Наталья Александрова - Блондин на коротком поводке

Машина подъехала к тому самому дому возле Казанского собора и остановилась.

— Давай без фокусов, — предупредил меня один из сопровождающих, — не трепыхайся.

Я взглянула на него как на идиота — если я сама просила отвезти меня именно к Руденко, то на кой черт, интересно, мне сейчас кричать и вырываться у них из рук?

Один из парней скрылся в подъезде. Когда мы вошли, в будочке охранника никого не было. Понятно, подумала я, не хотят, чтобы меня видели. Один охранник у них точно болтливый, может, остальные тоже. А так никто никого не видел…

Если Михаил Николаевич рассчитывал напугать меня своим видом, то он в этом не преуспел. По-настоящему боялась я только Ибрагима с его жуткими инструментами, а сейчас, вдали от него, малость успокоилась и решила, что стесняться не буду. В тот единственный раз, когда я видела Руденко, я не успела его как следует разглядеть. Он, я думаю, тоже меня не вспомнит, он и не смотрел тогда в мою сторону.

Парни втолкнули меня в комнату, бросили в кресло и встали по бокам, как солдаты у Мавзолея. Комната, судя по всему, была кабинетом Руденко, где-то тут должен быть тот самый сейф, из которого я, а на самом деле Женя, вытащила папку с документами.

Человек повернулся от письменного стола и уставился на меня. Я постаралась ответить ему самым невозмутимым взглядом, сама же исподтишка рассматривала его.

Первое, что сразу бросалось в глаза, — мужчина был очень похож на Стаса, то есть, конечно, это сын был похож на отца. Только Стас выше ростом, более мускулистый, более стройный от постоянных занятий спортом. Папа Руденко был пониже, но в плечах пошире, скорее полный, чем худой. У Стаса светлые волосы лежали мягкой волной, у отца на макушке просматривалась внушительная лысина, оставшиеся же волосы были подстрижены довольно коротко. С виду Руденко казался благодушным — круглолицый, с румяными щеками и хитринкой в глазах, но я прекрасно помнила рассказы Дашки, что в гневе он страшен, и для того, чтобы получить желаемое — в данном случае заветную папку с документами, — он не остановиться ни перед чем, да никто и не сможет его остановить, в мире нет такой силы. И я еще собиралась мстить такому человеку! Да кто я перед ним? Букашка, божья коровка, случайно залетевшая в городскую квартиру…

Однако мысли эти не только меня не деморализовали, но вызвали прилив здоровой спортивной злости. Мы еще посмотрим, кто кого! Мне-то терять нечего, а вот ему от меня кое-что нужно…

— Свободны! — бросил Руденко своим парням и, когда они вышли, уставился на меня прищуренными глазами и произнес одно слово:

— Ну?

— Скажите своим людям, чтобы не трогали моего друга! — выпалила я скороговоркой. — Он все равно ничего не знает и ни в чем не виноват! Он просто приютил меня у себя в квартире…

Руденко сделал бровями движение, как будто ему что-то мешало — несуществующие волосы упали на лоб или комар сел. Я поняла этот жест так, что он велит мне говорить по делу и не отвлекаться на ерунду.

— Слышали, что сказала? — заорала я. — Это для вас его жизнь пустяки, а мне плевать на ваши бумаги, плевать на ваш Светлоярский порт, хоть бы он сгорел совсем! У вас там псих этот, Ибрагим, ему лишь бы человека до смерти запытать!

— Он без приказа ничего не станет делать, — ответил Руденко, потом откинулся на стуле и поглядел на меня с брезгливым любопытством: — Значит, все-таки ты взяла папку?

— Нет, — пробормотала я. — Я не брала, но знаю, кто ее взял. Я скажу все, что мне известно, но прежде ответите вы: в доме сейчас есть прислуга? В частности, меня интересует Наталья Ивановна.

Руденко удивился, помедлил немного, потом сказал, что из прислуги никого нет, а Наталья Ивановна придет завтра утром.

— Это как раз очень хорошо, а где ваш сын Стас? Прислуга мне не нужна, а вот Стас может понадобиться, для очной ставки, — нахально добавила я.

— Если ты не брала папки, то откуда знаешь, что в ней лежит?

— Что у вас пропали документы, я знаю от Дашки, — честно ответила я. — Вы ведь сами ее упрекали в воровстве.

Руденко явственно помрачнел, очевидно, он и сам уже жалел, что в сердцах наговорил Дашке лишнего.

— Опять же по телевизору передачи разные… — вкрадчиво продолжала я, — если иметь в голове две-три извилины и сложить два и два…

Руденко демонстративно посмотрел на часы, потом перевел выразительный взгляд на меня.

— Ты что, думаешь, у меня есть время шутки шутить? — произнес он таким тоном, что мне сразу же расхотелось шутить эти самые шутки.

— И в мыслях не было ничего подобного, — заторопилась я, — но только разговор будет долгий, нужно подробно все объяснять, а то вы не поймете…

— Ты начни, а я уж как-нибудь сам разберусь, продолжать тебе или к Ибрагиму обратно ехать.

Пугать он меня еще будет! Мне стало море по колено, я закинула ногу на ногу и решила, что пора говорить по существу, а то как бы у Великого и Ужасного и в самом деле не лопнуло терпение.

— У вас очень красивый сын, — начала я издалека, — красивый, удачливый, но немножко глупый. То есть не то чтобы глупый, но легкомысленный. Привык, знаете ли, что папочка всегда прикроет и разрешит все его проблемы…

— Это важно? — прогудел Руденко.

Я просто физически почувствовала, как от него исходят волны жара, словно от деревенской плиты. Он стремительно накалялся от злости.

— Это очень важно, — ответила я как могла убедительно, — если бы ваш сын не был таким… какой он есть, возможно, ничего бы и не случилось. В общем, Стас очень любит женщин. В этом нет ничего плохого, потому что они тоже его любят. До знакомства с Дашкой у него было много девиц и одна постоянная любовница.

— Ну и что? — перебил меня Руденко.

Я его понимала — какой мужик захочет слушать бабские сплетни?

— Терпение! — воскликнула я. — Перехожу собственно к делу. Значит, эта девица, Женя, является родственницей, причем довольно близкой, вашей прислуги Натальи Ивановны. Прислуга, знаете ли, всегда все знает и замечает, очевидно, Наталья Ивановна рассказала своей сестре или племяннице про привычки Стаса, про то, где он любит бывать и каких девушек выбирает. Таким образом Женя сумела не только с вашим сыночком познакомиться, но и привязать его к себе надолго. Неизвестно, какие мысли бродили у нее в голове, то есть известно какие — удержать богатого любовника. До того высокое у девушки самомнение, что она задумала его на себе женить.

— Ну уж! — Руденко пожал плечами. — Глупость какая!

— Согласна, но, насколько я могу предположить, девица страшно неуравновешенная и нервная, силы свои переоценивает, но энергии у нее очень много и амбиций хоть отбавляй… И тут появляется Дарья Гусарова. Вспыхивает неземная страсть, возникает бурный роман, но любовницу свою Стасик не бросает, поскольку привык к ней и по-своему привязался. Однако дело идет к свадьбе, и он врет любовнице, что в брак вступает по расчету, дескать, папочка велит, нужно, мол, объединить состояния и все такое…