Виктор Просин - Криминальный зигзаг

Управившись у плиты, Пунцов с мусорным ведром подкрался к мусоропроводу, стараясь не столкнуться с соседями. Погремев крышкой мусороприёмника, и избавившись от вороха разнокалиберных упаковок от пищевых продуктов, заспешил домой. У порога своей квартиры, ближе к ступеньке ведущей на верх к площадке между этажами заметил окурок от дорогих сигарет. От такой находки Леонид Константинович насторожился. Почему, он и сам не знал, но что-то ёкнуло и он замер, как леопард на охоте. Прислушавшись к тишине подъезда и убедившись, что находится в полной безопасности от случайных встреч несгибаемый следопыт на цыпочках поднялся к смотровому окну, из которого чудесным образом просматривался дом напротив, что мало интересовало Пунцова, он разглядывал пустую пачку из под сигарет и то, что осталось от сигает после использования неизвестным.

Леонид Константинович вдруг отчётливо вспомнил курящего Гвоздодёра в машине у вокзала, сигареты были явно идентичные этим, — вставил в свои рассуждения научный термин Пунцов. Так же он вспомнил требование жены: «больше не лезть не в своё дело и не позорить её перед людьми!» Игнорируя печальный опыт вчерашнего дня, прирождённый сыщик аккуратно собрал несколько окурков в пустую пачку, потому что он знал ещё одну поговорку «послушай женщину и сделай всё наоборот». Вздрогнув от шума заурчавшего лифта, он держа с предосторожностью подозрительную пачку из под сигарет за твёрдые углы большим и указательным пальцем с быстротой уходящего от погони мышонка, нырнул в свою дверь.

Леонид Константинович как всегда был прав. В минуты, когда он изнемогал от нравственных страданий, возмутитель семейного равновесия семьи Пунцовых Гвоздодёр курил сигареты той самой марки, останки которых бдительный оперативных дел мастер подобрал на лестничной площадке родного подъезда. Чердаченко, не смотря на дни скитаний и многодневную щетину имел вполне импозантный вид в глазах определённого контингента. Расположившись в питейном заведении на свежем воздухе за столиком под цветистым зонтиком он нажимал на пиво, одновременно дымя сигареткой, пуская пыль в глаза своей соседке, женщине выше среднего возраста, с приличной внешностью для одинокого мужчины, с весёлыми глазами и бесконечно улыбающимся ртом. От её улыбки звенели стёкла в проезжающих в недалеке автомобилях и сходили с ума воробьи, не имеющие тихой минутки, чтоб доклевать рассыпанные крошки на пустующем столике. Кроме прочих достоинств она имела твердый характер, ни в какую не соглашаясь смешивать водку с пивом. Проникнув симпатией к крепкому мужчине, сидевшему рядом с ней под одной тенью от фирменного зонта придорожного кафе, тем не менее задавала ему беспристанно каверзные вопросы, млея от случайной встречи.

— А что же вы, Николай, говорите, что не пьёте, а сами на водочку налегаете?

— Лидочка, Вы меня уморите, — как заправский ловелас балагурил Чердаченко, — Я что ли, типа, гоню? Я же говорю, семь лет в рот не брал ни капли, вживался в образ генерала милиции. У нас артистов такая жизнь: сегодня прокурор — завтра нарколог. Сечёшь?

— Обязательно, что я телевизор не смотрю? У меня и видик есть, — но всё равно я вас в кино не помню, — поджала губки Лида.

— Лидончик — симпапончик, меня в гриме мать родная не узнаёт, а сейчас я в отпуске перед съёмками и ищу сообразительную поклонницу, — неприлично близко приблизив своё лицо к собеседнице выдохнул последние слова Чердаченко.

— Какой Коленька вы быстрый, — опять вспугнув пернатых по соседству отозвалась громкоголосно Лида, — я вас мало знаю.

— Понял, не дебил, давай ещё пятнадцать минут посидим, — завершающие слова так рассмешили женщину, что она чтобы остановить свои переливы смеха выпила свой стаканчик водки с тоником до дна.

— Лидок, ты не бойся, я не кину, всё будет чики-чики, поедем завтра в театр, я тебя с главным режиссёром познакомлю, во такой в законе мужик, — подтвердил сказанное Гвоздодёр, выставив вверх большой палец руки, а другой помог осуществить залповый глоток обжигающей жидкости из пластмассового стаканчика, и затянувшись сигаретой продолжил описывать прелести завтрашнего дня, — на съёмочную площадку смотаемся, в киношке тебя снимем.

— Ой, что правда, как настоящую артистку? — взвизгнула от счастья Лида и больше прежнего раскинулась в улыбке, выдав на гора буреломы весёлого смеха.

— Без базара, у меня всё схвачено, приколемся по полной программе.

— А я не знала, что у нас кино снимают.

— А никто не знает, американцы снимают про шпионов, «Дело шьют знатоки» называется.

— Не получится, языка не знаю, — расстроившись сообщила Лида.

— И не надо, у них там пять переводчиков, так что не мечи икру раньше времени. Скажи лучше в кино сниматься хочешь?

— Хочу! — незамедлительно призналась захмелевшая будущая кинодива.

— Тогда заказывай ещё по двести, машина сейчас за мной подъедет, рассчитаюсь, — распорядился Гвоздодёр.

— Есть, командир, — отдала честь наманикюренной ладошкой сговорчивая женщина и полезла в сумочку за кошельком. Оценивающий взгляд Чердаченко в две секунды зафиксировал в полном объёме финансовое положение знакомой, чем остался очень доволен. Весёлым прищуром глаз и лёгким чмоканьем воздушного поцелуя Гвоздодёр окончательно и бесповоротно окрылил наивную женщину…

…Возвращение жены с работы Пунцов встретил на высоком дипломатическом уровне, чисто выбритым и опрятно одетым на фоне квартиры после генеральной уборки, где все вещи находились согласно штатному расписанию, а квадратные метры жилой и полезной площади сияли как именинники в атмосфере прохлады и доброжелательности. Цветы в вазе удачно дополняли стремление Леонида Константиновича разрядить напряжённую обстановку, возникшую по поводу недавнего недоразумения.

Запах жареной курицы, плывущий с кухни, с порога заставил Нину Юрьевну сменить гнев на милость, едва она открыла дверь в квартиру. Она, чтобы не выдать себя прежде времени и скрыть расплывающееся лицо от улыбки, с маниакальной тщательностью, стоя спиной к источнику кулинарных изысков, меняла туфли на домашние тапочки. Вышедший в коридор муж, не дожидаясь её разворота на сто восемьдесят градусов, спросил:

— Есть будешь?

Как можно хладнокровней, не меняя позы буркнула:

— Перекушу немножко.

Переодевшись в домашнее, Нина Юрьевна, войдя в кухню и сев за аппетитно сервированный стол, принялась молча поглощать приготовленную мужем вкуснятину, представлявшую собой салат из помидоров, картошку фри и курочку, с поджаренной до умопомрачения корочкой, а экологически безупречно охлаждённая минеральная вода в высоком прозрачном стакане была особенно хороша.