Лев Гурский - Игра в гестапо

– Сам-то здесь чего крутишься, Мымрецов? – хмуро осведомился он. – Ты уже полчаса как должен быть на Автозаводской, а не бдительность тут проявлять не отходя от кассы. Бдительнее всех, что ли?

– Никак нет, товарищ капитан! – патрульный Мымрецов козырнул, бросив злобный взгляд на Курочкина с Автандилом. – Я просто подумал…

– Меньше думай, сержант, – заметил капитан. – В твоем звании это совсем не обязательно…

Мымрецов вновь послушно козырнул, забрался в патрульный «Форд» и дал по газам. Взвизгнули шины. Машина оказалась единственным существом, на котором оскорбленный в лучших чувствах сержант смог отыграться. Будь в машине патрульная овчарка – она бы вдобавок получила пинка. Человек – царь природы, и когда получает от другого царя нахлобучку, то вымещает свои чувства на подданных, живых или механических. Субординация. Когда у Валентины на работе неприятности, достается всегда Курочкину.

– А вы тут чего встали? – накинулся капитан на Дмитрия Олеговича и подбитого орла. – Валите отсюда! Оба! Чтобы духу здесь вашего…

Курочкин подхватил свободной рукой дипломат с долларами и поволок гражданина Цховребашвили подальше от милицейского участка. Он был и так несказанно рад, что избежал худшего. Теперь явка с повинной откладывалась на неопределенный срок. Может быть, навсегда.

– Совсем плохой капитан, – шептал оскорбленный Автандил, пока Дмитрий Олегович тащил побитого горца по Летниковской и поворачивал с ним на Жуков проезд. – Чего ему надо, скажи, генацвале? Не милиция, а дворец, все везде есть… Телефоны, телевизоры… Зеркало три штуки только внизу, мебель хорошая… Зачем пристал, спрашивается?…

Курочкин был слишком нагружен, чтобы вслушиваться в горестный шепот и тем более отвечать на недоуменные вопросы кавказского гостя. Он старался пока уйти подальше от яично-желтого милицейского дворца и при этом по возможности не выронить дипломат и не уронить Автандила. Фортуна, как видно, забавлялась с Дмитрием Олеговичем, словно сытая кошка с мышонком: позволяла дышать, однако не выпускала из цепких коготков. А чтобы Дмитрий Олегович не вздумал жаловаться на особую пристрастность богини невезения, был и приставлен к нему для контраста гражданин Цховребашвили из Кутаиси, дела которого были несравненно хуже курочкинских. У Дмитрия Олеговича, по крайней мере, никто не рвал в клочки документы, да и единственная за сегодня плюха, полученная Курочкиным от мертвого урки, не шла ни в какое сравнение с многочисленными ушибами горца. Возможно, этот самый Цховребашвили сам был на плохом счету у своей грузинской Фортуны, которая достала его даже здесь, на территории столицы уже другого государства.

– …Говорю ему: паспорт в порядке, – бормотала себе под нос еще одна жертва Фортуны. – Деньги? Возьми, сколько надо… Муниципальный взнос, на храм, за автостоянку… – Бедняга Автандил все никак не мог прийти в себя, переживая случившееся. – Какой я мусульман, зачем?… Если ты такой богатый, почему такой недобрый?…

Из всего бормотанья кавказского гостя ухо Дмитрия Олеговича машинально выхватило последнюю фразу, но что она обозначала, Курочкин не смог догадаться – разве что приблизительно. Наверное, приезжему торговцу было бы не так обидно, если бы его побили и обобрали в грязном заплеванном участке с мутными стеклами на окнах, но никак не в блестящем дворце законности и справедливости. В той стране, откуда горный орел привез свой товар, богатство подразумевало великодушие. «Зато уж у нас это никак друг с другом не связано, – неожиданно подумал Дмитрий Олегович, вспомнив о содержимом дипломата. – Богатство отдельно, великодушие отдельно, а между ними уже три трупа… Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йохо-хо…»

У ближайшего киоска Курочкин осторожно прислонил товарища по невезению, немного отдышался и сменил нагрузку: переложил дипломат в правую руку, а левое плечо подставил травмированному торговцу.

– Вам куда теперь? – тактично спросил он у гражданина Цховребашвили, стараясь, чтобы в его словах ни в коем случае не прозвучало «Навязался ты на мою голову!». Раз уж грузину так не повезло с милицией, Дмитрий Олегович согласен еще побыть добрым самаритянином. В конце концов, не угоди внезапно Автандил на асфальт возле милиции, он бы, Курочкин, под конвоем бдительного Мымрецова путешествовал бы сейчас из комнаты для допросов в КПЗ. Все-таки идея отдаться самому в руки закона была, надо признать, не слишком удачной…

– О-о! – сказал подбитый орел вместо ответа на вопрос. В первую секунду Дмитрий Олегович решил, что, прислоняя Автандила к киоску, он ненароком сделал ему больно. Однако возглас был скорее радостным, чем горестным, и, обернувшись, Курочкин увидел, как метрах в пятидесяти от них тормозит розовый автомобиль и оттуда выпрыгивает озабоченная троица с такими же, как у подбитого орла, лицами кавказской национальности. С криками «Батоно Автандил! Батоно Автандил!» двое из них перехватили у Дмитрия Олеговича тяжкую ношу.

– Поаккуратнее, – счел нужным предупредить Курочкин. – У него – сильные ушибы…

Третий, наиболее длинноусый из кавказцев, с сожалением поцокал языком.

– В милиции, да? – полувопросительно-полуутвердительно проговорил он с легким акцентом, пока «батоно Автандила» со всеми предосторожностями усаживали на заднее сиденье машины.

Курочкин кивнул. Кавказец помрачнел и произнес длинную гортанную фразу, которая, по всей видимости, состояла из ругательств. Автандил Цховребашвили отозвался с заднего сиденья другой грузинской тирадой, в которой Дмитрию Олеговичу послышалась и его фамилия.

– Ох, извините! – спохватился длинноусый. – Спасибо вам за помощь, батоно Курочкин… Может, и мы вам чем-нибудь поможем?

«Вряд ли, – подумал „батоно“ Курочкин, поглядев на неразлучный дипломат. – Только мне не хватало свои проблемы переваливать на других…»

– Да нет, спасибо, – Дмитрий Олегович вежливо помотал головой. – Не стоит беспокойства… Я пойду, пожалуй…

Автандил вновь что-то проговорил, после чего один из кавказцев вышел из машины и сделал приглашающий жест Курочкину.

– Давайте мы вас хоть подвезем, – предложил длинноусый. – Куда вас доставить?

«Домой», – едва не сказал машинально Дмитрий Олегович, однако вовремя опомнился. Из всех возможных вариантов возвращение домой без покупки и с полным портфелем чужих долларов было самым неподходящим, почти самоубийственным шагом. Легче уж было бы вернуться к яично-желтому участку на Летниковской и сдать драчливому капитану себя вместе с дипломатом…

– Нет-нет, благодарю вас, – Курочкин опять отрицательно замотал головой. – Я сам еще не знаю, куда мне сейчас ехать… И потом, у вас в машине все равно места нет…