Наталья Александрова - В объятиях убийцы

– Но сотрудники переодевались уже там, в офисе.

– А он проскочил, переоделся где-нибудь наверху, где ремонт, а потому в костюме пингвина его никто и не узнал.

– Дальше, костюмы эти фирма брала, так сказать, оптом в салоне таком специальном на Вознесенском, там костюмы дают напрокат. И костюма пингвина они не брали, потому что за день до этого одна женщина его взяла. Срок у них на три дня наибольший, паспорт надо предъявлять – как в старые времена.

– И что за женщина взяла пингвина?

– Ольга Головко.

– Ничего себе! И Громова все еще не верит, что Костров в этом замешан, ведь такие совпадения!

– Совпадения, конечно, есть, но ничто прямо не указывает на него. Ну никаких следов он не оставил! И в той квартире в Купчине, помнишь, куда мы тебя возили, ты нам показывала ее? Нашли мы хозяйку, противная такая тетка, сама она у сестры живет, а про эту квартиру молчит. «Знать ничего не знаю, никому не сдавала» – и все тут!

– Ну неужели вы ее пугнуть не можете? Вы же милиция все-таки!

– Да чем ее пугнешь? Вот если бы доказательства были, что ты в этой квартире бывала.

– Слушай, я вспомнила. Пуговица за диван упала! От моей блузки. Там, в этой квартире, такой бардак, сразу видно, что хозяйка неряха, она если и убирала там, то диван наверняка не отодвинула.

– Ну ладно, – сказал все слышавший Владимир Петрович, – завтра с утра ты к Громовой, а потом поедем пуговицу искать, я договорюсь. Ты блузочку-то с собой захвати.

– Ладно, а отсюда-то вы меня выпустите когда-нибудь?

– Поехали, я тебя домой отвезу.

– Домой… нет, домой не надо.

Что я буду делать дома одна? Ведь Алик наверняка вернется поздно. При этой мысли у меня заныло сердце, но я отогнала от себя печальные мысли – сейчас требовалось срочно пораскинуть мозгами. А кто из моих знакомых и родственников лучше всего соображает? Опять в голове всплыло «Алик», но Алику сейчас не до меня, так что остается кто? Правильно, тетя Надя.

– Ребята, а позвонить отсюда можно?

– Только на тот свет! – Это санитар так пошутил, работают же люди в таком месте.

Тетя Надя уже была дома.

– Здравствуй, тетя Надя, ты что, на работу не ходишь?

– Ну почему, хожу с десяти до четырех, у нас в институте дольше не заставляют за такую зарплату, да еще ее все время задерживают. Что у тебя случилось?

– Да все то же, надо поговорить, можно, я к тебе сейчас приеду?

– Разумеется, приезжай прямо сейчас.

Дима довез меня с ветерком прямо до тетиного дома.

– Как ты быстро, Маринка!

– А это меня теперь милиция на машине возит, такая я стала важная персона.

– Что это, на тебе прямо лица нет! Ты где была, на допросе, что ли?

– Хуже, тетя Надя, в морге!

– Господи! – Надежда села на табуретку.

– Ой, тетя Надя, кошмар какой, он жив!

– Да говори толком!

И я ей все рассказала: и про морг, и про чужое тело, и про то, что милиция мне не верит, только не сказала, как я приревновала Алика и хотела зарезать эту его Лену.

Тетя Надя заварила кофе и налила в рюмки черносливового ликера.

– Тут без этого не разберешься! Значит, ты считаешь, что он выбросил вместо себя другого человека, какого-то бедолагу, которого заранее туда притащил?

– Выходит, так, потому что я хоть и немного сдвинулась от всей этой истории, но все же не окончательно свихнулась, я точно помню. Я говорила с Максимом. А потом он забежал в другую комнату, и, когда мы с Аликом туда вбежали за ним, там у окна стоял уже не он, а тот горемыка, который вообще ничего не соображал, где дверь, где окно, он и выпал.

– Значит, Максим думал, что он зарежет тебя, а потом выбросит того из окна. Люди видели, что ты ушла с «пингвином», все будет шито-крыто. Убийства никак друг с другом не связаны, милиция копала бы и копала, тут Алик еще кстати подвернулся, могли и на него что-нибудь повесить. А он, Максим, официально вообще в отпуске, в Красном море купается, к нему вообще никаких претензий. Вернулся бы через две недели – знать ничего не знаю! А что ты сестре якобы про него рассказывала, так, может, ты все придумала. Вместе вас никто не видел.

– Все правильно говоришь. А только не вышло у него меня зарезать, но того беднягу он все равно выбросил, чтобы время выиграть. Пока все к трупу кинулись, он спокойно ретировался.

– И как ты думаешь, Маринка, где он сейчас?

– Наверное, уже умотал за границу, – ответила я довольно неуверенно, – у него денег нахапано ужас сколько.

– Вот тебе и депутат! Экология – это сейчас главное! – передразнила Надежда. – Ну что, Маринка, плюнуть и забыть!

– Да нет, тетя Надя, как-то мне не по себе. Я все вспоминаю наш разговор там, на маскараде, – ведь он совсем ненормальный был. Такой, казалось бы, осторожный, все рассчитал, и вдруг мне сам признался во всех убийствах. Зачем?

– Думал, что сейчас все равно тебя убьет, а поговорить хотелось, душу раскрыть. И вот теперь ты живая для него очень опасна.

– Да все равно мне милиция не верит. Там эта Громова…

– Громова? – Тетя Надя прямо подскочила на стуле. – Громова Анна Николаевна?

– Ну да, следователь. А ты что, ее знаешь?

– Ой, ну надо же, старая знакомая. Я-то ее очень хорошо знаю, только она меня не помнит. Да мы с Сашей, можно сказать, из-за нее и познакомились.

– Ну расскажи, тетя Надя!

– Да что рассказывать? Дело это долгое. Лет шесть тому назад в институте у нас девушка одна работала, тоже Мариной звали. После праздников седьмого ноября (сейчас уже про них и забыли) приходим мы на работу, а нам говорят, что Марину нашли в одном доме заброшенном выбросившейся из окна с седьмого этажа. А Саша у нас тогда работал начальником сектора и как раз перед праздником Марину эту сильно отругал, за дело, правда. Вот Громова и прицепилась к нему – мол, довел девушку до самоубийства. Стал он со мной советоваться, как быть, так мы и подружились.

– А с Мариной-то с этой потом что выяснилось?

– Там такое оказалось сложное дело, что если рассказывать – никакого времени не хватит, потом уж как-нибудь устроим вечер воспоминаний. Сейчас нам надо с тобой разобраться. Значит, говоришь, костюм пингвина Ольга Головко взяла? Очень интересно. Послушай, Маринка, – задумчиво проговорила тетя Надя, – а ведь костюмов-то два было. Ведь у Максима не было времени костюм снимать и на того человека надевать.

– Точно! И где же он второй такой же костюм взял?

– А вот это мы и выясним завтра. Может быть, отыщутся какие-нибудь доказательства его причастности, утрем Громовой нос. Ох, не люблю я ее, за Сашу никогда не прощу!

– Да ты, наоборот, ей благодарна должна быть: если бы не она, ты бы замуж за Сан Саныча не вышла.

– Ты думаешь? Может, и верно, а все равно я ее не люблю!

Раздалось два коротких звонка в дверь.

– Это Саша, только ему ни слова про наши дела. Завтра созвонимся.