Шарль Эксбрайа - Не спите, Иможен! Наша Иможен

Дженет сразу поняла, что ей готовят жестокий удар, и сердце ее учащенно забилось. Инспектор мысленно пожалел девушку, но чувство долга, как всегда, взяло верх.

— Проведя тщательное расследование, я пришел к выводу, что Ангус Кёмбре умышленно застрелил Хьюга Рестона.

— Это ложь! — крикнула Дженет.

— Вероятно также… у Кёмбре был сообщник, которому он успел передать револьвер, — невозмутимо продолжал полицейский.

— Но у Ангуса не было ни малейших причин убивать моего дядю!

— Ошибаетесь, причина тут самая серьезная.

— Какая же, хотела бы я знать?

— Желание устранить человека, мешавшего его счастью с любимой женщиной.

— Какая чушь! Против нашей женитьбы возражал не дядя Хьюг, а папа!

Дугал откашлялся.

— Прошу прощения, мисс, но я не вас имел в виду…

— Не меня? Но кого же тогда?

— Миссис Рестон, любовницу Ангуса Кёмбре. Я сам наблюдал их свидание неподалеку ст Торнхилла, и тут все ясно, как Божий день. А за вами молодой человек ухаживал, видимо, лишь для того, чтобы возбудить ревность миссис Рестон.

— Но… но мы собирались бежать вместе…

— Не беспокойтесь, Кёмбре сумел бы все так подгадать, чтобы вас вовремя настигли. Простите, мисс, но увезти отсюда он хотел не вас, а миссис Рестон, вот только…

— Только — что?

— …у Ангуса Кёмбре нет ни гроша, а миссис Рестон полностью зависела от мужа. Поэтому ради счастливой и обеспеченной жизни в чужих краях им пришлось совершить убийство.

— Я вам не верю! Все это — просто мерзость! Ангус любит меня! Уж я–то наверняка знаю!

И девушка, ни с кем не попрощавшись, убежала. Из гостиной Дугал, Флора и Кит слышали, как она промчалась по лестнице, захлопнула за собой дверь и, судя по стону пружин, бросилась на кровать.

— Всю ночь проплачет, — вздохнула миссис Лидберн.

Ее муж покачал головой.

— Тут уж мы бессильны, мой бедный друг. До сих пор Дженет оставалась большим ребенком… а это потрясение сразу сделает ее взрослой.

— Вы обо всем знали, Кит?

— Да, Флора.

— Поэтому вы так восставали против замужества Дженет?

— Разве причина недостаточно веская?

— Да, вы правы.

— А почему вы так уверены, что моего шурина убил Ангус Кёмбре, инспектор?

— Насколько я помню, первым об этом заговорили именно вы.

— Да, конечно, но мне доказали, что мои подозрения беспочвенны…

— Просто наш молодой человек гораздо хитрее тех, кому надлежало установить его виновность. По–моему, в первую очередь он постарался внушить окружающим, что безумно любит вашу дочь и, следовательно, никак не может думать о другой женщине. Внезапно (ведь никто не предполагал, что вместо вас выяснять отношения пойдет Рестон!) Кёмбре подвернулся случай убить человека, чья смерть освободила бы его любовницу и обогатила их обоих. И парень поспешил им воспользоваться.

— А как же револьвер, который лежал у него в кармане?

— Выходя из гаража, Кёмбре, как пить дать, прихватил другой. А потом кто–то подменил оружие… Вероятно, этот человек следил за ним от самого дома — то ли желая отговорить от похищения Дженет, то ли, чтобы прикрыть беглецов с тылу… Этот доброхот и успел вовремя помочь Кёмбре.

— А… у вас есть какие–нибудь предположения…

— Послушайте, мистер Лидберн, кто покровительствует Кёмбре с тех пор, как тот приехал в Каллендер?

— О! Ивен Стоу?

— Вы сами его назвали, мистер Лидберн.

Мак–Хантли попрощался и пошел к себе в гостиницу, по дороге встретил Иможен — та как раз возвращалась домой из «Гордого Горца».

— А–а–а, мисс Мак–Картри, какая приятная встреча!

— Вот уж никогда бы не подумала, что она может вас обрадовать, инспектор.

— …еще приятнее — доказать вам, что вы напрасно мнили себя блестящим детективом.

— А по–моему, это вы считаете себя лучшим следователем, какой только появлялся в Департаменте уголовных расследований со времен его основания. Разве не так?

— Прошу вас, мисс, сейчас не время для шуток! Вы по–прежнему уверены, что в убийстве Хьюга Рестона виновен Лидберн?

— Более, чем когда бы то ни было!

— Так вот, вы заблуждаетесь!

— Ну да?

— Девяносто девять шансов из ста — за то, что это преступление совершил Ангус Кёмбре.

— Не может быть! Итак, если я правильно поняла, вы снова вернулись к исходной точке?

— Да, но с той небольшой разницей, что Ангус Кёмбре застрелил Рестона не по ошибке, а совершенно сознательно.

— Почему?

— Потому что у него роман с женой аптекаря. А значит, парнем двигало естественное желание устранить препятствие, стоявшее на пути к счастью и… богатству.

И Мак–Хантли подробно изложил ту же версию убийства, что и в доме Лидбернов. Иможен долго мерила его недоверчивым взглядом.

— У вас богатое воображение, инспектор, — наконец заметила она.

— Богатое или нет, а я немедленно арестую мистера Кёмбре. Что до миссис Рестон, то ей придется весьма убедительно доказывать свою непричастность к этому делу, потому как над этой дамой тяготеет серьезное обвинение в сообщничестве!

— И, таким образом, вроде бы способный молодой человек собирается сделать ужасающую глупость, которая наверняка испортит ему карьеру! А все потому, что, ведя расследование среди незнакомых вам людей, вы не желаете слушать тех, кто, в отличие от вас, понимает толк в здешних делах. Мой бедный инспектор, вы так же плохо знаете психологию горцев, как историю Шотландии! Прошу прощения за прямоту, но, боюсь, в программе полицейской школы Глазго есть очень большие пробелы…

— Значит, по–вашему, коль скоро человек родился в самом сердце Горной страны, он не способен на подлость?

— Наконец–то слышу от вас разумные слова!

— Мисс Мак–Картри, я терпеть не могу, когда надо мной издеваются! Не для того я так упорно учился и достиг нынешнего положения, чтобы разыгрывать из себя клоуна на потеху какой–то горянке, свихнутой на почве самого неприличного национализма!

— Именно так и рассуждают люди, готовые не без выгоды продаться врагу.

— Я не позволю вам…

— Поступайте, как хотите, инспектор, — в конце концов, это ляжет на вашу совесть (если, конечно, она у вас есть), но не пытайтесь чернить тех, в чьих сердцах еще жива надежда на освобождение родины!

— Клянусь дьяволом и всем его отродьем, не понимаю, при чем тут Ангус Кёмбре?

— А при том, что, обливая грязью Ангуса, который, между нами говоря, стоит тысячи таких, как вы, вы плюете в душу всем истинным шотландцам!

— Значит, вы полагаете, что, заведя роман с богатой женщиной, которая к тому же на шестнадцать лет старше его, Кёмбре продемонстрировал редкостную душевную чистоту? Позвольте заметить вам, мисс Мак–Картри, что за пределами Каллендера подобных типов называют очень нехорошим словом!