Лоуренс Блок - Взломщик, который цитировал Киплинга

– Ну...

– Потому что он там был. Как гора Эверест. Но это был браслет, а не гора, и ты, вместо того чтобы покорить вершину горы, взял то, что было, – браслет.

– Каролин...

– Все в порядке, Берни. Правда, все в порядке. Я к этому привыкну. Ты мне покажешь утром браслет, да?

– Если хочешь, я покажу его тебе прямо сейчас.

– Нет, я подожду до утра, Берни. Берни!

– Что?

– Спокойной ночи, Берни.

– Спокойной ночи, Каролин.

Шла одна из тех малосодержательных утренних программ, в которых о погоде и транспортных происшествиях сообщается больше, чем это может заинтересовать кого бы то ни было. Я узнал, что образовалась основательная пробка на центральной Диганской скоростной магистрали, где прекращено движение, и что вероятность дождя составляет тридцать процентов.

– Что-то зловещее происходит со сводками погоды, – сказал я Каролин. – Ты заметила, что они теперь не столько прогнозируют, сколько говорят о вероятности, о шансах на то или на другое?

– Да, верно.

– Это позволяет им избегать ошибок, поскольку они умалчивают о главном. Если они говорят о пятипроцентной вероятности снега, а мы потом проваливаемся в снежные сугробы по пояс, то это означает всего лишь, что сработали именно эти несчастные пять процентов. Прогноз они подменили какой-то азартной игрой с небесами.

– Вот еще горячая булочка, Берни!

– Спасибо. – Я взял ее и намазал маслом. – Все это свидетельства морального упадка нации. Лотерейные билеты. Ставки на автогонках. Казино в Атлантик-Сити. Можешь ты мне сказать, что, черт побери, означает тридцатипроцентная вероятность дождя? Что я должен делать, взять с собой треть зонтика?

– Начинаются новости, Берни.

Я жевал свою булочку, потягивал кофе и слушал новости. Несмотря на раздражающую метеосводку, которая только что передавалась, самочувствие было превосходным. Я отлично выспался – сон был глубоким и ничем не прерывался, а утренний кофе Каролин, не разбавленный цикорием или нокаутирующей отравой, придавал бодрость.

Итак, я сидел с широко раскрытыми глазами и слушал, как я преуспел в доме на Шестьдесят шестой улице, воспользовавшись пожарной лестницей. Оказывается, я сначала проник в квартиру супругов Блинн на четвертом этаже, обчистил ее, захватив пока еще не установленную сумму наличных денег, бриллиантовый браслет, ценные наручные часы, несколько штук различных ювелирных изделий и русскую норковую шубу до пят. Затем я спустился этажом ниже, в квартиру 3-Д, где Маделейн Порлок, на свое горе, попыталась прервать мою воровскую деятельность для того лишь, чтобы быть убитой наповал выстрелом из автоматического пистолета тридцать второго калибра. Бросив пистолет, я кинулся вместе с награбленным к пожарной лестнице и убежал за минуту до прибытия полиции на место происшествия.

Когда диктор перешел к другим новостям, я выключил приемник. Выражение лица Каролин было забавным и любопытным одновременно. Я полез в карман брюк, вытащил браслет и положил на стол перед ней. Она повертела его в руках, и камни засияли отраженными лучами света.

– Прелестный, – сказала она. – Сколько же он стоит?

– Наверное, я мог бы получить за него несколько сотен: искусство декаданса – повальное увлечение наших дней. Но я взял его только потому, что он мне очень понравился.

– Ага. А как выглядит шуба?

– Да я даже не заглядывал в шкафы! О, ты думаешь... – Я покачал головой. – Вот тебе еще одно доказательство моральной деградации нации, – сказал я. – Все, что я взял, – это небольшая сумма наличными и вот этот браслет, Каролин. Остальное – мошенничество, на которое супруги Блинн решились ради получения страховой компенсации.

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что поскольку все эти годы они платили за страхование своего имущества, то решили: почему бы им не воспользоваться грабежом, которому они подверглись? Шуба, часы, разнообразные ювелирные изделия, наличные деньги, сумма которых будет ими заведомо завышена; и, если даже страховая компания умудрится немного урезать, они все равно намотают четыре или пять тысяч долларов к своей выгоде.

– Боже, – сказала она, – кругом одни мошенники!..

– Не совсем, – ответил я. – Но иногда это выглядит именно так.

Я убрал постель, пока она мыла посуду после завтрака. Затем мы уселись допивать остатки кофе и попытались определиться, с чего бы нам начать. Казалось, есть два свободных конца, за которые можно зацепиться: Маделейн Порлок и Дж. Редьярд Велкин.

– Если бы мы знали, где он находится, – сказал я, – может, и сумели бы на что-то выйти.

– Зато мы уже знаем, где она находится.

– Но мы не знаем, кто она, или, вернее, кем была. Эх, мне бы сейчас мой бумажник – там его визитная карточка с адресом. Это где-то в районе Восточной Тридцатой улицы, но я не помню ни улицы, ни номера дома.

– Это усложняет задачу.

– Постой-ка, не вспомню ли я номер телефона? Я ведь вчера набирал его несколько раз.

Я поднял трубку и набрал первые три цифры в надежде, что остальные вдруг всплывут в памяти сами собой, но этого «вдруг» не случилось, и я положил трубку на место. В телефонной книге его не было, не помог и оператор справочного телефонного бюро. Правда, в телефонной книге была некая М. Порлок, и я на всякий случай набрал ее номер. Пошли гудки, никто не ответил, и я повесил трубку.

– А может, нам следовало бы начать с сикха? – предложила Каролин.

– Мы не знаем даже его имени.

– В том-то и дело.

– Что-то о ней должно быть в газетах. По радио обычно дают краткое поверхностное сообщение о происшествии, а в «Таймс» может быть кое-что еще, кроме этого: где она работала, была ли замужем и тому подобное в этом роде.

– А Велкин был членом клуба «Мартингал».

– Верно.

– Ну так у каждого из нас есть, с чего начать, Берни. Я вернусь через минуту.

Она возвратилась скорее через десять, но с двумя газетами, и стала читать «Дейли ньюс», оставив на мою долю «Таймс». Затем мы поменялись.

– Не так чтоб очень много, – сказал я.

– Но все-таки кое-что есть. Так кого ты берешь, Велкина или Порлок?

– А ты не должна пойти постричь пуделя или что-нибудь еще сделать в этом роде?

– Я беру Велкина, а тебе – Порлок. Хорошо, Берни?

– Годится.

– Я думаю сходить в его клуб. Может, удастся что-нибудь выведать о нем там.

– Может быть.

– А как ты? Ты ведь не выйдешь отсюда, правда?

Я покачал головой:

– Посмотрим, что мне удастся выжать из телефона.

– Звучит обнадеживающе.

– И, может быть, немного помолюсь.

– Кому? Святому Дисмасу?

– Это не повредит.

– Или покровителю молящихся об утерянных вещах? Потому что мы же должны позаботиться о возвращении той книги.