Керри Гринвуд - Убийство в «Зеленой мельнице»

Он смахнул слезу и отвернулся к китайской ширме, на которой кружились в танце изящные красавицы. Фрина расчувствовалась.

Подавшись вперед, она взяла Бобби за руку. У него были нежные наманикюренные пальцы, и только указательный был истыкан иголкой, как у швеи. Бобби рухнул на колени, зарылся лицом в ее светлую блузку и принялся тихо, душераздирающе всхлипывать. Фрина нежно обняла его, уткнувшись подбородком в аккуратно подстриженную темноволосую макушку.

Проплакав минут десять, он отодвинулся и полез в карман за платком. Фрина предложила свой — большой мужской платок с монограммой, который она всегда держала при себе для клиентов. Молодой человек вытер лицо и сел на корточки.

— Простите, — извинился Салливан, все еще прижимая платок к лицу.

— Не за что, — ровно проговорила Фрина. — Мне очень жаль, Бобби. Я постараюсь разыскать Чарльза, но действительно ли вы хотите, чтобы я нашла его, если его отдадут под суд за убийство?

— Кого, Чарльза?

— Да, он сбежал из «Зеленой мельницы», и орудие убийства до сих пор не найдено. У него были причины убить Бернарда Стивенса?

— О да, — сказал Бобби, сидя на полу и опираясь на колено Фрины. — Да, причина была. Бернард Стивенс был… даже не знаю, как сказать…

— Попытайтесь.

— Он не был… одним из нас, однако гульнуть с нами любил. И делал это с размахом. Чарльз с удовольствием играл им. Бернард заставил его пообещать, что тот придет посмотреть на окончание танцевального марафона.

— А я все удивлялась, почему он хотел пойти именно в этот день, — сказала Фрина, высвобождая ногу из-под острого локтя Бобби.

— Да. Но было и еще кое-что. У него были снимки.

— Снимки?

— Да, фотографии. Сделанные на вечеринке. На них были Чарльз и Бернард, а на одном я целую Чарльза в губы — иногда он позволял мне это, если считал, что я того заслуживаю. Там были и другие мои снимки. Очень рискованные: если их найдут, я погиб.

— А что на них? — мягко поинтересовалась Фрина.

— Был там один морячок, парень из Глазго. Чарльз позволил мне лишь поцелуй, а тут этот парень подвернулся, и я потерял голову; он был такой милый и нежный, и мы пошли в постель, и он… и я… и мы оба лежали обнаженные поверх белья — представляете, что со мной могут за такое сделать? Меня упекут в тюрьму! А мне лучше умереть, чем сесть в тюрьму! Но я не хочу умирать!

Бобби снова уткнулся лицом в колени Фрине. Отплакавшись, он шмыгнул носом и поднял глаза.

— Поэтому мне пришлось сидеть здесь два дня, выслушивать по телефону панические вопли Чарльза и ждать, ждать, пока за мной явится полиция. Наверняка они обыскали комнату Бернарда. Наверняка нашли эти снимки. Наверняка они знают… кто я такой. А я просто сижу и жду…

— …когда рухнет ваш карточный домик, — подытожила Фрина. — Не отчаивайтесь. Я знакома с полицейским, который ведет следствие. Он мой давний друг. Я раздобуду снимки и верну их вам, если это возможно. Где вы были в ночь убийства?

— Ужинал с клиенткой в «Виндзоре». У нее уйма вещей из парчи, о которых ей требовалось мое мнение, и она отвезла меня к себе; пришлось рассматривать каждый образчик этого барахла — кричащая безвкусная ерунда, очень дорогая. Домой добрался только часам к двум ночи, зато получил заказ на отделку ее загородного дома.

— Тогда беспокоиться не о чем. Детектив-инспектор Робинсон разыскивает убийцу. Его не волнуют свидетельства нравственной распущенности. А теперь будьте умницей, Бобби, поднимайтесь, налейте себе бренди с содовой и расскажите, почему Чарльз не может быть убийцей.

Слегка ошарашенный Бобби встал, смешал себе выпивку, как было велено, и залпом выпил. На его лице появилась слабая, неуверенная улыбка.

— Чарльз не выносит вида крови. А ведь кровь там была, верно?

Фрина выпрямилась. Острое ощущение, что она упустила нечто важное, промелькнуло и исчезло.

— Да, кровь была, — подтвердила она, пытаясь вытянуть из подсознания искомый образ, как рыбак — невод из моря.

Однако ее сеть оказалось пустой.

— Так вот, я могу представить, что Чарльз, если его достаточно запугать, кого-то отравит, могу представить, что он найдет наемного убийцу, но что он вонзит в кого-то нож — я не представляю. Это просто невозможно.

— Хм-м. И вы не знаете, где он сейчас?

— Нет. Он звонил из уличных таксофонов, были слышны сигналы автомобилей. Я обзвонил всех общих знакомых — никто его не видел. Его жуткая мамаша звонила мне, из чего я понял, что не она его прячет. Деньги у него есть, так что он может скрываться в какой-нибудь гостинице. Пожалуйста, найдите его, мисс Фишер. Он не убийца.

— Сделаю все, что в моих силах. А насчет его брата Виктора — Чарльз не говорил, когда он погиб?

— Во время кампании в Галлиполи, — сказал Бобби. — Да, Чарльз говорил, что брат состоял в АНЗАК [23] АНЗАК (ANZAC — Australian and New Zealand Army Corps) — Австралийский и новозеландский армейский корпус. Впервые это название использовали во время операции на Галлиполи. и что мать очень им гордилась.

— Понятно. Вы учились в интернате?

— Да, а что?

— И Чарльз уезжал домой на каникулы?

— Не домой; он всегда отправлялся с матерью на какой-нибудь курорт, она любила ездить на воды в Хепберн-Спрингс. А иногда они уезжали на побережье.

— Вдвоем с матерью?

— Да. Его отец вечно был занят на работе. А что?

— Ничего, пустяки. Мне пора идти, господин Салливан. Не изводите себя. Думаю, все будет в порядке. Скоро увидимся.

Фрина спустилась к машине, удивляясь, как госпоже Фриман ловко удалось все устроить. Негодный сын объявлен героем, а память о нем используется, чтобы подначивать Чарльза. Каникулы вдали от дома, где живет Виктор. Осторожные разговоры с Виктором: вероятно, о том, что его впечатлительному братишке лучше не встречаться с предметом обожания, превратившимся в контуженого инвалида. Жестоко, злонамеренно и очень, очень умно. Рассчитано безукоризненно. Чарльз считал Виктора героем войны, а себя — единственным оставшимся сыном.

— Бедного Чарльза ждет если и не пеньковый воротник, так изрядное потрясение, — проговорила Фрина, заводя мотор. — Предположим, Виктор все еще жив, что на самом деле неизвестно. Если бы мне только удалось ухватить это воспоминание!

Автомобиль плавно затормозил в извилистом тупике более запущенной части Саут-Ярра. Несколько секунд Фрина сидела, разглядывая нужный дом.

Кто-то решил, что подлинную, но незатейливую викторианскую террасу можно усовершенствовать, застроив обе веранды, чтобы вместить как можно больше жильцов. Здесь было уныло и безрадостно, но чисто — пахло хозяйственным мылом и инсектицидом; мрачности добавляли стены, выкрашенные в темно-серый цвет. Фрина позвонила в колокольчик, и чей-то голос сообщил ей, как пройти в комнату Вайолет Кинг. На лестнице не было ковра — ступени покрыли только краской. Фрина начала понимать: ради возможности выбраться из этого дома можно танцевать до обморока.