своей непробудностью. Точнее, Измайлов мирно посапывал, я сама изводилась, но это уже философия. Какое выдалось утро! На земле царили теплынь и безветрие. А облака текли по небу густыми пенными струями так быстро, что, казалось, солнце играет в чехарду с единственным неподвижным облаком.

Я начала тормошить полковника в шесть утра, уже совершив привычную пробежку вокруг дома и поплескавшись под душем. Он отбивался достойно: зарывал меня в простыни, накрывал свою взлохмаченную голову подушкой, цеплялся за край кровати при попытках спихнуть его на пол, но о пощаде не молил. Горд и, я бы сказала, джентльменист. Наверное, он достоин настоящей леди, в чем меня заподозрить нельзя. Я и рада бы, только никак не получается. Ну «подкрахмалиться» на людях, особенно несимпатичных и неискренних, еще удается. Зато при близких я «девчонка простая» — с чудинкой, но без привычки придуриваться, дабы стрясти с них что-нибудь.

В семь часов Измайлов резко сел и прорычал:

— Куда ты меня волочешь, Поля?

— На озеро, — невинно сообщила я. — Поплаваем, пикничок организуем. Заманчиво, правда?

— В десять твой план перестал бы быть осуществимым? Да или нет?

Полковник призвал меня к ответу за безобразия самым своим суровым голосом. Я для контраста откликнулась этакой птахой:

— Дождь может полить, Вик. А искупаться страсть как хочется.

— В пору моей юности был очень популярен тост: «Выпьем за страсть. Страсть как хочется выпить», — проворчал Измайлов. И сдался: — Ладно, поехали.

Он милый и, как раньше выражались, подхватной.

На самом деле в это воскресенье мне втемяшилось в идиотскую башку обязательно увезти его из города. Пока не произошло какое-нибудь заковыристое убийство и мой фанатик не ринулся на свою безжалостную службу руководить сыском. Чужая душа — потемки. Возможно, Измайлов сам не прочь был отдохнуть на природе и поэтому не сильно кочевряжился. Быстро собрался и пошел в гараж. Но не исключено, что он сбежал от искушения обагрить руки моей кровью. Полковник с первого дня нашего знакомства повадился намекать, будто я так и напрашиваюсь в жертвы убийства.

В общем, короткое загородное путешествие ничем не омрачилось. Уставший драконить своих подчиненных, Измайлов был немногословен. Я ворковала без умолку, перечисляя деликатесы в корзине на заднем сиденье. И в итоге настроила его на приятный лад. Остальное доделали ласковая озерная рябь, чистый песок, расслаблявшие нас ветки молодой ивы и благодатный, чуть отрывочный вид полей и перелесков на другой стороне водоема. Измайлов вынужден был признать: задержись мы в городе, пляж заполнился бы людьми, и ему тогда было бы не так удобно работать.

— В каком смысле работать? — содрогнулась я.

Вик указал на надувной матрас, сплошь покрытый лысым толстяком и застывший со своим «пассажиром» недалеко от берега:

— За этим типом мне надо было понаблюдать, детка. Преопасен. Коварен. Хитер, как черт, как десяток чертей.

Я оглядела окрестности и слегка успокоилась. Метрах в пятидесяти справа маячила вышка спасателей, и сами они уже прохаживались по берегу. Ладно, сойдут за дружинников.

— Почему именно ты, Вик?

— Устроил ребятам полноценный выходной в кои-то веки. Мужика-то не брать, только попасти.

— А если бы я не позвала тебя купаться? — не унималась я.

— Я бы тебя позвал, но немного позже. Поленька, детка, прошу, когда нам придется войти с ним в контакт, веди себя естественно. Не смотри на него зверем, не долби землю пятками. Ты умница, ты верная спутница милиционера, все понимаешь.

Я раздулась от гордости: сыскари дрыхнут дома, а «верная спутница» обеспечивает полковнику идеальную конспирацию. Превосходно, елки. И ведь такую тайну Вик мне доверил, хоть и утверждает, что я болтушка и шебутная девица. Я, будто на конкурсе «Мисс предупредительность», накормила Измайлова завтраком, снабдила газеткой, радуясь, что он будет шпионить по всем правилам, сама взяла детектив и растянулась рядом. Судя по блаженному покряхтыванию, измотанный Виктор Николаевич Измайлов был доволен.

Но меня-то шило предприимчивости колет, да не в одном месте, во всех сразу. Я могу лежать смирно до тех пор, пока не придумаю себе какое-нибудь увлекательное занятие. Каюсь, на сей раз я недолго соображала. Поскольку Измайлов сладко задремал, сплавать на разведку к матерому господину, кроме меня, было некому. Я обогнула матрас, и поднадзорный супостат не пошевелился, отечные веки не поднял. Отвратительное предчувствие беды лишило меня выдержки. Спасатели куда-то сгинули. Я благоразумно отдалилась от его плавсредства, набрала в легкие побольше воздуха и что есть мочи заорала:

— Тону!

Между прочим, я успела прикинуть: если он жив и сиганет мне на помощь, сделаю вид, будто мышцу свело судорогой, трогательно поблагодарю, потом упьюсь благодарностью полковника. Он ведь сам пообещал нам контакт с этим мерзавцем. А я изобрела гениальный способ познакомиться…

Мужчина, однако, членами не дрогнул. Зато Виктор Николаевич Измайлов продемонстрировал завидную реакцию. Три прыжка, пятнадцать гребков, и полковник вытянул меня на поверхность, будто я и не сопротивлялась.

— Спятил? — зашипела я, перестав отбиваться. — Какая, по-твоему, дура будет тонуть на мелководье? Ты же дно ногами достаешь.

— Ты спятила, — определил побледневший Вик. — То-то мне почудилось, что ты как-то не так захлебываешься. За подобные шутки секут, Полина.

Господи, прости, вот напугал!

— Вик, милый, на матрасе точно жарится труп. Он не дышит, мне отсюда хорошо видно.

— Зато храпит, отсюда мне хорошо слышно.

Я навострила залитые водой уши. Увы, напрасно побеспокоила Измайлова.

— Не сердись, — всхлипнула я, — извини. Я хотела… Я старалась… Я на разведку плыла.

— Куда плыла? — изумился полковник.

— На разведку. Ты же сам велел его пасти. Ты же приехал сюда ради этого. Он рецидивист, да?

Измайлов расхохотался:

— Я мечтал лишь доспать свою норму. Я полагал, что, наблюдая за ним издали и искоса, ты оставишь меня в покое на пару-тройку часов. О, Полина!