Саша Антонова - Несерьезные размышления о жизни

— А где Галицкий? — удивился дядя Осип. — Я его уже который день не вижу, и на похоронах его не было.

Ему никто не ответил.

— Глаша, подождите не засыпайте, — сказал Федор. — Вы знаете, где Галицкий закопал скелет?

— Кажется, в ореховой роще, за полянкой с незабудками.

— А кто его выкопал и куда дел?

— Да-к, кто ж выкопал?! Божий человек, больше некому. Он там хозяин. Он его, скорей всего, к себе в омут пристроил, чтоб под рукой был… — и она засопела, нахохлившись, как воробей.

— Что-то мне не хочется в гости к этому Божьему человеку, передернулась Ариадна. — Вдруг надумает и нас в омут пристроить, чтоб под рукой были.

— От золота одни неприятности, желтый дьявол. Тьфу! — сплюнул дядя Осип. — Надеюсь, мы никогда не узнаем, где тот клад лежит. — Дядя Осип, Вы рассказали Эмме Францевне о самородках? — осмелилась спросить я. — Нет, деточка, не успел. — Я подумала, может быть, Эмма Францевна узнала про клад и хотела уточнить что-то. Вот и спускалась по боковой лестнице в направлении Вашей комнаты. — Что ж теперь гадать… — А вот, интересно, как по нашему новому законодательству, кому принадлежит клад, найденный на приватизированной земле? Кто-нибудь в курсе? — спросил Влад, и перебил сам себя: — И вообще, что будет с имением? Кому отойдет наследство? — Да, что ж тут гадать, — опять хихикнула, проснувшись, Глаша. Известно кому… Елизавете Петровне… А Вы, Федор Федорович, не промах, богатую невесту отхватили. Все повернули головы в мою сторону. Я забилась Федору под руку и приготовилась заплакать. — Откуда Вы знаете, Глаша? — спросил мой защитник. — В завещании все точно указано. Мы с Осипом самолично его подписали, аккурат в ту самую ночь, когда Эмма Францевна преставилась. — В котором часу вы его подписали? — взволновался Федор. — Ну, мы после кофия прибрали все. Гости сели играть в карты. А Эмма Францевна к себе направилась. Тут она мне и велела с Осипом подойти минут через тридцать. Мы в малую гостиную пришли, было самое начало двенадцатого. Барыня нам бумагу показала, все подписи и поставили. Эмма Францевна в конверт запечатала и Осипу на хранение отдала. Мы разом посмотрели на дядю Осипа. Тот кивнул в знак согласия. — Ну, что ж, пожалуй, самое время огласить завещание, — предложил Аркадий Борисович.

Все, кроме меня, выразили одобрение.

Дядя Осип очень быстро вернулся с белым конвертом, запечатанным сургучом. Аркадий Борисович прочистил горло и зачитал документ.

Завещание Эммы Францевны претерпело некоторые изменения с тех пор, как я его видела. Уточнялось, что Елизавете Петровне Климовой отходило имение в Трофимовке вместе со всей обстановкой. Также прибавились имена еще трех наследников: внучатая племянница Полина Александровна Завьяловская получала на память наборную шкатулку для рукоделия, Владу бабушка завещала компьютер, а Федору — лошадь, которая до сих пор обитала в конюшнях Аркадия Борисовича.

Ариадна, услышав, что ей Эмма Францевна оставила коллекцию фермуаров, разрыдалась. Отец Митрофаний трогательно отпаивал ее крепким чаем. Влад хохотал, как сумасшедший, а Федор сидел с вытянутым лицом и повторял одну и ту же фразу: «Вот это женщина!».

Через некоторое время эмоции поутихли, мужчины вновь наполнили свои рюмки марочным коньяком, мы с Ариадной перешли на кофе.

— Интересно, почему Эмма Францевна так поспешила с завещанием? Как будто, предчувствовала свою скорую кончину, — печально вздохнул Аркадий Борисович.

— Мне кажется, что-то такое произошло в тот вечер, отчего она заторопилась, — предположил Федор. — Владимир, Ваш рассказ о партийных деньгах имеет какое-то касательство к Эмме Францевне?

Тот пожевал нижнюю губу.

— После того, как вы с Лизой застали меня в будуаре, было бы глупо отпираться.

— Как Вы догадались, что она владеет анонимным счетом?

— Мне сказала Лиза.

Все уставились на меня. Я отрицательно помотала головой, ничего не понимая.

— Ну, как же, Лиза?! Мы познакомились в Бадене, в гостинице, и Эмма Францевна показалась мне забавной старушкой из бывших господ… Полгода спустя я проводил одно журналистское расследование и с удивлением обнаружил, что моя знакомая бабулька — «божий одуванчик» раздает российским предпринимателям кредиты на такие суммы, что даже хваленый Международный Валютный Фонд побледнел бы. И тогда я вспомнил, что ты сказала в тот злополучный вечер в Бадене… Мне неловко говорить об этом, но ты, Лиза, была просто невыносима… Помнишь, ты ворвалась в мой номер, хотя я был… хм-м… не один, исцарапала моей гостье лицо, устроила в комнате настоящий погром, а потом заперлась в ванной и вскрыла себе вены осколком стакана. Мне пришлось взламывать дверь и вызывать скорую помощь. А когда я заматывал тебе руки полотенцем в ожидании доктора, ты плакала, и обещала рассказать, откуда у Эммы Францевны деньги, и раскрыть мне тайну анонимного счета. Я тогда не поверил тебе, думал — очередная ловушка экзальтированной дамочки, и отделался какими-то шутками… Ну, Лиза, не отпирайся!

Влад взял меня за руки и повернул их запястьями к себе. Его брови поползли на лоб. Понятное дело, ведь, никаких шрамов на моих руках не было.

— Как же так? — поморгал он ресницами. — Ведь я собственными глазами…

— Влад, скажите, — отвлек его Федор. — Вы не просили Эмму Францевну спуститься вниз, чтобы обсудить… гм-м… некоторые вопросы, связанные с партийными деньгами?

— Вы хотите спросить, не стал ли я причиной гибели Эммы Францевны? Нет, после кофе мы сразу сели играть, а Эмма Францевна пожелала нам «спокойной ночи» и поднялась к себе. Больше я ее не видел.

— Она погибла между одиннадцатью и двумя часами ночи, — вклинился Аркадий Борисович. — Все это время преферансисты провели за столом в оранжерее. Никто ни разу не выходил. А если учесть, что Глаша и дядя Осип подписали завещание в начале двенадцатого, то получается, что мы, вчетвером, не можем быть свидетелями несчастного случая.

— Позвольте уточнить, — сказал Федор. — Мы с Елизаветой Петровной вернулись с прогулки в половине второго ночи и поднялись наверх по боковой лестнице. Эмму Францевну мы не видели. Остается полчаса отпущенного Вами, доктор, времени на ее смерть. В эти полчаса я ничего не слышал, хотя светелка расположена рядом с роковым местом. Согласитесь, падение тела производит какой-никакой шум. И не забудьте о медном подсвечнике, который должен был звякнуть металлом… Дядя Осип, и Вы, Глаша, слышали что-нибудь подозрительное? — они переглянулись и покачали головами. — Вы, Ариадна, обратили внимание на лязгающий звук. Но боковая лестница расположена так далеко от оранжереи, что Вы не смогли бы его услышать. Отсюда получается, что Эмма Францевна имела возможность упасть только с парадной лестницы. Вопрос: каким образом ее тело к утру оказалось у бокового входа?