Ли Голдберг - Мистер Монк и две помощницы

— Тогда что Вы делали с деньгами? — смутилась я.

— Через некоторое время я перестала вскрывать конверты, просто кидала их в коробку. Они так и лежат мертвым грузом.

— Зачем же Вы их храните? — удивился Монк.

Она пожала плечами. — Для сегодняшнего дня.

— А что происходит сегодня? — осведомилась я.

Она снова пожала плечами. — Где он жил?

— В Сан-Франциско, — ответила я. — Он работал продавцом обуви и каждое утро посещал церковь.

— Приятно знать, что он занимался чем-то другим, а не только посылал мне деньги, облегчая свою совесть, — вздохнула доктор Дэлмас. — У него есть семья?

— Могу сказать лишь, что он жил одинокой и намеренно скучной жизнью, — развел руками Монк. — Он всегда боялся, что его поймают.

— Тогда он тоже страдал, — вздохнула она.

— Полагаю, да. Но кто-то хотел, чтобы он страдал сильнее. Его убили особо жестоким способом.

— Каким?

— На него напал аллигатор, — поделился босс.

Она посмотрела на него. — Вы уверены?

— Я понял по укусу.

— Одинаковые зубы, — сказала доктор Дэлмас.

— Одинаковые зубы, — подтвердил Монк. — Красота!

Она склонила голову и взглянула на Монка в новом свете. — Да, соглашусь с Вами.

— Где Вы находились вечером в четверг? — встряла я.

— Тогда его убили? — переспросила она.

— Предположительно.

— Думаете, я скормила его аллигатору?

— У Вас отличный мотив.

— У меня нет аллигатора, а если бы и был, я не знала, кто он и где проживает. Но я видела его.

— Где? — оживился босс. — Когда?

— Один раз в камере хранения; потом, пару лет спустя, у кинотеатра, — поведала она. — Еще раз встретила его на трибуне во время матча Окленд Атлетикс, куда муж меня затащил.

— Но Вы так и не вызвали полицию? — уточнила я.

— Всего лишь лицо, смотрящее на меня из толпы. И я узнала его не по лицу, а по глазам. Никогда не забуду их. Все происходило быстро. Я моргну, отвернусь или передо мной кто-нибудь мелькнет, и он сразу исчезает. И вообще, я никогда не была уверена, что это не галлюцинации.

— Но знали, что их у Вас нет, — заметил Монк.

Она кивнула. — Знала.

— Вы так и не ответили про вечер четверга, — напомнила я.

— Мой муж в тот вечер забрал ребенка в Сан-Диего навестить бабушку. А я наслаждалась, долго принимая расслабляющую ванну и читая роман Норы Робертс.

— Получается, у Вас нет алиби, — подвела итог я.

— Полагаю, да. А в какую церковь он ходил?

— Миссия Долорес.

— Возможно, я отдам деньги им, — проронила она. — Это все? Мне нужно еще осматривать пациентов.

— У меня есть всего один вопрос, — опять взялся за свое Монк. — Где можно достать плакат вроде тех, что висят в Вашей приемной?

По дороге обратно в Сан-Франциско Монк ехал с опущенным козырьком, лицезрея расправленный на заднем сиденье плакат с преображающей силой ортодонтии, любезно подаренный нам доктором Дэлмас.

— Это произведение искусства превратит мою квартиру в галерею, — радовался Монк.

— Несомненно, в Вашем квартале только Ваша гостиная украсится стоматологическим плакатом.

— Возможно, придется потратиться на систему безопасности, — погрустнел он.

— И подписаться на «Хайлайтс для детей».

— Я уже подписан.

— Правда?

— Нахождение объектов в скрытых изображениях обостряет наблюдательность, — пояснил он. — Плюс, приключения Гуфуса и Галланта довольно занимательны.

— Надеюсь, доктор Дэлмас не окажется убийцей, — сказала я. — Иначе плакат будет выглядеть взяткой.

— Она не может быть убийцей, — заверил он.

— Рональд Вебстер переехал ее на машине и оставил калекой на всю жизнь, — напомнила я. — Она — наиболее вероятный подозреваемый. Но главное — у нее нет алиби.

— Она не смогла бы пойти на преступление, — замотал головой Монк.

— Почему нет?

— Потому что мы родственные души.

— Вы же совсем не похожи!

— Мы оба боремся с несправедливостью и исправляем ошибки.

— Она исправляет зубы. Не вижу борьбы с несправедливостью.

— Увидела бы, имей ты кривые зубы. Она, как и я, восстанавливает порядок.

— Может, ей показалось бы справедливостью, если б Рональда Вебстера сжевала тварь с идеальными зубами.

Я поймала момент, когда у нее загорелись глаза при рассуждениях босса о красоте идентичных зубов. В конце концов, они на самом деле могли быть родственными душами.

— Я наблюдала за Вами, когда она поднялась после осмотра пациентки, — заметила я. — У Вас было странное выражение лица. О чем Вы думали?

Стоило мне напомнить, как это странное выражение вернулось.

— Рональд Вебстер поломал ее. Врачи пытались исправить последствия, но безрезультатно. Теперь она посвящает жизнь помощи другим, и у нее отлично получается, — сказал он. — Ее трагедия ужасна и жестока. И еще, я подумал, не из-за несчастного ли случая она настолько хороша в работе?

— Мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос.

— Я смогу узнать, — не согласился он.

Он бы мог. И я абсолютно уверена, как и в том, что он найдет убийцу жены.

Мы ехали посередине моста между Сан-Франциско и Оклендом, когда позвонил Стоттлмайер и сообщил, что судмедэксперт завершил вскрытие. Стоттлмайер хотел встретиться с нами в морге, чтобы ознакомиться с результатами.

По субботам мне нравится проворачивать кучу делишек, но посещение морга к ним не относится. В морге холодно, плохо пахнет и полно трупов. А в остальном неплохое местечко.

Разумеется, для Монка все иначе. Он в морге чувствует себя как дома: все стерильно и упорядоченно, везде блестящие металлические поверхности и сверкающий линолеум. Уверена, он скорее предпочтет принимать пищу в морге с пола, чем со столика для пикника в парке Золотые Ворота.

В морге нет неуместного и бессистемного. Ничего не разбросано. Тела тщательно помечены и выложены на столах для вскрытия или хранятся в холодильных камерах. Даже предметы, вытащенные из тел, аккуратно взвешиваются, измеряются, каталогизируются, а затем утилизируются.

А если возникает беспорядок, помещение сразу дезинфицируется, дезодорируется и, вероятнее всего, полируется, что объясняет блестящие поверхности.

Монк часто предлагал в свободное время помочь с уборкой в морге. Но судмедэксперт всегда вежливо отклонял предложения к негодованию босса и к моему облегчению. Поскольку именно мне пришлось бы его везти туда и обратно.

Стоттлмайер ждал нас в холле у лестницы, что крайне необычно. В подобных случаях мы встречаемся вокруг стола для вскрытия. Вроде Дня Благодарения, только без еды и парадной посуды.

— Что за приветственная комиссия? — улыбнулась я.

Стоттлмайер нахмурился. — У нас сегодня необычный гость, и я хотел подготовить вас к встрече.