Марина Васильева - Костюм надувной женщины

Когда его привезли в особняк Багажника, Тихий внимательно осмотрел все, что было вокруг. Для этого ему понадобилось всего секунда. Глаз, словно фотоаппарат зафиксировал все, что было вокруг. Затем Филин и Кенар привели его к Багажнику, который с чашкой кофе нежился в беседке под вязами. На нем был яркий красный костюм, такой же галстук и желтые рубаха и туфли.

«Красавчик, — увидев его, подумал Тихий, — даже жалко такого убивать».

— Здорово, Тихий! — улыбаясь во весь свой белозубый рот, протянул руку Багажник. — Ты чего это, Художественный музей взял? Лаврентия потянуло на прекрасное? Откуда у тебя это?

Багажнику протянули рулон. Он небрежно сдернул газету, развернул холст, несколько секунд внимательно изучал, потом губы его скривились в презрительной насмешке:

— И вот это он нес с собой? Может на кухне хотел повесить? Тихий, ты ведь это на кухне хочешь повесить?

— Куда хочу, туда и повешу, — огрызнулся Тихий, которому вдруг стало обидно, что картину, ради которой он убил человека, так низко оценили. — А вот если вы ее потеряете, то поплатитесь головами. Понятно?

— Да, стареет наш Лаврентий! — протянул Багажник. — Стареет. Не отправить ли его на отдых?

Картину он положил на скамеечку и словно про нее забыл.

— Слушай, Тихий, сколько ты хочешь за своего хозяина?

— Не понял, — сказал Тихий, хотя все прекрасно понял.

— Экий, братец, ты недогадливый, — проворчал Багажник. — Ну хорошо, я тебя спрошу прямо. Ты лучший в городе киллер. Сколько тебе заплатить бабок, чтобы ты замочил Лаврентия?

— У тебя столько не будет.

— Вот как. И это окончательный ответ?

— Окончательный.

— Эх, Тихий, Тихий, я ведь хотел по хорошему, по тихому, по доброму, решить все по людски. А ты ерепенишься. Значит нет?

Тихий покачал головой. Глаза его недобро сверкнули. Он подумал о том, что не убить ли ему Багажника прямо сейчас. Одно движение вперед. Он успеет повалить его на землю и перекусить ему сонную артерию на шее. И все! Никакая медицина уже его не спасет. Однако позади все еще стояли Филин и Кенар, за спиной Багажника тоже было двое. Хозяина их он убьет, но и его убьют тоже. Тогда задание с картиной останется невыполненным. А это уже брак в его работе. Лаврентий Павлович будет недоволен. И Тихий решил сейчас не убивать Багажника, а сделать это потом. Случай рано или поздно представится. А ждать Тихий умел.

— Ну как знаешь, — разозлился Багажник. — Я хотел как лучше. Чтобы не устраивать большого мочилова. Раз ты такой преданный, блин, то и я тебя награжу за твою долбанную преданность. Сегодня ночью мы поедем домой к твоему папику и замочим и его и все тех, кто там будет. И ты на это будешь смотреть, потому что я возьму тебя с собой. Понял? А потом, когда мы всех замочим, я пристрелю тебя, как пса, и положу твой преданный труп, на труп твоего хозяина. Как тебе такая перспектива? Так как? Все еще не согласен?

— Нет, — тихо сказал Тихий. — Не согласен.

— Уберите его с глаз долой, — махнул рукой Багажник. — Тоже мне, самурай!

— Куда его? — спросил Кенар. — В клетку?

— Да! И глаз не сводить. Головой за него отвечаете. Вы оба!

Тихого отвели в подвал. Здесь была специально для подобных целей оборудована клетка, внутри которой стояла двухэтажная армейская койка, под ней стояло ведро с крышкой. Тихого посадили в клетку, заперли на замок. Кенар и Филин остались снаружи. Они сели за стол и стали играть в карты.

Прошел день, за который Тихий выспался и отдохнул. Бежать он не пытался, потому что возможности для этого еще не было. Но он умел ждать. Уж чего, а это он умел. За Лаврентия он тоже не особо беспокоился. Мало ли, что там вякает этот разнаряженный клоун. Раз Лаврентий собирается его убить, значит ожидает чего-то подобного, а раз так, то голыми руками его не возьмешь.

Два раза Филин и Кенар его покормили, но в разговоры с ним не вступали. Он тоже не жаждал общения с ними. Где-то после полуночи Кенар открыл клетку. В руках у него был израильский Узи.

— Выходи!

Тихий вышел. Кенар и Филин завели ему руки за спину, сковали их наручниками и вывели на двор. Здесь было много вооруженного народу и машин. Все суетились и шумели, рассаживаясь по автомобилям.

— Сюда, — Кенар подвел Тихого к микроавтобусу и толкнул его внутрь.

Здесь тоже была клетка, как в милицейской машине. Бандиты усадили Тихого в клетку, заперли ее, сами сели неподалеку.

Затем бандиты покатили всем скопом в сторону Волги, и Тихий понял, что они едут к загородному дому Лаврентия. Затем было то, что было, и Тихий все это видел через стекла задних дверей Газели. Правда видно было плохо, потому что Кенар и Филин прилипли к окнам и тоже смотрели, что творится на свежем воздухе. А там словно шла война. Разве только взрывы не раздавались. А когда повалил дым и багажниковские братки стали палить по окнам, Тихий не удержался и расхохотался.

— Тихо, ты! — заорал на него Филин. — Чего ржешь? Щас пулю словишь!

Но Тихий не мог остановить свой истерический смех, от которого даже сполз на пол.

— Ваш Багажник слишком тупой, чтобы Лаврентия Павловича свалить, — сказал он, когда смог кое-как унять смех.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Кенар.

Из всего, что произошло дальше, Тихий понял, что Лаврентий не пострадал. Правда он не понял, что за девицы забрались на крышу, и которых потом Багажник забрал с собой.

С позором Багажник и его братия вернулись обратно. Тихого отвели обратно в подвал, но перед этим он успел рассмотреть девиц. Симпатичные. Только ему почему-то не понравилось, как на него посмотрела зеленоглазая блондинка. Слишком внимательно. Словно она что-то про него знала. Однако, уже через минуту он забыл про блондинку, потому что его опять уволокли в подвал и заперли в клетку. Наручники с него в этот раз не сняли.

— Сиди тихо, Тихий, — сказал Филин, лицо которого было искажено от злости. Он закрыл замок на ключ и положил ключ в задний карман обрезанных до колен джинсов.

— Когда я буду тебя убивать, я скажу тебе эти же слова, — вдогонку ему бросил Тихий.

Филин резко повернулся и оскалил зубы, словно пес.

— Что ты сказал? — спросил он. — Я что-то плохо слышу. Повтори, гнида!

— Если плохо слышишь, промой уши. Может поможет.

— Ах, ты выродок! — закричал Филин и поднял дробовик.

Но к нему тут же кинулся Кенар и встал между ним и Тихим, так что дуло дробовика уперлось ему в живот.

— Ты что, офанорел? — воскликнул он. — Опусти, пушку, дурень? Багажник тебе башку снесет, если что. А заодно и мне. Я отвечать за тебя не собираюсь.

Филин тяжело задышал. Несколько секунд они с Кенаром смотрели друг другу в глаза и молчали. Наконец Филин опустил дробовик. Кенар хлопнул его по плечу.

— Братишка, давай не будем ссориться из-за чужака. Наше дело его охранять. Нам за это бабки платят. А что он там базарит, его дело. Пусть птичка поет.