Ли Голдберг - Мистер Монк и две помощницы

Я очень удивилась, почему Монк не заставил меня сделать это, но он пытался стряхнуть крошки со своих брюк. Судя по реакции, для него они сродни кровососущим пиявкам.

— Может, Вы хотите выйти отсюда, миссис Давыдова? — Дозьер кивнул в сторону видеомагнитофона и монитора на полке. — Нам необходимо еще раз просмотреть пленку.

Жена хозяина встала и посмотрела на Монка.

— Почему на Вас противогаз?

— Мои пазухи, — ответил он. — Мне хотелось бы сохранить их.

Вдруг он нечаянно толкнул коробки, ожидающие у двери курьера. В противогазе его периферийное зрение оставляло желать лучшего.

Миссис Давыдова поймала коробки, прежде чем они опрокинулись.

— Осторожней! — вскрикнула она. — Это хрупкий антиквариат, ожидающий отгрузки.

— Простите, — извинился босс.

Миссис Давыдова обратилась к Дозьеру. — Курьер должен прибыть с минуты на минуту. Позволите ему увезти коробки? Если их сегодня не отправить, можно не отправить вовсе. Не думаю, что смогу вернуться в магазин.

— Нет проблем, — заверил Дозьер. — Я лично прослежу за отправкой.

— Спасибо, — поблагодарила она и вышла с другим детективом.

— Прекрасная дама, — восхитился лейтенант. — Сейчас она хорошо держится, но после осознает все горе. Я уже видел подобные случаи.

Дозьер включил телевизор и нажал «воспроизведение» на видеомагнитофоне. Видео, снятое с камеры над стойкой, оказалось хорошего качества, но без звука. Мы увидели человека, элегантного, как и миссис Давыдова, заполнявшего за столом документы. У него виднелась небольшая залысина на макушке, старательно замаскированная зачесом волос.

Монк не обращал внимания на видео: его заботила расстановка коробок по размеру. Время от времени он прерывался, чтобы стряхнуть назойливый пенопласт.

Я посмотрела, как грабитель вошел в помещение: высок, широкоплеч, грудь колесом и с лыжной маской на голове. Свитер, маска и перчатки черного цвета. Из-за расположения стола видна только часть тела выше пояса.

Мистер Давыдов поднял голову. Грабитель поднял пистолет жестом, как бандиты в кино, и указал на кассу. Хозяин открыл кассу и схватил несколько банкнот, лежавших внутри. Грабитель все еще указывал на кассу. Хозяин вытащил денежный лоток, показал, что он пуст. Тогда грабитель выстрелил в него. Шокирующее зрелище, даже без звука.

Я оглянулась на босса, который смотрел на мониторе, как грабитель выбегал из магазина.

— Хорошо, что миссис Давыдова не видела, — посочувствовал лейтенант. — Представьте, каково увидеть смерть собственного супруга.

Я могла. И представляла. Если и есть запись смерти Митча, надеюсь никогда ее не увидеть.

Дозьер перемотал пленку на момент, когда миссис Давыдова выходит из задней комнаты. Временной код показывал, что прошло пять минут после смерти ее мужа. Она подбежала к покойному и закричала — выглядело впечатляюще и жутко в тишине.

— Заморозьте картинку! — вскрикнул Монк.

Дозьер нажал на паузу. Изображение застывшей миссис Давыдовой напомнило картину «Крик» Эдварда Мунка. Руки на щеках, глаза расширены, рот раскрыт в стенаниях израненной души.

Я точно знала, что она чувствовала в тот момент.

Монк подошел поближе, посмотрел на экран и склонил голову сначала в одну сторону, затем в другую.

Он раскрыл убийство.

Я поняла это, и судя по улыбке Шароны, она тоже.

— Я знаю, где Вы найдете человека, стрелявшего в мистера Давыдова, — потер руки босс.

— В самом деле? — не поверил Дозьер.

— Идите за мной, — позвал Монк.

Он вышел в торговый зал магазина и привел нас к сидящей на диване миссис Давыдовой, стараясь не смотреть на стол, за которым застрелили ее мужа.

— Миссис Давыдова, у Вас пенопласт на лодыжке, — указал Монк.

Она посмотрела на лодыжку. — Это не самая страшная из моих проблем.

— Вы очень сильно ошибаетесь, — покачал головой он. — Эта худшее, что произошло с Вами за всю жизнь.

Она вжалась в диван, словно прячась от зловония. — Сегодня убили моего мужа. Вы, правда, думаете, что это значит для меня меньше, чем кусок пенопласта на брюках? Что Вы за псих?!

— Он Эдриан Монк, консультант убойного отдела Полицейского Управления Сан-Франциско, — отрекомендовал Дозьер и перевел взгляд на Монка. — У Вас тоже пенопласт на штанах.

Монк испустил вопль и начал прыгать на одной ноге, пытаясь стряхнуть пенопласт.

— Он немного не в себе, — прошептал Дозьер.

— То-то я и вижу, — согласилась она.

В этот момент я ненавидела их обоих. Да кто они такие, чтобы судить об Эдриане Монке?! Дозьер — сплошной гротеск, а миссис Давыдова, несмотря на утрату, — задиристая сука. Они нисколько не лучше его.

Хотя босс прыгал в противогазе на одной ноге, что вряд ли показывает его в лучшем свете.

— Арестуйте ее, — прыгая, крикнул он. — Она — человек, стрелявший в мужа.

Странно слышать, что она — стрелок, но Монк высказал свою точку зрения. И я почувствовала оправдание за ненависть к миссис Давыдовой.

— Это безумие! — воскликнула она. — Я находилась в задней комнате, когда в него стреляли.

— Вы же видели видео, — опешил Дозьер. — Его застрелил плечистый мужик на добрый фут выше ее ростом.

— Это ничего не значит, — парировал босс.

Он случайно пнул журнальный столик и опрокинул вазу стоимостью в шестьсот долларов. Я ее поймала, прежде чем она упала. А ему, наконец, удалось избавиться от пенопласта на ноге.

Монк выпрямился, расправил рукава и повернулся к нам лицом. Я знала, что последует дальше. Он собирался изложить свою версию о произошедшем убийстве.

Неизменный ритуал.

Не для хвастовства или унижения кого-либо. Он делал так для себя.

В такие моменты он чувствовал, что поступает правильно и наводит порядок во Вселенной. Лишь тогда он освобождался от тревог и горя. По крайней мере, на мгновение или два.

Но затем он замечал какой-нибудь беспорядок, вспоминал, что беззащитен перед микробами и что убийство его жены по-прежнему не раскрыто, и фобии вновь набирали силу. И опять он изо всех сил будет пытаться навести порядок в мире, бросающем ему вызов.

— Вот как все было, — начал он.

Он пояснил, что миссис Давыдова в задней комнате дожидалась момента, когда рабочие включат отбойные молотки. Потом перевязала грудь эластичными бинтами, запихала большие подплечники и сунула ноги в туфли на огромной платформе. Это скрыло ее женственность, придало широту плечам и добавило рост. Она спрятала волосы под лыжной маской, надела водолазку, скрыв шею. В противном случае, отсутствие адамова яблока выдало бы ее пол. Вышла из магазина через переулок, натянула маску перед передней дверью и застрелила мужа. Потом выбежала на улицу, вернулась в заднюю комнату, сняла маскировку, а затем вышла голосить на камеру.