Нина Васина - 37 девственников на заказ

Исследуя фантазийные образы временного зачатия и фундаментальную архитектуру воистину неповторимого построения образа, я отнюдь не отношу литературу к разряду панацеи от любого вида мыслительного ступора, скорее, наоборот — оцепенение мысли влечет за собой противостояние навязанным образам и попытки воссоздать в себе нечто настолько личностно-неприкасаемое, насколько недосягаемыми бывают упрятанные глубоко в памяти стыдные моменты познания или унижения, и если чье-то писательство выудит из меня эти моменты, заставит содрогнуться от самоузнавания, я окажусь беззащитен — кто-то еще умыслил такую же печаль, озарение и разочарование — и одиночество покинет меня. Поставь точку. Дальше с красной строки. Потому что все уже написано, все перечислено и обсуждено с дотошностью и коварством истинного таланта либо с интуицией случайного озарения. И то, и другое катастрофично для личности, поскольку одиночество становится почти невозможным. Отсюда вывод: все книги должны быть сожжены и потом написаны заново людьми, никогда не читавшими. Записала? Поставь дату и потом — ниже — подпись: Богдан Халей.

Операция должна была закончиться к утру. Наблюдаемый объект крепко спал с девяти вечера (в документах он был указан как “объект 57”, а между собой члены наблюдательной группы называли его просто “псих”), к четырем утра и город притих. Проезжающие изредка под окнами машины издавали тинами по мокрому асфальту все реже повторяющиеся звуки, похожие на сиплое дыхание хронического астматика.

Шел дождь.

В квартире объекта стояли три прослушки, по одной — в комнате, коридоре и на кухне. На всякий случай динамик прикрепили и на балконе, он барахлил. Группа прослушивания, одуревшая за ночь от кофе и сигарет, ругала старый балконный образец, давилась сдерживаемыми зевками и лениво материлась, за что получила в динамик замечание от куратора. Куратор сидел в квартире дома напротив, он слышал и квартиру объекта, и группу прослушивания, считался интеллигентом, потому что редко позволял себе непристойные выражения и предпочитал сигареты с ментолом.

К четырем тридцати утра объект 57 стал издавать звуки, характерные для просыпающегося человека. Он замычал, потягиваясь, потом пукнул и громко, протяжно зевнул.

— Рановато, — заметил один из членов наблюдательной группы.

— Чем раньше, тем лучше, — философски заметил другой.

Объект 57 прошлепал босыми ногами по линолеуму, высосал на кухне из носика чайника пять гулких глотков, отрыгнул и вдруг тихонечко захныкал.

— Совсем как мой кобель, когда боится меня будить, а терпеть уже не в силах, — кивнул один из наблюдательной группы.

Он вышел из фургона и посмотрел вверх на окна объекта 57. Оба окна были темными.

— Сейчас опять спать завалится, — сделал из этого вывод пожилой мужчина, возвращаясь в фургон.

— Не-а, — не повинуясь логике, а единственно из чувства противоречия ответил его молодой напарник.

Объект 57 посетил туалет — сначала не спеша — раз, два… три, потом уже нервно дергал и дергал веревочку сливного бачка, чем довел до абсурдного состояния и себя (что выразилось в злобном шипении и избивании бачка пяткой), и членов наблюдательной группы — напрягшись, они тупо считали, сколько раз бачок унитаза честно пытался извергнуть не успевающую наполнить его воду.

— Сейчас заведется и забудет, что ему на рассвете нужно прыгнуть с балкона, — озаботился молодой член наблюдательной группы.

— А мы напомним, — кивнул его пожилой напарник, имея в виду телефонный звонок — на случай забывчивости объекта 57 или если тот вообще передумает (псих, что с него взять?).

И тут в квартире объекта 57 зазвонил телефон.

Оба наблюдателя синхронно посмотрели на часы. Четыре сорок одна.

— Это я, — жалобным голосом сообщил в трубку объект 57.

Разговор длился семь минут двадцать три секунды. Некто Костик спросил у объекта, как дела (действительно, когда еще интересоваться — самое время). Объект заныл, что кто-то опять подложил ему взрывчатку в бачок унитаза и что сегодня он точно умрет. Костик успокаивал: мол, не тревожься, все нормально, и сообщил, что обещанный друг готов прийти к объекту 57 именно сегодня утром, через полчасика. Объект 57 взволновался, оживился, перестал жаловаться и вдруг совсем как нормальный спросил: почему в такую рань?

— Ей так удобно, — объяснил Костик. — Ей к девяти уже нужно быть на работе.

— Ты сказал, что за мной следят?

— Конечно, — вздохнул Костик.

— Что она должна соблюдать меры предосторожности?

— Сказал, не волнуйся. — В голосе Костика слышалось снисходительное раздражение. — Она прилетит на вертолете, спустится к тебе на балкон на парашюте, никто и не заметит.

— Это хорошо… До девяти?.. Ну, к девяти я уже точно умру, — пообещал объект 57.

— Ты со своими гнусными настроениями кончай, тебе жить и жить; а лучше расслабься как следует и подумай о смысле этой самой жизни.

— О смысле?.. — засомневался объект 57.

— Мы с тобой это двадцать раз проходили: смысл жизни в ее продлении, ну?.. Вспомнил?

— А она, эта женщина…

— Она прекрасна! — поспешил восторгнуться Костик.

— Да нет же, я хотел спросить: она что, будет продлевать со мной жизнь? — все еще беспокоился объект 57.

— Нет, она покажет тебе раз и навсегда, как это делается. Надеюсь, это повернет мозги в твоей голове на сто восемьдесят градусов и заставит обнаружить вокруг себя много интересного. Это мой подарок, Глиста, живи и радуйся!

На этом Костик решил, что сообщил своему бывшему однокласснику достаточно бодрящей и важной информации, и трубку положил без прощания.

Члены наблюдательной группы несколько секунд смотрели друг на друга. В тишине раздался странный шаркающий звук — это объект 57 решил подмести веником пол на кухне.

— Ты думаешь то же, что и я? — поинтересовался молодой наблюдатель. — Какой-то дружбан позвонил нашему психу и сообщил, что именно на сегодня он заказал ему в подарок женщину, чтобы тот с пяти утра хорошенько разогрелся?

— Не знаю, — задумался его напарник, — но подозреваю, что воображение у тебя кочегарится вовсю. Я лично думаю, что нас ждут неприятности.

— Не пускать никаких женщин в подъезд, — раздался голос куратора. — Проверять документы и сопровождать ко мне. Сейчас выделю вам сотрудников в помощь.

С четырех пятидесяти семи до пяти двадцати к подъезду, где проживал объект 57, подошла всего одна женщина. Это была уборщица Параскева — на просьбу наблюдателя предъявить документы, женщина так и представилась: “Параскева, уборщица, шестьдесят восемь лет”, а на предложение пройти в дом напротив и объяснить, зачем она идет именно в этот подъезд, вдруг покраснела, раздулась шеей и лицом, как поющая жаба, и набросилась на молодого члена наблюдательной группы. И напрасно он кричал, бегая вокруг запущенной песочницы, что дело государственной важности, что он представитель федеральных структур, — Параскева, не теряя прыти и все еще пламенея лицом, замотала его до полного озлобления и одышки.