Елена Скворцова - Аквариум для сушеной воблы

...И ты лоханулся, друг...

...Прохладный апрельский вечер был пропитан запахом асфальта и выхлопных газов автомобилей. Улица и ночью не знала покоя.

Даже ветер уснул где-то на своем насесте, но улица бодрствовала.

Наш верный пони весело отозвался нам миганием фар на щелчок сигнализации.

— Давай сначала в Немчиновку заскочим, все равно по пути! — дал дельный совет Мамонт.

— Нет, думаю, в Немчиновке резиденция Штольца, поехали сразу в Алабино! — как всегда, я была полна противоречий.

Да и не отошла я еще от Мамонтовых обжиманий! Каков, а?! А я-то?!.. Растаяла, как мороженое в вафельном стаканчике!..

Вот, если б не дела, можно было бы еще поцеловаться, да «легавые» на пятки наступают!

На сыщиков из «Аргуса» рассчитывать не стоит, им за каждый шаг «башлять» побольше надо, тогда, может быть, они начнут шевелиться.

— Ну и сыщики в этом «Аргусе»! — возмутился Мамонтов.

— Профессионалами и не пахнет! — подхватила я. — Сплошное дилетантство. Завтра все скажу Найденову, что я об этом думаю!

— Слышь, Букашкина, вдова небось к Изольде намылилась, давай плюнем на погоню, продолжим вечерок в том же духе, в каком он начался... — мечтательно закатил свои похотливые глазки Мамонт.

Вот дурак-то, ей-богу, и что ему моя фамилия покоя не дает, издевается, что ли? Букашкина сюда, Букашкина туда... Ну, никакой нежности у человека! Хотя целуется он — высший пилотаж! Где только научился?! С Иркой, что ли, тренируется? — взыграла во мне ревность.

— Ну, чего молчишь, согласная? — оборвал ход моих мыслей нахальный Мамонт.

— Мамонтов, если не заткнешься, то как дам в бок, так и пойдешь с протянутой рукой по Киевке! — шуганала я его.

Всю последнюю совесть потерял человек.

Все же я завернула в Немчиновку, но лезть на забор в платье и оголяться перед Аркашкой я не решилась.

— Лезь давай! — приказала я ему.

Этот мешок с мукой начал кряхтеть, пыхтеть и, наконец, взгромоздился на забор.

— Отвернись! — опять скомандовала я и мухой влетела на забор. — Ни Штольца, ни вдовы, ни BMW! — прокомментировала я обстановку, оглядывая сверху местность.

— Прыгай, поймаю... — послышался голос Мамонтова снизу.

— Ага, щас! И прямо к тебе в лапы...

— Боишься меня, что ли? — расцвел Аркашка.

— Мамонтов, какой же ты все-таки чайник! — сказала я и спрыгнула подальше от него.

На «чайника» мой дружок обиделся и молчал до самого Алабино, путь, между прочим, неблизкий — тридцать километров.

...Покойный Димка Занозин обустроил загородный дом с шиком, участок соток на двадцать, преимущественно с любимыми мною соснами. Домик отгрохал тоже ничего, метров триста в квадрате с огромными панорамными окнами. Видимо, ему попался отличный дизайнер, сумевший удачно сочетать чудесный ландшафт с интерьером дома, теперь можно было в любую погоду любоваться мерным покачиванием вечнозеленых сосен.

Нашу «малышку» мы бросили за поворотом и потопали пешком. Ночью подморозило, и мои коленки замерзли. В которой раз я на собственном опыте убедилась, что безмозглым дамочкам, щеголяющим в тонких колготках, приходится туго, но дурочки идут на любые жертвы, только бы выглядеть поэкстравагантнее!

Игра стоила свеч, BMW стоял у дома. Мы с Мамонтом здесь уже в третий раз, первый раз знакомились с хозяином, второй — заселяли аквариум черепахами, и вот третий...

Аркашка потянул меня куда-то в сторону, к гаражу... Что ему там понадобилось? Ба, да здесь еще «Мерседес», наверное, покойного Димки.

— Из гаража есть дверь в маленький коридорчик! — пояснил свои действия Аркадий.

— В доме горит свет, значит, хозяйка еще не спит. Вдруг попадемся, — начала нервничать я.

Но этот «дон-жуан» пер напролом, хоть бы не топал так!

Дверь даже не скрипнула. Аркашка юркнул первым в чуланчик под лестницей, я за ним.

И только тут, среди ведер, тряпок, швабр, порошков и двух пылесосов, я перевела дыхание.

Из огромной гостиной, занимавшей почти весь первый этаж, слышались голоса — два женских и один мужской.

— Хорошо бы пробраться в кабинет... — предложил Мамонт. Определенно сегодня с ним что-то происходит, его так несет на геройство, неужели Джеймсом Бондом себя вообразил?

Только он приоткрыл дверь, как замелькали тени и голоса зазвучали ближе.

— Нет, пойдемте на кухню, я не собираюсь таскать вам еду в гостиную... — заявил один из женских голосов, взяв слишком высокую ноту.

— Что за плебейство, распивать чаи на кухне! — возразил другой, более капризный голос.

— Я рассчитала экономку, слишком идейная, терпеть не могу таких! — продолжила дама с визгливым голосом. Определенно он принадлежал вдове, а как со Штольцем-то мурлыкала, ни капли раздражения.

На кухне гремели чашками... Мы же раздумывали, что предпринять — остаться на месте или продвинуться поближе.

Однако интересующие нас люди уселись почти у нашего носа, и не нужно было делать очередную глупость, лезть напролом. Единственное неудобство — пришлось прикрыть дверь. Мы оказались в кромешной темноте.

Только бы не расчихаться от стиральных порошков. Вдохновляло лишь то, что слышимость была великолепная, хотя слушать особо было нечего, троица была занята едой.

У меня свело желудок, с часу дня и маковой росинки во рту не было, не считая двух жутких коктейлей, выданных нам в «Страусе».

— Здесь останешься? — чересчур резко прозвучал голос вдовы, так напугавший меня.

— Надеюсь, не прогонишь нас на ночь глядя...

— Оставайтесь, места много, но на будущее... — вдова сделала красноречивую паузу. — Носа сюда не показывай! — и каблучки ее туфелек застучали у нас прямо над головами.

Ничего интересного. Так бездарно потратить время, уж лучше б с Аркашкой согласилась целоваться...

...Все испортил, дурак! К Букашкиной нужен особый подход, но как найти этот ключик, ума не приложу.

— Будешь булочки? — предложил я Капитолине вчерашние булки, забытые мной в машине.

— Давай, с голоду умираю.

— Уже два часа ночи...

— В три приедем домой, — ответила Капка, аппетитно уплетая булочку.

— Не видать Вовану «щенков»... — вспомнил я нервозную обстановку в доме.

— Почему? — удивилась Капитолина.

— Интуиция.

— Так скажи Вовке, чтоб не ждал.

— Я пытался, помнишь, в самом начале сказал, что в неволе размножение «собак» — дело гиблое, но Вован об этом и слышать не захотел!

— Да, тяжелый случай, но наш случай потяжелее будет. Вдова — как мартовская кошка, а этот Штольц требует денег, за что? Гонорар за убийство Занозина? Сомневаюсь, чтобы этакий красавчик собственноручно испачкал руки! Почему подружке запрещено навещать вдову? Ни на шаг не продвинулись, — огорченно вздохнула Капка и замолчала аж до самой Москвы.