Лоуренс Блок - Взломщик в шкафу

Я не пропустил парочку мартини перед обедом, потому что пропустил сам обед: отложил удовольствие, решив, что отобедаю позже, зато празднично и на широкую ногу. Я подумывал о позднем ужине в одном укромном местечке на улице Корнелиа в Гринвич-Виллидж. Сначала, как водится, два мартини, потом холодный суп из спаржи, готовить который они такие мастера, на второе — сладкое мясо с грибами — слюнки текут, стоит вспомнить! — салат из шпината с мандариновыми и апельсиновыми дольками — всенепременно! — и, возможно, полбутылки хорошего вина к сладкому мясу. Белого вина, конечно, но вот какое выбрать? Над этим стоит подумать.

А потом кофе, много кофе — и только черного. И никакого десерта: нечего переедать, надо поддерживать хорошую спортивную форму, даже если ты не зациклился на этом, как те, что бегают трусцой вокруг Греймерси-Парка. Итак, никакого десерта, но, пожалуй, еще бокал бренди, чтобы снять возбуждение от кофе и поздравить себя с хорошо выполненной работой.

Хорошо выполненная работа, ничего не скажешь!

А в гостиной все еще звенел лед в бокалах, слышался смех. Включили радио или проигрыватель. Снова звон льда, снова смех, уже более расслабленный.

Я стоял в шкафу и мысленно снова и снова возвращался к спиртному. Видел, словно наяву, мартини, холодный, как Клондайк: три унции кристально чистого джина, легкий, как случайно сорванный поцелуй, вермут «Нойли прат» и сверху — узкий кружочек лимонной корочки в запотевшем от холода бокале с высокой ножкой. Потом вспомнил о вине. Так какое же белое вино идеально подходит к сладкому мясу?

— ...Чудесный, чудесный вечер, — протяжно сказала женщина. — А знаешь, милый, мне немножко жарко.

Жарко? С чего бы это? В квартире два кондиционера — один в спальне, другой в гостиной, — и, уходя из дома, она их не выключила. Приятная прохлада — лучше некуда. Я себя чувствовал прекрасно, только руки, как всегда, вспотели в резиновых перчатках.

Но это было до того, как я попал в шкаф. Кондиционер в спальне не оказывал ощутимого влияния на воздух в стенном шкафу, его трудно было назвать кондиционированным. Больше всего страдали руки, и я стянул перчатки, спрятал их в карман. Сейчас я меньше всего боялся оставить отпечатки пальцев. Самой реальной угрозой было удушье, за ним в мрачной последовательности шли опознание, арест и тюрьма.

Я медленно втянул в себя воздух и выдохнул. А может быть, удастся выкрутиться и на сей раз? Может быть, Кристал и ее приятель так поглощены друг другом, что не заметят пропажи? Допустим, они займутся тем, ради чего, собственно, и явились сюда, а потом уйдут или погрузятся в блаженное забытье, а я тем временем выберусь из шкафа и из квартиры. А потом вернусь с добычей в родные места, и...

Черт побери!

Вот тебе и добыча! Все награбленное добро, аккуратно сложенное в дипломат из первоклассной замши, уплыло: ни в руках, ни под рукой его не было. Оно покоилось у стены напротив, под портретом пастельной разочарованной мадемуазель. Даже если Кристал не заметит пропажу своих побрякушек, она наверняка заметит появление чемоданчика из замши. А из этого следует не только то, что ее ограбили, но и то, что вора застали врасплох. Она тут же наберет номер 911, взвоют сирены полицейских машин, и какого-нибудь блюстителя порядка осенит блестящая идея заглянуть в шкаф. Вот тогда-то я, Бернард Граймс Роденбарр, попался на крючок и даже без наживки.

Черт побери!

— Там удобнее, — сказала женщина.

Теперь я слышал их разговор отчетливее: они направлялись в спальню, что меня совсем не удивило. Они вошли туда и занялись тем, ради чего сюда и явились, и это все, что вы от меня услышите на эту тему.

Ничего забавного в том, что до меня доносилось, не было, и я не собираюсь воспроизводить перед вами эту сцену.

По правде говоря, я уделил им минимум внимания. Меня занимала сейчас лишь одна мысль — какое вино больше всего подходит к сладкому мясу. Только не французское, сразу решил я, хоть сладкое мясо — и французское блюдо. Пожалуй, немецкое белое. Рейнское? Сочетание безусловно хорошее, и все же я решил после некоторого раздумья, что марочное мозельское глядится как-то солиднее. Я вспомнил, как недавно распил бутылку вина вместе с одной девицей, и оказалось, что это единственное, что можно было делать с ней вместе. Пожалуй, то вино подошло бы к сладкому мясу. Просто сухое редко кому приходится по вкусу. Да и блюдо само по себе требует вина с тонкой фруктовой сладостью.

Ну, конечно! На память сразу пришло «Окфенер бокштайн кабинет» урожая семьдесят пятого — дивный аромат цветов, терпкая свежесть, изумительный букет — будто надкусил яблоко знаменитого сорта «Бабушка Смит». И притом едва уловимая пряность. Разумеется, и нет никакой гарантии, что в ресторане, который я облюбовал, окажется это вино, как, впрочем, и нет никакой гарантии, что я вообще отобедаю в ресторане, а не начну мотать срок в тюрьме, в Аттике, так что пока можно дать волю воображению. А почему, собственно, возникла глупая идея насчет полбутылки вина? Если вино стоящее, надо сразу заказать бутылку.

Потом я стал гадать, какой овощной гарнир мне предложат. Остановился на брокколи. Итак, отварная капуста брокколи и, пожалуй, без голландского соуса, вполне достаточно слегка вспрыснуть ее сладким маслом. А если в меню не окажется брокколи, пусть слегка потушат кабачок цуккини и подадут его с не слишком густым томатным соусом и приправой из базилика и тертого пармезанского сыра.

Затем я, естественно, подумал о бренди. Нет, лучше хороший коньяк. Любой хороший коньяк. И я предался воспоминаниям о дорогих коньяках, которые мне доводилось отведать при более благоприятных обстоятельствах, чем нынешние.

Глоток хорошего вина всегда на пользу, решил я. Даже если и нет, то поможет создать такую иллюзию. Надо это взять на заметку. Помимо обычных орудий ремесла, у вора должна быть при себе плоская фляжка со спиртным. Или не плоская. Можно захватить и термос, чтобы иметь под рукой холодный мартини...

Ничто не вечно под луной. Кончились и любовные утехи Кристал и ее нового приятеля. Не знаю, как им, а мне показалось, что они чрезмерно затянулись, хоть реально по времени заняли двадцать три минуты. Не могу сказать наверняка, когда Кристал открыла ключом замок квартиры: я был занят более важным делом. Но вскоре глянул на часы — было девять тридцать восемь. Я снова отметил время, когда эта парочка вошла в спальню — десять ноль две. Пока шло представление, я тоже время от времени поглядывал на часы, а когда оно завершилось бурным финалом, светящийся циферблат показал: десять двадцать пять.

После недолгого, молчания послышалось дружное: «Потрясающе! Вот это класс! Надо нам почаще срывать цветы удовольствия!» и прочие банальности, которые современные люди говорят вместо: «Я люблю тебя». Потом любовник спохватился: