Марина Васильева - Костюм надувной женщины

Багажник на миг задумался. Сигары были недешевые. Каждая тянула на двадцать баксов. Раздавать их браткам, было верхом щедрости с его стороны. И все же он плюнул и махнул рукой:

— Раздавай!

Орех скрылся в темноте, было слышно лишь его ворчливое бормотание, да радостные возгласы бандитов, которые никак не ожидали такого подарка от судьбы. Накануне Багажник строго настрого запретил курить, чтобы не выдать себя, а тут нате, целая сигара. Хоть всю ночь дыми. И вскоре вся округа наполнилась ароматом крепкого дыма, навевающим мысли о ласковом и теплом Карибском море, желтом кубинском песке, горячем и мягком, высоких пальмах с тяжелыми лохматыми кокосами и конечно же о знойных толстогубых мулатках.

Впрочем Багажник о мулатках не думал. В голове его была сероглазая брюнетка.

— Вера, Вера, — тихо произносил он имя любимой. — Что же ты со мной делаешь?

Прошел еще час. Братва сидела в засадах и дымила сигарами. Багажник слонялся от одних к другим, проверял посты, а сам с тревогой глядел на часы, ожидая, что нападение начнется с минуты на минуту. Вот только кто на них нападет? Лаврентий, Казбек или Свят.

— Только бы не Лаврентий, — несколько раз прошептал он.

— Чего ты там молитву что ли читаешь? — спросил его Орех, неотступно следовавший за ним.

— Ага, пресвятой Богородице, — зло ответил Багажник.

— Говорят, помогает, — согласился Орех. — Что-то жрать хочется. Ты, как, Петро?

— Чего?

— Жрать, говорю, не хочешь?

— Жрать? Было бы не плохо.

— Так давай, я сгоняю.

— Сгоняй, — Багажник был не прочь остаться один на один со своими мыслями, поэтому послал заместителя за едой чуть не с радостью. — И для братанов тоже возьми. И горючего тоже прихвати. Пусть согреются.

— Горючего? — удивленно оглянулся Орех. — Ты же сказал, чтобы ни глотка.

— Я это сказал четыре часа назад, а теперь ситуация изменилась. Они слишком напряжены. Кстати, я тоже. Надо слегка расслабиться. Но только слегка.

— Ладно, понял, не рогатый.

Орех убежал в дом, Багажник остался наедине с самим собой.

— Вера, надежда, любовь, — сказал он, глядя в ночное, усыпанное звездами небо. — Как вокруг тихо и спокойно. Не верится, что в любой момент, вся эта идиллия может превратиться в пекло.

Багажник был уверен, что этой ночью сражение разразится не на шутку. Все ближе и ближе был тот миг, когда Папаша созовет всех на совет, на котором объявит о своем уходе из дела. Паханы землю будут рыть, чтобы добыть это место. И обычно все оборачивалось кровавыми разборками, в которых использовались все средства.

— Выбор не велик. Или я убью Лаврентия, или Лаврентий убьет меня, — со вздохом произнес он. — Может быть сделать ноги?

Идея была неожиданная и… блестящая. Петр даже задрожал от волнения. Конечно, как же он об этом не подумал раньше! Взять Веру и смотаться отсюда куда-нибудь подальше? Куда? Земля большая. В Австралию, Новую Зеландию, Бразилию или Колумбию. Мало ли мест, где можно спрятаться так, что вся русская мафия будет не в состоянии их найти. Кого их? Да их с Верой!

Вот только, согласится ли она?

Петр застонал. Он так и не понял, как же на самом деле относится к нему Вера. Успела ли она полюбить его, ведь прошло всего ничего. А если даже и полюбила? Что из этого? Согласится ли она ради него бросить все, что ей дорого, родителей, сестру, покинуть родину и всю жизнь скрываться, и жить под чужим именем.

Время шло, но так никто и не пытался напасть на особняк Петра Ручкина и калининской братвы. Орех тоже почему-то не возвращался. Впрочем, измученный думами Багажник про него и не вспоминал. Наконец он не выдержал.

— Я должен поговорить с Верой! — воскликнул он. — Сейчас же. Потом может быть поздно.

И он бросился к дому. Легко вбежал в большой холл дома. Вокруг был полумрак. Светили несколько светильников рассеивающих свет по потолку звездами. Петр взлетел по лестнице и оказался около двери ведущей в спальную комнату, где отдыхали Вера и Марина. Он открыл дверь и одновременно подумал о том, куда могла деваться охрана.

В спальной было темно. Не горело ни одной лампы. Давила гнетущая тишина. Сердце Багажника тревожно екнуло. Он машинально пошарил по стене в поисках выключателя. Нашел кнопку и надавил ее. Вспыхнула люстра из розового хрусталя, и Петр облегченно вздохнул, увидев, что кровать не пуста, и обе женщины спят. Ему не хотелось быть бесцеремонным. Не мог же он подойти и растолкать Веру за плечо, чтобы разбудить. К тому же на подобные действия у нее всегда какие-то неадекватные реакции. Петр вспомнил, как Вера стукнула его по спине, когда он подавился в столовой во время обеда, потом припечатала его к теннисному столу. Поэтому он деликатно кашлянул. Никакой реакции. Он кашлянул еще раз. За балдахином, лежащие на кровати фигуры зашевелились. Послышались какие-то невнятные звуки. Фигуры опять зашевелились, но не поднялись. Багажник даже отступил назад.

— Я очень извиняюсь, — пробормотал он, — такое неделикатное вторжение. Мне бы с Верой парой словечек перекинуться.

Внезапно он понял, что в постели лежат не женщины. Он быстро подошел к кровати и откинул полог. Две красные физиономии уставились на него судорожно мигающими глазами. Багажник сначала услышал, как в голове у него забил колокол, затем почувствовал, как кровь приливает к голове.

— Что тут такое происходит? — закричал он.

Связанные стражники задергались, как червяки, которых насаживают на рыболовный крючок. Глаза у них раскрылись от ужаса и забегали по кругу. Багажник схватил одного из них за грудки, поднял словно младенца и привлек к себе.

— Где они? — прорычал он так грозно, что у парня непременно встали бы на голове волосы, если бы они там были. — Где Вера? Где Марина? Отвечайте.

Несчастный Кабачок стал отвечать, но так как Багажник не позаботился о том, чтобы освободить его рот, то послышались только невнятные мычания. От этого главарь калининской братвы пришел в еще большую ярость и с силой бросил охранника на кровать. Ему и так все уже было ясно. Он бросился из спальни, спустился в холл и побежал к выходу. Он был уже у двери, как услышал еще один стон. Оглянулся и увидел, как из-за кадки с пальмой что-то выползает. Это что-то оказалось Орехом. Он полз, стонал и держался одной рукой за затылок. Багажник подскочил к нему и помог подняться с пола.

— Ох, твари! — с трудом проговорил Орех. — Ну попадись они мне! Замочу! Тля буду!

И снова застонал.

— Кто тебя? — спросил Багажник, хотя уже начал догадываться, чьих это рук дело.

— Кто, кто! Известно, кто! Телки твои, вот кто!

Багажник выпустил Ореха, и тот, не удержав равновесия с проклятиями и стонами свалился на пол.

— Ты че, в натуре! — завопил он.

Багажник его уже не слышал. Он выскочил из дома, несколько секунд судорожно озирался по сторонам, затем весь взъерошенный и потрясенный замер на месте.