Татьяна Луганцева - Жизнь прошла мило [сборник]

Яна же сорвалась с места и побежала в реанимационное отделение, которое находилось на том же этаже.

Дальше ей и Жене пришлось провести бессонную ночь, ожидая, как закончится операция у Алексея, у которого опять сместилась кость, еще не сросшаяся после недавнего перелома. Потом им разрешили на пять минут зайти к нему в палату.

— Ну, ты даешь! Ты бы это, Леша, поаккуратнее! — только и могла произнести Яна.

— Извините меня, друзья… Никчемный я человек! Как подумаю о том, что моя Клара где-то скитается и не подозревает даже, что я жив, так готов лететь к ней в ту же секунду. Я точно неудачник! И могильный памятник — тому прямое подтверждение. Галина была права, ничего у меня в этой жизни не получится!.. — Он явно впал в свою обычную депрессию.

— Не говори ерунды! — прервала его стенания Яна. — Ты поправишься… Не знаю, скоро или не очень. — С большим сомнением она осмотрела его неподвижную, загипсованную фигуру. — Только не предпринимай больше ничего, это плохо кончается.

— Яна, мне столько не продержаться. Вдруг Клара встретит кого-нибудь и утешится? Я как представлю ее рядом с другим человеком, так мне сразу плохо. Яна, а ты не могла бы слетать к ней и рассказать обо мне? Только так… не сразу в лоб, чтобы не испугать, а подготовив, постепенно… Девочка и так уже пережила стресс, благодаря моей бывшей. Я и по телефону это не хочу делать, надо говорить, глядя в глаза человеку.

Яна смотрела на него, открыв рот от удивления. Попросить Яну Цветкову слетать на самолете было равносильно просьбе покончить жизнь самоубийством. Именно так она относилась к воздушному сообщению, но ответственность к просьбам знакомых оказывалась сильнее.

— Хорошо… Я обещаю, что свяжусь с ней и сообщу о тебе. А может быть, подождем, когда Женя вернется домой и сам все расскажет? — с надеждой посмотрела она на Евгения.

— Я не собирался уезжать сейчас и не собирался возвращаться именно в Норвегию, — честно ответил он и тут же обратился к Яне: — Но я с огромным удовольствием слетал бы туда с тобой. Приглашаю тебя в гости! Обещаю быть самым гостеприимным хозяином в мире, показать все красоты страны, создать романтическое настроение и заодно помочь твоему другу. Это хорошая идея.

Яна состроила кислую мину.

— А без меня нельзя? Ты один прекрасно все объяснишь…

— Создавать романтическое настроение в одиночку? Это пошло, — нахмурился Евгений.

— Да вы, сударь, маньяк! — покачала она головой, уже понимая, что ее ожидает.

— Яна — крепкий орешек, — прокомментировал Леша.

— Я не собираюсь выполнять твои прихоти, — предупредила Цветкова. — Все что хочешь могу сделать, только не это.

— Дай хоть один шанс… Общение с тобой дорогого стоит, — не сдавался режиссер. — Это бодрит.

— Только не лови меня на дешевую приманку. «Дорогуша, я сниму тебя в кино, а в ответ ты должна показать мне “клубничку” для вдохновения!» Мне не двадцать лет! — отрезала Цветкова.

— Я постараюсь соблазнить тебя более изощренным способом, — пообещал Евгений, смеясь. — А воображение у меня работает.

Леша слабо пошевелился на больничной койке.

— От вас обоих исходят такие флюиды, такие сексуальные волны, что так и пробивают! Электрический ток. Вы там со своей романтикой не забудьте про меня и Клару.

— Ни в коем случае! — заверила Яна. — Ради тебя я рискую честью и жизнью. Страшно даже подумать о самолете.

— А тебе, Женя, удачи! — посмотрел на Евгения Леша. — Она сейчас злая и колючая, потому что до безумия боится летать.

— Спасибо за информацию, — улыбнулся Евгений. — Я постараюсь подготовиться.

Яне было плохо. Завтра предстоит полет в Норвегию, чтобы соединить разбитые сердца Клары и Леши, то есть попытаться объяснить бедной девушке, что ее обманули и личное счастье вполне возможно.

Она уже решилась и знала, что обратного пути нет. Иначе образ несчастного загипсованного Леши будет стоять у нее перед глазами всю оставшуюся жизнь.

Больше всего на свете она хотела напиться в хлам, но так, чтобы завтра суметь подняться на борт самолета и при этом еще прилично выглядеть, чтобы ее узнали по фотографии на границе. Евгений, словно чувствуя ее состояние, пригласил в ночной клуб и познакомил с двумя своими друзьями, блондином Стасом и брюнетом Константином.

— Они из артистической среды? — уточнила Яна, которой от предстоящего ужаса было на все вокруг наплевать.

— Нет, — ответил Евгений.

— Да мне все равно! Хорошие ребята, — согласилась Яна и ударилась во все тяжкие…

Алкоголь, танцы, дым коромыслом и снова алкоголь… И что там за ребята, и откуда они, и зачем они, ей уже было все равно…

Яна лежала на кровати и смотрела в потолок. Если бы не постоянное монотонное бурчание Агриппины Павловны, она бы хотела валяться так всю жизнь.

— Ты бы уже остепенилась все-таки, Яна… До каких пор скакать-то будешь? Сорок лет не за горами уже! А потом и пятьдесят, и шестьдесят… Такая бабулька — хип-хопщица. Сопьешься ты, ой сопьешься… Вовку-то Ричард и в одиночку вырастить сумеет, но вот тебя, дуру, жалко! Пропадешь ведь! А как меня не станет, ты же совсем распустишься! Кто будет посуду мыть, завтраки готовить, приводить тебя в чувство? Как ребенок, честное слово! И что только в тебе мужики находят?! Тьфу! И этот новоиспеченный твой «остроносый» — или как его там — красавчик вокруг бегает, беспокоится. Вроде летите вы куда сегодня? Куда тебе лететь? Ты себя видела в зеркале? Тебе же только на тот свет отправляться с таким лицом, не иначе! Я, естественно, узнаю, что ты куда-то собралась, последней. Конечно! Зачем сообщать домработнице о планах госпожи? Это для меня была придумана легенда, что ты боишься летать на самолетах. А стоит только какому-нибудь брюнету шевельнуть пальчиком, как ты уже в самолете! Вставай! Что разлеглась? Позавтракать не успеваешь, я тебе с собой собрала и пирожков, и колбасы, и фруктов. Что теперь делать, прямо не знаю, все разъехались! — Агриппина Павловна жалобно шмыгнула носом. — Хватит лежать… Вставай! Я тут побросала кое-какую одежонку в твой любимый красный чемодан, теплое тоже положила, зонтик, ветровку, вязаные носочки… Все-таки не лето, хотя я слышала, что в Норвегии сейчас очень тепло. Я по карте посмотрела, которая у Вовочки в комнате висит, так даже ужаснулась… Обычно это настоящий север! Там, наверное, белые медведи по улицам ходят!

— Ага… у нас бурые медведи, а там белые, — сказала Яна.

— Холодно там! Норвегия даже светлым цветом на карте выделена, — ответила домоправительница.

— Ты мне еще шубу положи… — с трудом произнесла Яна и не узнала свой голос. — Говорят же, сейчас в Норвегии аномально тепло.

— Вот-вот! Поднимайся! А то сейчас опять прибежит этот… Ну, и накуролесили вы вчера, хорошо, что хоть не на кладбище. Что-то зачастили вы туда в последнее время.