Кэрол Дуглас - Крадущийся кот

Ожидая прибытия моей очаровательной подруги, я расположился под длинным рядом юбок для фламенко, вдыхая нездоровую смесь пудры, пота и нафталина. Время терпеливого выжидания — мое любимое время. Я представлял себе, как подкараулю и схвачу Черные Ноги, я видел восхищенную толпу двуногих, пораженных моим подвигом, мисс Темпл Барр смахивает слезы раскаяния и обещает больше никогда не водить меня к ветеринару, в эту обитель доктора Смерти. Разумеется, меня опять будут фотографировать для местной прессы. Это довольно утомительно и вредно для глаз, но я же так невероятно фотогеничен!.. Возможно, я буду удостоен награды… например, золотой рыбки. Или нескольких. А красавица Иветта будет стоять рядом, незамеченная рукоплещущими полицейскими и официальными лицами, и смотреть на меня своими огромными сине-зелеными глазами, исполненными гордости и обожания.

Я слышал, как ночной служащий прошаркал на выход. Еще чьи-то случайные шаги пришли и ушли. Я настораживал уши при каждом приближении и удалении человеческих ног. Высокие каблуки процокали дважды, но они не соответствовали ритму, свойственному походке мисс Саванны Эшли (заносчивому, но вялому) или моей собственной мисс Темпл Барр (быстрому и частому). Потом появились мягкие туфли, сопровождаемые сильным запахом химии, раздражающим мои нежные ноздри. Мои усы дернулись от отвращения, затем передернулась спина. Я зажмурился от назойливого амбре, которое проникло из коридора в приоткрытую дверь и удивительным образом смешалось с ароматами гри-мерки, сделавшись менее острым и, как ни странно, более выносимым на фоне всего остального.

И, наконец, долгожданные шаги мисс Саванны Эшли. Она остановилась в коридоре рядом с моим убежищем и произнесла несколько неприличных слов. Я подпрыгнул при мысли о том, как нежные розово-серебристые ушки Божественной Иветты должны прижиматься от подобных выражений. Топот и проклятия ее хозяйки продолжались по направлению к гримерке, которую Иветта вынуждена была с нею делить. Наконец, все стихло. Я встал, потянулся так, что мой живот коснулся пола, (вопреки утверждениям некоторых, это невозможно без определенных усилий с моей стороны), и пошел к двери.

Чьи-то голоса приглушенно доносились из той комнаты, в которой Глинда навсегда ушла за радугу, и сначала я предположил, что это Черные Ноги. Я некоторое время прислушивался к звуку открываемых баночек с косметикой, сопровождаемому какой-то семейной ссорой. И, наконец, дождался сладчайшего из всех звуков — стука каблуков мисс Саванны Эшли по бетонному полу коридора, когда она покинула свою гримерную и направилась к лестнице.

Я был на полпути к гримерке прежде, чем вы успели бы произнести «кот в сапогах». К счастью, эти артисты никогда не запирают двери, поскольку вечно на бегу и часто в спешке возвращаются. К тому же, они вообще не слишком склонны к уединению, и соблюдают приватность разве что во время физиологических отправлений. Так что я осторожно толкнул дверь плечом, и она приоткрылась на ширину, достаточную для того, чтобы протиснуться, не рискуя боками.

Прежде всего я принюхался. Божественная Иветта тоже была жертвой загрязнения воздуха: одиозные духи из какой-то дешевой лавки совершенно отравили атмосферу. Старательно избегая блестящей дорожки рассыпанной пудры, я приблизился к диванчику. Там, возле плетеных белых ножек, стояла мягкая клетка, в которой томилась моя бесконечная любовь.

Она давно почувствовала мое присутствие и ждала, широко раскрыв круглые прозрачные глаза, под сетчатым окошком своей тюрьмы. Мне пришлось заглушить ее приветственный крик быстрым взмахом своего хвоста: кто знает, может быть, ее хозяйке вздумается вернуться?

Божественная Иветта приняла мой предостерегающий жест с присущим ей изяществом. Она очень рада, — промурлыкала она нежно, — видеть меня снова так скоро. Мисс Саванна Эшли в последнее время была особенно утомительна, и такая нервная, точно кошка в клетке с доберманами.

— Кстати, о клетках, — сказал я. — Сейчас самое подходящее время для того, чтобы выполнить мою миссию.

— Какую миссию? — поинтересовалась она.

Я пояснил, что прибыл сюда для того, чтобы освободить любимую из ее золоченой темницы.

Сначала темные кончики ее серебристого меха поднялись вдоль хребта, что вызвало ответную дрожь в моей шкуре. Божественная Иветта заявила, что она не может покидать клетку, что это «небезопасно» для нее.

— Чушь кошачья, — ответил я.

Я сказал ей, что ей навешали лапши на ее прелестные ушки. К тому же, в моем присутствии она в большей безопасности, чем где бы то ни было. Она опустила головку и нервно лизнула свою серебристую грудку. Мягкий серебряный воротник сиял неземным светом. И затем она похлопала серебряными ресницами и согласилась.

Я приподнялся, чтобы изучить застежку переноски. Это была длинная розовая «молния», которая дважды изгибалась под прямым углом, обрамляя крышку. Фатальная ошибка со стороны мисс Саванны Эшли. Если бы она купила когтенепроницаемую переноску, одну из этих ловушек с автоматическим замком, я бы спекся. Но «молния» — это задачка для котят. С тех пор, как я увидел розовый полотняный домик Божественной Иветты вблизи, я несколько раз практиковался на платьях мисс Темпл Барр в укромном уголке ее шкафа.

Я прикусил кончиком клыка дырочку металлической пластинки на конце застежки и потянул, приложив к этому всю тяжесть моих девятнадцати и восьми десятых фунта, так любезно подсчитанных для меня чирикающей куколкой в доме доктора Смерти. Моей наградой был легкий металлический скрежет расходящихся зубцов «молнии». Несмотря на некоторые трудности на углах, возникшие между моими зубами и зубчиками застежки, мы прошли весь путь вместе до самого конца розовой дорожки.

Иветта, которая тянулась посмотреть, как я справляюсь со своей миссией, высунула свою очаровательную мордочку из распахнувшегося отверстия. Я не мог удержаться от долгого поцелуя нос к носу, за которым немедленно последовали воркования и вылизывания, присущие кошачьей натуре. Не пристало джентльмену распространяться о подробностях, но, позвольте заметить, я никогда не давал маху в том, что вы называете горячими ласками.

Божественная Иветта призналась, что никогда не испытывала такого натиска.

— Видишь, это гораздо приятнее сидения в переноске, — отметил я.

Помогая моей возлюбленной выбраться из скомканной переноски, я заглянул внутрь и увидел в уголке нечто вроде мыши из розового ангорского пуха.

— О, — сказала Иветта с мягким смущенным смешком, — это моя косметичка…

Я потянулся за этой штукой — никогда таких не видел — и оттуда вывалилась щетка со стальными зубьями и пуховка для пудры (похожая на дохлую розовую мышь), украшенная белым атласным бантом, на котором серебряными буковками было написано имя моей крошки — Иветта.