Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет

— Что?

Наташа подперла рукой щеку.

— Ладно, расскажу вам. Если занимаетесь делами Аньки, то и карты вам в руки, я же избавлюсь от ответственности.

Подавив множество возникших вопросов, я лишь кивнула. Потом не удержалась и добавила:

— Начинайте, я готова избавить вас от груза информации.

Наташа и Маша дружили с первого класса, вместе ходили в школу, на пару возвращались домой и делали уроки. И у одной, и у другой девочки родители день-деньской пропадали на работе, поэтому никто не мешал школьницам проводить время весело. Впрочем, и Наташа, и Машенька ничего особенного не совершали, по большей части, выполнив задания, отправлялись в кино или садились у телевизора. Наташа искренно считала Машу самым близким человеком, а Машенька не уставала демонстрировать свою любовь к подруге. Левкина отлично шила, мастерить юбочки и блузки она научилась очень рано, примерно в третьем классе, и частенько радовала подругу обновками. Наташа не обладала талантом портнихи, зато она имела твердую руку и выполняла за Машу работы по черчению и рисованию. С семи лет до тринадцати девочки ни разу не поссорились, ощущали себя почти сестрами. Но потом в их классе появилась Аня Галкина, и все пошло наперекосяк.

Наташа очень хорошо запомнила день, когда впервые увидела Аню. В тот понедельник их классная руководительница, учительница русского языка Раиса Измаиловна, рассердилась на подружек-болтушек и рявкнула:

— Иванова остается на месте, а Левкина пересаживается вперед, устраивается прямо передо мной, иначе тишины в классе не добиться!

Маша скорчила недовольную физиономию. Парта, придвинутая к столу педагога, как правило, пустовала. Школьники находили всевозможные предлоги, чтобы не усаживаться в непосредственной близости от Раисы Измаиловны.

— Левкина! Поторопись! — повысила голос русичка.

Делать нечего, пришлось Машеньке, прихватив портфель, устраиваться на «лобном месте». Не успела Левкина как следует умоститься и начать оглядываться на Наташу, как в классе появилась директор школы, Лилия Максимовна.

— Здравствуйте, дети, — царственно кивнула она. Ученики встали.

— Садитесь, — махнула рукой Лилия Максимовна, — и знакомьтесь. У вас теперь будет новая подружка — Аня Галкина. Анечка, не прячься в коридоре, никто тебя не съест, иди сюда.

Послышались тихие, робкие шаги, и в класс вошла долговязая девочка.

Первым чувством, которое испытала Наташа при виде новенькой, оказалась жалость: Аня выглядела Уродкой — слишком высокая, болезненно худая, до синевы бледная. К тому же руки у новенькой болтались, как плети, ноги косолапили.

— Надеюсь, вы примете Анечку в свой коллектив, — произнесла директриса и добавила:

— Имейте в виду, Галкина долго болела, и сейчас ей будет трудно.

— Конечно, Лилия Максимовна, — закивала Раиса Измаиловна, — дети все понимают. Садись, Аня, на лучшее место, на первую парту, возле Маши Левкиной. Кстати, Маша, вот тебе поручение — бери шефство над новенькой.

— Хорошо, Раиса Измаиловна, — кивнула Маша. Домой девочки пошли втроем. Вот так все и началось.

Через полгода Наташа с тоской констатировала: Аня теперь закадычная подруга Маши. Левкина отдалилась от Ивановой, все реже приходила в гости, а потом у Галкиной начали появляться новые кофточки и юбчонки.

— Сшей мне платье, — попросила один раз Наташа по старой памяти Машу.

— Ой, некогда! — отмахнулась Левкина.

— Да, ты теперь только Аньке вещи шьешь, — пожаловалась Иванова, — вечно вы вместе, а я… на обочине.

— Никто тебя не прогонял, — засуетилась Маша. — Хочешь, пойдем с нами в кино?

— С вами — нет, а с тобой — да, — решительно заявила Наташа.

Левкина быстро обняла подругу.

— Не злись, я люблю тебя больше всех!

— А шьешь Аньке, — горько отметила Наташа.

— Всего пару блузок сварганила, — призналась Маша, — ерунда.

— А мне ничего.

— Полный шкаф наделала!

— Когда это было…

Маша упрямо нахмурила лоб:

— Раиса Измаиловна велела Аньку опекать. Не могу же я классную ослушаться! Давай дружить втроем.

— Мне Аня не нравится, — уперлась Наташа, — она противная.

— Ты ее не знаешь, — ринулась в бой Маша, — Галкина хорошая.

— Когда спит зубами к стенке.

— Дура!

— Сама такая!

Многолетняя дружба лопнула. На следующее утро, войдя в класс, Левкина демонстративно прошла мимо парты, за которой тогда сидела вместе с Наташей, и сказала Оле Репниной, соседке Галкиной:

— Слышь, Ольк, давай поменяемся. Тебе фиолетово, а нам с Аней охота рядом сидеть.

Репнина согласно закивала, взяла портфель и подошла к Ивановой.

— Если Машка теперь с Анькой, то я тут сяду, идет?

— Мне однофигственно, — стараясь казаться равнодушной, пожала плечами Иванова.

Отношения прервались. Даже на переменах Маша не приближалась к Наташе, она «ходила» с Аней, буквально заглядывала некрасивой однокласснице в рот, переняла ее ужимки и даже походку. Маша теперь точь-в-точь, как Аня, выбрасывала ногу от бедра, шагая вперед всем телом. Только у Ани, очевидно, имелся некий дефект суставов, отчего она и обрела несколько диковатую, но своеобразную походку, а Маша, старательно подражавшая новой подруге, смотрелась полнейшей идиоткой.

Наташа страдала, наблюдая за тем, как трансформируется Левкина, ей очень хотелось встряхнуть Машу и сказать: «Эй, оглянись! Ты что, очумела?»

Но Иванова сама себя удерживала от этого поступка, понимая, что ничего хорошего все равно не получится.

Потом мать забрала двоечницу Аню из школы, отдала ее в какое-то училище, и Наташа воспрянула духом. Ну вот, и очень правильно, что она ни разу открыто не поцапалась с Анькой, делала хорошую мину при плохой погоде. Теперь Маша вернется к Ивановой, и их дружба засияет новыми красками.

Но снова вышло не так, как надеялась Наташа, — Левкина не сделала ни одного шага навстречу бывшей лучшей подруге. После окончания учебы пути девочек окончательно разошлись.

Прошло несколько лет, Наташа устроилась на работу в торговую фирму «Арме». Первая, кого увидела Иванова в большом кабинете, тесно заставленном столами, была Левкина. Маша изменилась, слегка пополнела, стала блондинкой, но была вполне узнаваемой.

Наткнувшись взором на бывшую одноклассницу, Иванова сначала испытала радость, а потом дискомфорт. Она очень хорошо помнила, какое презрение демонстрировала к ней в выпускном классе Маша, и сейчас не очень понимала, как ей следует поступить. Улыбнуться? Поздороваться? Просто кивнуть? Молча занять место у компьютера?

Маша сама решила проблему. С радостным криком «Натка!» она кинулась на шею Ивановой, работа отдела была временно парализована.

— Господи, это же Наташка! — безостановочно объясняла Левкина коллегам. — Мы учились в одном классе. Вот супер, снова вместе!