Наталья Александрова - Дорогая, я женюсь на львице

– Караул! – крикнула Катя, но так страшно звучал ее голос на пустой лестнице, что она не решилась повторить эксперимент.

Она спустилась на второй этаж и увидела, что какой-то человек копошится у двери.

– Редькин! – радостно крикнула Катя, устремляясь к нему. – Как же я рада! Выпустите меня, пожалуйста!

Человек обернулся, и Катя, увидев в тусклом свете засиженной мухами лампочки, что это вовсе не Редькин, удивленно ахнула. Но ноги сами собой несли ее вниз, прямо в объятия незнакомца. Он ждал, довольно осклабившись, и Катя, приблизившись, спросила упавшим голосом:

– Это вы?

– Нет, – гнусавым, как будто простуженным голосом ответил он, – это не я.

После этого тряпка, пропитанная противно пахнущей жидкостью, закрыла ей лицо, и Катерина окунулась в густую и тягучую темноту.

Ирина схватила трубку и закричала:

– Катька, ну ты даешь! Куда ты пропала? Я места себе не нахожу!

Она хотела добавить еще несколько слов в том же духе, но неожиданно осеклась и замолчала. Вместо виноватого и взволнованного Катькиного голоса, который она ожидала услышать, из трубки доносилось молчание. Причем это не было безразличное молчание отключенного или неверно соединившегося телефона. Это было молчание насмешливое, издевательское. Ирину кто-то слушал, кто-то ждал, что еще она скажет, кто-то наслаждался ее волнением, ее испугом.

– Кто здесь? – спросила она растерянно. – Катя, это ведь не ты?

– Правильно, – прозвучал гнусавый, как будто простуженный голос. – Это не она. Но твоя подруга у меня, и теперь только от тебя зависит ее судьба.

– Кто вы? – едва слышно проговорила Ирина, чувствуя, как по спине расползается невыносимый холод.

– А вот это тебе знать ни к чему! – В голосе ее собеседника прозвучала откровенная насмешка. – Тебе сейчас нужно знать только одно: хочешь ты получить свою подругу целиком или по частям?

– Как это… по частям? – в ужасе переспросила Ирина.

– Очень просто – маленькими кусочками! Сначала пальцы ног, по одному, затем – пальцы рук, потом…

– Не надо! – вскрикнула Ирина. – Я не могу это слушать! Это чудовищно! Чего вы от меня хотите?

– Вот это – правильная постановка вопроса! – гнусавый голос немного потеплел. – Я хочу от тебя картину…

– Картину? – повторила Ирина, как эхо.

– Только не спрашивай, какую! Ты прекрасно все понимаешь. Ту картину из тайника…

Ирина лихорадочно соображала. Когда они разминулись, картина оставалась у Кати, но если сейчас похититель требует ее – значит, Катя успела ее спрятать или… или она ее потеряла, что вполне в Катькином духе. А может быть, этот человек блефует, и Кати у него нет?

– Дайте мне с ней поговорить, – потребовала Ирина.

– Привези мне картину – и можешь трепаться со своей подружкой до самой смерти!

Последняя фраза прозвучала зловеще. Ирина взяла себя в руки, справилась со своим голосом и твердо проговорила:

– Сначала вы дадите мне поговорить с Катей. Откуда я знаю – может быть, ее уже нет в живых?

– Ничего я с ней не сделал! – раздраженно проговорил похититель. – Пока… ну ладно, только два слова!

В трубке послышался какой-то шорох, возня и вдруг Катька, дорогая, бестолковая Катька торопливо, сбивчиво выкрикнула:

– Ирка, это не тот человек, это…

Снова послышалась возня, звук удара, и злой гнусавый голос протянул:

– Ну, все! Больше никаких разговоров! Теперь слушай, что я скажу, и делай все точно, если хочешь еще раз ее увидеть! Ты возьмешь картину и приедешь на Поклонную гору. Ровно через два часа, засеки время. Приедешь одна, если хочешь, чтобы все было как надо. Я буду ждать тебя в вишневой «восьмерке» на повороте, который ведет к железнодорожному переезду. Если все будет чисто – получишь свою подругу в целости и сохранности, а если нет – не обессудь… Да, и не вздумай связываться с полицией, иначе у твоей подруги не будет никаких шансов остаться в живых!

– Как я узнаю… – растерянно начала Ирина, но в трубке уже раздавались короткие гудки отбоя.

– Через два часа, через два часа… – бормотала она, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

Настенные часы показывали половину девятого.

Что делать? Как спасти Катьку?

Ирина металась по комнате, хватаясь то за одно, то за другое. Вдруг она ударилась локтем об открытую дверцу шкафа. Резкая боль отрезвила ее, как холодный душ.

Первым делом нужно взять себя в руки. Если она будет бестолково суетиться, метаться, не находя себе места, Катька погибнет. Нужно успокоиться, собраться, трезво оценить ситуацию, придумать какой-то план… Нет безвыходных положений, есть только бестолковые люди.

Легко сказать, но гораздо труднее сделать.

Ирина застыла, как зачарованная, глядя на минутную стрелку часов. Она казалась неподвижной, но на самом деле неумолимо ползла, отмеряя оставленное им с Катей время.

Что-то неясное, какая-то важная мысль стучалась в сознание Ирины, как рыба в стекло аквариума. Что такое сказала ей Катя?

«Это не тот человек. Это…»

Больше она ничего не успела сказать, похититель заткнул ей рот. Но что означали ее слова? Она его узнала, и это – не тот человек… не тот? Не тот, кого они ожидали увидеть? А кого они ожидали увидеть? Юрия Туфлина по кличке Часовщик. Но ведь им сказали, что он умер на зоне полгода назад. Они с Катькой не поверили в это, решили, что это какая-то ошибка, а на самом деле Часовщик жив и охотится за картиной. Значит, это не он. Как Катя могла это узнать? Ах да, ведь они видели фотографию Часовщика на пропуске!

Значит, это не тот человек… А почему это так важно, настолько важно, что Катя, рискуя жизнью, сказала об этом, как только ей удалось дотянуться до телефона?

«Это важно, – поняла Ирина, – потому что, если похититель – не Часовщик, он не видел картину. Или все же видел?»

Во всяком случае, шанс есть.

Ирина снова заметалась по квартире, но на этот раз не бесцельно, а вполне осмысленно: она искала подходящую картину.

Квартира профессора Кряквина была увешана африканскими масками, статуэтками, резными изображениями богов и зверей. Были и фотографии в деревянных и металлических рамках, но все это не годилось для сегодняшней операции. Нужна была картина, написанная на холсте.

Ирина толкнула дверь, которую ей ни разу до сих пор не приходилось открывать, дверь в святая святых – в кабинет профессора. Даже Катя входила сюда с невольной робостью, не чаще раза в неделю – чтобы вытереть пыль и навести в кабинете порядок.

В полутемном кабинете, как и в остальных комнатах, почти все стены были увешаны африканскими редкостями. Кроме того, здесь было множество книг в темных старинных переплетах, фотографии каких-то бородатых стариков в темных сюртуках или в тропических шлемах…